Небо и земля. Том 1 (ЛП) - Хол Блэки (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
И рослый молчаливый дядя в военной форме отвез по непроглядной темени. Доставил к подъезду и адрес не спросил. Когда Айями попыталась втолковать, как проехать к дому, ответил кратко: "Я знаю".
Вот так и отпраздновала именинница двадцать четвертый день рождения, вернувшись домой вечером в половине десятого. Вроде бы провела весь день на работе, а аппетит не нагуляла. Зато щеки горят, и истерика на подходе. А вот Люнечку потрясла поездка в таинственной черной машине. Игра в водителя и пассажиров увлекла дочку на несколько дней.
______________________________________
Rikitim (даг.) — специалисты, разбирающиеся в специях, приправах и пряностях.
18
Айями чуток всплакнула в подушку да и уснула. Много ему чести, чтобы реветь полночи и не выспаться наутро. Но на работу торопилась с замиранием сердца: стоит, поди, на крыльце ратуши и выжидает, чтобы во весь голос возобновить вчерашние насмешки над бездарностью и посмеяться хором в мужской компании.
А'Веч не встретился ни на крыльце, ни в коридоре, ни на лестнице. Уф, можно выдохнуть. Надолго ли? Вчера он от скуки возил Айями носом по ошибкам, а сегодня, быть может, у него дел невпроворот. Успокаивала себя Айями, однако ж, дергалась каждый раз, когда открывалась дверь. И к инженерам не решалась пойти, чтобы уточнить накопившиеся вопросы по термодинамическим терминам. Зато заглянул Имар и затронул тему вчерашней экзекуции.
— Аама, не падайте духом. За короткое время вы добились значительных успехов. Разве можно сравнивать ваши знания и опыт коренного даганца? Мы с рождения разговариваем, пишем и читаем на родном языке, но умудряемся совершать ошибки. А что говорить о вас?
— Спасибо. Я путаюсь в падежах и во временах. И в притяжательных местоимениях… Но я буду стараться!
— Не сомневаюсь. У вас все получится.
Полдня провела Айями как на иголках и вздрагивала, ожидая, что сейчас в комнату войдет помощник господина заместителя с новым заданием. Но, как оказалось, "воспитатель" отбыл по важным делам и появился в городке лишь через трое суток. Тем временем, погода воевала: осень и зима перехватывали друг у друга пальму первенства. Снег выпадет — и тут же растает, вчера лужи промерзли до дна — а на другой день чертыхаешься, лавируя между рытвинами с водой. На колеса военных машин, подъезжавших к ратуше, наматывались тонны грязи, собранной на пригородных дорогах.
Боялась Айями повторения "воспитательной" акции и морально к ней готовилась, настраивалась. И репетировала. А'Веч скажет гадость, а она не промолчит. Он вспылит, а Айями с достоинством осадит господина начальника. Но А'Веч не проявлял деспотические замашки, очевидно, в силу занятости. Пару раз Айями видела его издали, он торопился куда-то и её не заметил. Более того, когда А'Веч появлялся в городке — уставший и грязный — у Имара находились срочные дела вне ратуши. Или он отправлялся в котельную, где шли последние приготовления к пуску, или пропадал на разборе фабричных завалов, или отбывал в другой город, чтобы обследовать оборудование. Совпадение, конечно, разве может человек уезжать по заказу? Чистая случайность, потому как иногда выходило и так, что Имар и А'Веч одновременно находились в городе или отсутствовали. Они военные, куда пошлют, туда и едут.
Теперь на вечерних "посиделках" Имар не шутил, не занимал время разговорами по душам и был немногословен.
— Вас тоже наказали, потому что мы тогда смеялись? — спросила Айями, когда они задержались после работы, чтобы разобрать терминологию сварочного производства.
— Меня? А-а… да-да, наказали.
— Простите, я не хотела. Думала, здесь строгая дисциплина, а она оказалась строжайшей.
Имар фыркнул. Хотел рассмеяться, но сдержался, бросив взгляд на дверь.
— Не извиняйтесь. Это я виноват, отвлек разговорами и испортил вам праздник.
— Ничего страшного, — улыбнулась Айями. — Зато я каждый день жду, что мне подсунут срочную статью, на ночь глядя.
Имар весело хмыкнул, но тут же громко прокхыкался.
