Сердце Стужи - Сурикова Марьяна (мир книг TXT) 📗
— Как же те, кто вниз спрыгнул? — вновь спросила кто-то из женщин.
— Кинулись людей ловить, твари такие. Бренн глаза им ослепил, мы только так и сумели от лап их увернуться. Опять же, не всем повезло, вон Адана краем пятерни великан задел, походя смял кольчугу магическую, только ребра хрустнули. Другой принялся топать что есть мочи, раздавить надеялся. Войд на миг отвлекся от стенки, пустил ему под ноги лед. Я, по чести сказать, до простоты такой и не додумался бы. Как-то не придет в голову полезное в разгар схватки, не сообразишь, что ледяной великан тоже на льду поскользнуться может. А он ведь грохнулся. Шума наделал, когда упал!
И в целом картина такая: наши сверху крючья все еще бросают, создают и создают новую паутину из перекрещенных канатов, она обрастает льдом, он же на стенках внутри наслаивается. Войду и попятиться нельзя, поскольку концентрация требуется и далеко от разлома не отступишь. Лед хоть идет, да не так быстро, как хотелось бы, поскольку должен быть толщины невероятной. А затем я крик князя нашего услышал. Оказалось, когда первый великан упал, Сизар от стенки отвлекся и к нему бросился, взбежал на ледяную гору, точно по земляному холмику, и меч выхватил. Я еще крикнуть успел, чтобы в глаз метал, а не пытался броню пробить. В миг удара лучше оружия не касаться, иначе пройдет магия великана сквозь тело ударившего. Вот так княже и запустил меч прямо в глаз.
Пока Сизар с одним великаном разбирался, наш Альмин, лучший по части копья метать, свое добросил. В прыжке. Прям от выступа скального оттолкнулся и кинул. А парень меткий, на лету птицу в глаз подстрелить может. Тут тоже попал, а убежать от рухнувшего великана едва успел. Одну ногу придавило, раздробило кости. Войд сказал потом, что срастется. В общем, двоих положили.
Пока третьего окружали, там тот, которого бревном задержали, размолотил преграду. Расколол промерзшее дерево и выскочил. А остальные ревели по ту сторону и прямо в лед врастали. Жуткий звук, вам скажу. Они когда сообразили, что навсегда могут в толще остаться, полезли наконец назад, но напоследок все ж выпустили муть.
— Что выпустили? — Я не удержалась от вопроса, поскольку не слышала еще подобного слова.
— Мглу непроглядную. Она с силой нашего войда смешалась, встала не ровной пеленой, а клочками разорванной хмари. В одном месте пальцев руки не увидишь, а на другой участок выскочишь и разглядишь.
Лорду тяжело пришлось. Тут и силу на вековой лед тратить нужно, наращивать толстый панцирь, пока великаны его пробить пытаются с той стороны, заслон от вьюги держать, а попутно отслеживать, с какой стороны хмарь течет, чтобы источник перекрыть. Севрен старался, помогал со льдом, но только сила древняя с трудом нашей поддается, и у князя еще тяжелее шло. Ну дело остальных было с великанами справиться. Я когда в хмарь кинулся, едва на четвертого не напоролся, чудом проскочил мимо растопыренных пальцев, кое-как извернулся и один из них отрубил. Вот же он завыл тогда, а у меня отнялись руки, меч выпал. Так и конец мог прийти, если бы не рассеялась уже частично муть и не показалась лысая ледяная башка. В нее мигом несколько копий прилетело, и двое кинувших не промахнулись.
— А что же третий великан? — спросила Белонега.
— Он пробрался как-то мимо нас и рванул по склону прямо в сторону деревни.
— И войд не обледенил дорогу снова, чтобы и этот упал? — задала вопрос одна из незамужних девчонок, сидевших по эту сторону. Она тоже умела сопротивляться снежной магии, а в крепости появилась чуть раньше меня.
— Тогда бы эта громадина скатилась по пригорочку, аккурат как катится снежный вал, и подавила бы половину домов, прежде чем затормозить. Войд про кристаллы крикнул, и мы швырнули их целой горстью со всех сторон. Силой подхватили и переместили на расстояние большее, чем этот великан пробежал. Дара массу влили, чтобы проросли за несколько минут, как раз когда чудище это по ним побежало. Так и застрял он в зарослях, а пока ломал и крушил, подоспели маги с копьями. Успели добить. К тому моменту лед уже настолько нарос, что великанам разве только руку и выходило сквозь проем протянуть. Они по ту сторону ревели, а по эту воздух от силы трещал. Вот так и совладали и по большей части невредимыми вернулись.
