Небо и земля. Том 1 (ЛП) - Хол Блэки (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Наверняка свои же избили! — ухватилась Айями за руку врачевательницы. — Например, соседи. Похихикивают сейчас и жрут тушёнку, а она себя продала, чтобы устроиться на работу!
— То неизвестно. Не пойман — не вор.
— Чтобы у них руки-ноги поотсыхали, — выругалась Айями. — А вы не боитесь возвращаться поздно домой?
— С меня и взять-то нечего. Разве что раздеть и разуть, да сапоги худые, и пальто с молью подружилось.
— Могут напасть из-за лекарств. Решат, что берёте с собой, и подстерегут.
— Лекарства не ношу, и об этом знает весь город. Но осторожность не помешает. И ты будь осторожна.
Рассказ врачевательницы сокрушил Айями. Вроде бы и права Зоимэль, о том, что не стоит кричать на всех углах о пострадавшей женщине. Слухи разлетятся по городу, несчастную быстро вычислят, и станет она объектом насмешек и оскорблений. И ведь каждая вторая амидарейка побывала в клубе, а некоторые — не раз, но все помалкивают и делают вид, будто знать не знают, о чем речь.
Что бы ни говорила врачевательница о секретах и о стыде, а Айями не смогла промолчать. Не удержалась и рассказала Эммалиэ. Потому что та имела право знать.
— Не думала я, что доживу до того времени, когда мы начнем истреблять друг друга, — вздохнула Эммалиэ. — А ты теперь приходи домой, пока светло. Не заставляй меня паниковать.
Айями и коллегам-переводчицам намекнула, что на темных улицах стало небезопасно. Могут подкараулить и отобрать заработок. Мариаль и Риарили — сообразительные девушки — сразу поняли, что к чему. А когда вернувшийся из поездки Имар предложил заняться разговорным даганским после работы, Айями отказалась.
— Почему? — удивился он, хотя и заметил её огорчение.
— Простите, не могу. Накопились домашние дела.
В понедельник отказалась Айями и во вторник. И в среду сказала, что не может задержаться после работы, а в четверг Имар потребовал:
— Аама, объясните, что происходит. Вам неприятно со мной общаться?
— Что вы! Вовсе нет. Вы сделали для меня много хорошего. И продолжаете помогать.
— Тогда в чем дело? — нахмурился Имар.
Впервые Айями увидела его недовольство — сведенные брови, морщинки на лбу и сердито поджатые губы. Она успела привыкнуть к Имару и умудрилась забыть о том, что он даганн, чужак. Не друг и не приятель, а работодатель, начальник. Победитель, у которого в подчинении побежденные.
И Айями рассказала — смущенно и невнятно — о том, что на вечерних неосвещенных улицах женщин подстерегают опасности.
Имар задумался.
— Мы и не подозревали об этой проблеме. И конечно же, вы не назовете имя той, что пострадала от рук неизвестных.
Айями сникла, придавленная его прозорливостью. Правда, промелькнула подспудная и неприятная мыслишка, что Имар пообещал той женщине помощь с трудоустройством. Или А'Веч.
— Не могу, меня просили не распространяться.
— Аама, вы тоже бывали в клубе? — спросил вдруг Имар.
Она замерла.
— В пределах комендатуры нельзя отвлекаться на посторонние разговоры, — нашлась с ответом и сказала с вежливой улыбкой каждодневную отполированную фразу: — Большое спасибо за помощь в работе. До свидания.
Теперь Айями торопилась после работы домой. А вот утренние походы к речке внушали страх. Полынья темнела рваной полосой на тонком льду. Светало поздно, поэтому приходилось зачерпывать воду наугад, но Айями давно приноровилась и не обливала себя ледяной водой. Катила тележку и останавливалась, прислушиваясь: то снег скрипнул, то чьи-то тени мнятся, то голоса.
— Будем ходить за водой днем с Люней, — постановила Эммалиэ. — Это безопасно и надежно.
— Не утянете, — покачала головой Айями. Нужно иметь силы и сноровку, чтобы не упасть в воду, не набрать в сапоги и чтобы волочить по снегу тележку с бидоном, не разлив содержимое. А Эммалиэ не справится, годы не те.
Вечером, когда Люня заснула, соседка сняла с антресолей свой чемоданчик, в котором хранились её воспоминания, и достала лакированный футляр вишневого дерева.