— Будем надеяться, что срочный перевод не потребуется. Видите ли, наше руководство… э-э-э… щепетильно в вопросах трудовой отдачи и требует того же от работников. А развлечения и беседы на посторонние темы допускаются вне комендатуры и во внерабочее время.
— Понимаю, — протянула Айями. Восприняв со всей серьезностью слова Имара, она, как послушная ученица, задавала вопросы по существу, избегая тем, не имеющих отношения к работе. А вот обучение разговорному даганскому практически сошло на нет, что расстраивало Айями.
Но вскоре над вечерними уроками нависла угроза.
Как-то, возвращаясь вечером домой, Айями столкнулась с Зоимэль, спешившей из тюрьмы в больницу. В последнее время врачевательница дневала и ночевала на работе, стараясь везде поспеть, но увидев Айями, остановилась.
Женщины обнялись.
— Неважно выглядите, — сказала Айями, заметив сеточку лопнувших сосудов и темные круги под глазами. — Как самочувствие?
— Отличнее не бывает в сравнении с другими.
Оказалось, в тюрьме зафиксированы случаи дизентерии и цинги, а вши так и остались непроходящей головной болью, несмотря на подвижки в улучшении гигиены заключенных. У прачек отекают и опухают руки, а от хозяйственного мыла, выдаваемого для стирки, кожа трескается, и возникают экземы. У нескольких детей выявлены признаки рахита.
— Обязательно мойте руки с мылом и как можно чаще, — напомнила Зоимэль.
— Теперь вам будет легче, коли у даганнов появился свой врач.
— С одной стороны, стало полегче. Хочет — лечит, хочет — калечит. Это уже не моя печаль. А с другой стороны, свободного времени не прибавилось. Не успеешь отбиться от одной проблемы, как наваливаются две.
— Зато даганны восстановят больницу.
— Всего лишь два этажа и руками амидарейцев, — фыркнула Зоимэль. — Мне выделили приемный кабинет и палату для наших лежачих, но пришлось пободаться. Не знаю, увидимся ли еще, закружилась я как белка в колесе. Представляешь, потерялась в днях недели. Запамятовала, то ли вторник сегодня, то ли среда. А как у тебя дела? Пронесло?
Айями, кивнула, смутившись.
— Это хорошо. Я горжусь тобой. Ты сильная. Знаю, что и Люню вытянешь, не загубишь. Послушай, — врачевательница приобняла и заговорила вполголоса, — постарайся попадать домой засветло. Поздно не ходи.
— Почему?
Аяйми не раз возвращалась из ратуши в темноте, но благодаря выпавшему снегу видимость на улицах улучшилась. А мертвые силуэты домов с темными глазницами окон стали делом привычным. Чего бояться?
— Небезопасно это. На одну женщину напали и избили. Она возвращалась вечером из школы… то есть из клуба, ну, и сама понимаешь… В общем, отобрали всё, что с собой несла.
— Как же так? — ахнула Айями. — Это Оламирь?
— Что ты. Оламку довозят до квартиры. А эта… словом, её дочка прибежала ко мне, плачет и домой тянет. Маме, говорит, совсем худо. А я помню, она приходила в больницу, чтобы устроиться медсестрой, да даганны не взяли, потому что нет образования. Вот она и собралась в клуб — просить иначе. Как многие просят. Не впустую сходила, пообещали ей, что примут на работу и дали пару банок с тушенкой. А эвон как обернулось. Вся синяя, гематомы на лице и по телу, ушибы ребер. Хорошо, хватило сил добраться до дома, а то бы замерзла ночью. Айя, если попадешь в такую же беду — закрывай голову и лицо руками. Подтяни ноги к груди и зажимайся в калачик.
— Все святые, да что же это такое? — пробормотала Айями. — Нужно заявить даганнам!
— Не вздумай. Она и так боится высунуть нос из квартиры — вдруг соседи прознают? Стыдно ей, понимаешь? Лежит пластом третий день и плачет. "Пока валяюсь дома, вместо меня другую примут". А у самой силушек нет, чтобы подняться.
— Получается, за ней следили, — осенило Айями. — Дождались, когда выйдет из школы, и подкараулили. Изверги!
— Прошу тебя, помалкивай. Этой женщине и так несладко…