Слушатели даже дух перевели, хотя и знали уже, кто в схватке победил. Умел талантливый рассказчик рисовать перед глазами красочные картинки.
Ледяной дворец отозвался гулким эхом в такт его шагов. Мелодичный звон неслышно вибрировал, отражаясь от прозрачных голубых стен. Эту тихую музыку Бренн слышал всегда, так пели кристаллы, жар чужого сердца, пойманный и скованный вечным льдом. Льдом, который невозможно растопить и расколоть никому, кроме хозяйки кристаллов.
Твердые шаги отпечатывались в плитах гладкого пола, покрытых ледяным узором, похожим на тот, какой рисуется на замерзшем оконном стекле поутру или выцветает на телах снежных магов, когда им приходится участвовать в новом сражении. Вся его жизнь состояла из таких вот схваток и из новых неповторяющихся узоров, застывающих на превращающихся в камень мышцах.
Тихое эхо и звон, негромкая нестройная музыка.
Светлый зал пуст, как всегда. Стужа слишком любит эффектные появления, чтобы поджидать его на ледяном троне. Кристаллы звенят на своем пьедестале, окутанные голубоватой дымкой, в которую вплетается лиловый отсвет. А по центру навечно застыл самый крупный из них, тот, что всегда отзывался музыкой боли, невыносимой боли, сломившей когда-то.
Красиво в ледяном зале, красиво и пусто. А взгляд вновь и вновь скользит по стенам, но неизменно возвращается к алым всполохам.
— Бренн. — Тихий шепот и ласковое прикосновение рук к плечам. Нежные поглаживания тонких изящных пальчиков, скрестившихся на его груди. Стужа явилась неслышно, обняла, прижавшись белокурой головкой к его лопаткам, замерла так на миг. Он словно видел их отражение сейчас, хоть и стоял спиной. Совершенная в своей красоте богиня, льнущая к нему, словно доверчивая хрупкая девушка. Она по росту едва ли была выше чародейки… Маг хмыкнул — сравнил.
— Я скучала. — Еще один тихий шепот, и снова ласковое касание тонкой белой руки, прошедшейся по плечу, шее и щеке. Стужа оказалась вдруг перед ним, заглянула в глаза и улыбнулась. Очень красивой нежной улыбкой, от которой немели все мужчины и застывали перед хрупкой девушкой неподвижными изваяниями. — А ты?
— Нет. — Он ответил равнодушно и также без единой эмоции пронаблюдал за вспыхнувшей в прекрасных глазах яростью, недовольством, искривившим уголки рта, которое сменилось жесткой усмешкой.
— Ах, всегда ты так! — Она махнула рукой и рассмеялась. Будто серебряные колокольчики прозвучали мелодично, заглушив музыку кристаллов. — И ведь не придешь, пока тебя не позвать, не заглянешь на огонек. Что тебе в той крепости? Мог бы построить дворец. У князей и то есть, у каждого, а мой ледяной лорд живет в какой-то деревянной избе. Просто смех. Ходишь в рубашке, точно селянин, упражняешься с простыми магами на мечах, как будто они тебе ровня!
— В своем доме я живу по собственным правилам, Стужа. Я не навожу порядков в твоем дворце.
— А ты бы осмелился? — Она хитро взглянула на него из-за плеча, прочитала ответ в глазах и хмыкнула. — Не отвечай, сама вижу, что тебе нет дела до моего дворца и его порядков. И когда ты стал таким равнодушным, мой лорд? Я ведь еще помню минуты наслаждения, которое дарили мне твои руки и губы, и ни с одним из последующих избранников не довелось испытать подобного.
— Лукавишь, богиня. Тогда я был под твоими чарами и так же послушен твоей божественной воле, как ручной пес. Не побори я наваждения, ты забыла бы меня быстрее, чем забывают выброшенную за ненужностью вещь.
— Хочешь напомнить, что сам все прекратил? Смеешь говорить богине о том, как оставил ее, заявив, что отныне будешь только служить и не больше?
Белоснежные косы заискрили, воздух заколола сила, но едва ли можно было понять наверняка, злится она на самом деле или вновь играет одну из бесконечных ролей. Она любила примерять их на себя, как и прекрасные наряды, делавшие ее невозможно красивой. Настолько, что нельзя отвести глаз.