— Вот, примерь.
— Что это? — Айями потеряла дар речи.
— Стилет. Риволийский. Трофейный, подарок от мужа в качестве сувенира.
Стилет — серебристый узкий клинок с прямой крестовиной — входил точно в кожаные ножны, которые крепились на боку, под мышкой, с помощью мягких кожаных ремней.
— З-зачем? — выдавила Айями с поднятыми руками, пока Эммалиэ подгоняла портупею по её фигуре.
— Затем. Когда нападут, поймешь. Так… пуговицы слева, значит, ножны должны быть справа. Сунешь руку за пазуху и достанешь.
— Я не с-смогу. Не сумею. — Айями аж залихорадило при мысли о том, что под мышкой находится холодное колющее оружие.
— Никто и не говорит, что нужно кого-то убивать. Вынешь и попугаешь, они и разбегутся, — заверила Эммалиэ и накинула ей на плечи пальто. — Надень и застегни. Просунь пальцы. Чувствуешь рукоятку? Это женская модель. Ножны под комфортным углом, так что вытащишь без заминки. Потренируйся.
Стилет, и правда, выходил из ножен как по маслу, словно дожидался, когда его используют в деле. Портупея не мешала при ходьбе и не отягощала весом.
— И все равно я не смогу, — сказала Айями упрямо.
— Тогда тебя убьют. А Люня останется сиротой… Послушай, Айями, я ж не говорю, что ты должна ходить по улице, размахивая оружием. Вернешься с речки — снимешь. Зато я буду за тебя спокойна.
— А если остановит патруль?
— Ну, вот ты ходишь по утрам за водой, и что? Остановили тебя хоть раз?
— Нет.
— Вот видишь. Даганны не заглядывают дальше освещенных улиц. Пусть мы перережем друг другу глотки — им наплевать. Если случится чудо, и тебя остановят, предъявишь документы. Не думаю, что будут обыскивать. А если чудо не кончится, и все-таки обыщут, объяснишь, что оружие предназначено для защиты.
— Ну… не знаю. Рискованно как-то.
— Вот что я тебе скажу. Это счастливый стилет. Кто бы его ни носил, ни разу им не воспользовался.
— Правда? — выдохнула с облегчением Айями. — А в бок не воткнется?
— Смеешься? Риволийское качество и надежность. Эх, Айя, кабы умели мы с ним обращаться, — вздохнула мечтательно Эммалиэ. — В опытных руках этот стилет поет как песня.
Не надо нам ни песен, ни танцев. Нам бы дойти до речки и вернуться обратно с водой живыми и невредимыми.
— Ну, хорошо, я попробую, — согласилась Айями.
И попробовала. Не сказать, чтобы оружие под мышкой вселило в Айями уверенность. Она по-прежнему вздрагивала от малейшего шороха и прислушивалась к звукам. Однако пару раз накатил такой испуг — когда почудились шаги за спиной — что Айями схватилась за рукоятку стилета, как утопающий за соломинку. Так и стояла с колотящимся сердцем и с рукой, засунутой за пазуху, пока приступ страха не миновал.
На следующий день после разговора Имар зашел в комнату переводчиц и сделал объявление:
— Если задержитесь на работе — покажите к дежурному в фойе своё удостоверение, и вас отвезут домой на машине.
На обеде взбудораженная Айями заглянула в кабинет инженеров и прошмыгнула к столу Имара:
— Спасибо! Вы можете остаться сегодня на урок даганского?
— Могу, — согласился он. — Но благодарите не меня, а наше руководство.
Айями растерялась. Руководство — это полковник О'Лигх или… его заместитель А'Веч? И за какие заслуги выпала великая честь амидарейкам?
Сегодня Имар был хмур, задумчив и не сразу вникал в суть вопросов, задаваемых переводчицами. И на уроке по разговорному даганскому вяло слушал и вяло поправлял. Айями хотела спросить о причинах плохого настроения, но побоялась. Она и так многим обязана Имару. Сейчас ненароком затронет болезненную тему, а он распалится, накричит, и тогда занятиям придет конец.
После урока получилось так, как и пообещал Имар. Он наблюдал со стороны, как Айями показала дежурному удостоверение и попросила вызвать машину. А тот не возразил и не прогнал, а начал названивать в гараж.
— Вот видите, ничего сложного, — заключил Имар. — Скоро привыкните.
