Гимназия Царима - Сурикова Марьяна (полные книги .TXT) 📗

Марьяна Сурикова

ГИМНАЗИЯ ЦАРИМА

Часть первая

ЗАЩИТНИК

Глава 1

ПИСЬМО

Я в волнении буквально слетела по ступенькам роскошного особняка, рискуя поскользнуться на гладком мраморе, и подбежала к двери, когда отец уже поднялся на крыльцо с той стороны и взялся за медный дверной молоток. Чуть не пританцовывая от возбуждения, я все же не решалась торопить чопорного дворецкого, с достоинством отворявшего для хозяина тяжелые, инкрустированные редчайшим голубым мрамором створки. В нашем поместье каждая мелочь буквально кричала о богатстве и роскоши, хотя сам дом располагался в некотором удалении от общей дороги и более оживленных кварталов, стоя на отдельном холме, окруженном не менее внушительным парком.

— Папа, — я присела в поклоне, отшлифованном за два года усердных тренировок в элитной гимназии, — есть какие-то новости?

Отец, мама и Роберт уехали неделю назад, чтобы присутствовать на торжественном посвящении младшего брата в уорранты ферзевой гвардии под началом самого командира Этьена. Прославленный герой нашей страны вот уже более тридцати лет оставался на посту главнокомандующего. Брат был в полном восторге от перспективы служить под его руководством, а я с замиранием сердца ждала иных известий — о дате собственной свадьбы. Отец нарочно уехал от Роберта на день раньше, чтобы лично забрать из местного отделения связной конторы долгожданный ответ, не доверяя расторопности посыльного, а уж после вернуться домой и сообщить мне важнейшую новость.

— Роберт очень сокрушался, что тебя не было на его празднике.

— Ты передал, как безумно я стремилась попасть, но из школы не отпустили раньше? Только вчера удалось прибыть домой с попутным аэростатом.

— Они вернутся завтра утром, успеешь повидаться. Надеюсь, ты летела на механическом аэростате, а не на одном из модных нынче энгельферов? Не доверяю надежности их магических плетений.

— Конечно, папа. Я помню твои наставления и приобрела билет в первый класс.

— Умница. — Отец наконец покончил с долгим процессом раздевания, отдал верхнюю одежду дворецкому и протянул ко мне руки, поймав в крепкие объятия. — Смотри, как ты изменилась за три года… Ваша школа Царима просто творит чудеса.

— Там слишком строгие правила.

— Ну-ну, это только на пользу.

— Пап, — я подняла голову, просительно заглядывая в веселые карие глаза, — ты забрал письмо?

— Забрал, — усмехнулся отец и совсем как в детстве потрепал меня по волосам. — Идем в кабинет, узнаешь новость первой.

Просить дважды не пришлось, я скользнула в комнату следом и плотно притворила дверь, в волнении наблюдая, как он проходит к столу, садится в любимое кресло и серебряным ножиком вскрывает конверт.

Папа чуть пригладил пышные усы, просматривая письмо, и уже открыл рот, чтобы поделиться со мной известиями, как вдруг нахмурился и сжал губы.

— Что там? — Сердце тревожно екнуло.

Отец вскинул голову и внимательно посмотрел на меня. Таким же взглядом он порой отвечал на невысказанные опасения, например, когда однажды плача прибежала к нему и спросила, отыскался ли любимый щенок. Едва приметив это выражение в глубине его глаз, я внутренне сжалась.

— Отказ, дочь.

Убегавшая на второй этаж винтовая лесенка, уютно прятавшаяся в конце коридора неподалеку от главной гостиной, была моим любимым местом в доме. Возможно, благодаря витражному окну, бросавшему на ступени и перила разноцветные блики. Картина, сложенная из разноцветных стеклышек, изображала красивую фею верхом на единороге. Сказочная и искусно выполненная работа неизвестного мастера мне казалась лучше всех прочих витражей, заказанных у столичных знаменитостей. Эта старая лестница пахла деревом, а гладкие, заново покрытые лаком ступеньки приятно поскрипывали под ногами. Если откинуть голову на подпиравший витые перила столбик, то можно немного отвлечься от грустных раздумий и сосчитать пальцами все завитки тончайшей резьбы, изображавшей разных животных.

На этой лестнице мне нравилось сидеть, глядя на окно, перила, ступеньки, здесь ощущался особый уют старины, витавшей в древнем поместье. Однако сегодня я спустилась и присела на нижнюю ступеньку с иной целью, внимательно прислушиваясь к доносившимся из открытой гостиной голосам родителей.

Роскошная комната была рассчитана на прием гостей, а тяжелые двери в ней заменяла высокая ажурная арка. В дождливые или холодные дни в гостиной разжигался огромный камин, способный отопить половину дома. И в этот пасмурный вечер, когда все помощники (мы никогда не называли работавших в доме людей слугами) ушли по своим комнатам, а мелкий дождик барабанил в окно, стекая вниз разноцветными каплями, папа с мамой присели у теплого огня.

— Что дочка? Спит уже? — послышался голос отца.

— Легла, — ответила мама и замолчала на несколько долгих минут.

До меня долетало тихое потрескивание горящих поленьев и шелест дождя за окном.

— Вот так взял и отказал? — вновь послышался мамин голос.

— Хочешь, письмо почитай.

— Да что там читать? — Она грустно вздохнула, а я прислонилась лбом к столбику и принялась обводить пальцем изображение тонконогой цапли.

— Полюбуешься, как можно вежливо и красиво поставить на место зарвавшихся богачей. Мол, где мы, тен Лораны, с нашей родословной, а где вы?

— Что, так и написали?! — В голосе матери послышалось искреннее возмущение, а затем раздался шелест бумаги, будто она забрала письмо.

— Еще чего! Говорю же — красиво. И слова такие: польщены, оказана честь, сожалеем.

— Ты смотри, сам наследник подписал! Гляди, гляди, Эсташ тен Лоран.

— До дыр заглядел.

— Чем Маришенька ему не угодила? Ну ведь красавица, умница и невеста богатая.

— Для их рода за любой невестой кроме приданого должен шлейф знаменитых предков тянуться, а чем мы знамениты? Потомственные рудокопы?

— И зачем ты вообще ему написал? Хоть портрет дочери отправил?

— Отправил. Он его назад прислал, не забыв выразить безмерное восхищение. А написал ему, — отец запнулся и тяжело вздохнул, — потому как сообщили мне проверенные люди, что тен Лораны наследнику ищут богатую невесту.

— Значит, нашли.

— Не нашли, всем отказ пришел.

— Как всем? Откуда известно?

— За деньги любую информацию узнать можно. Ни одна Эсташа не устроила, идеальную ищет.

— Ну и пусть себе ищет. У нас дочка на вес золота даже без приданого. От женихов отбиваться не успеваем. Уже отправили на край света, в гимназию эту, подальше от соискателей.

— Да, чтоб ума набралась. Лучше этой школы я в нашей стране и не знаю.

— Вот. Еще образование получит — и никто с ней не сравнится. Дались нам гордецы такие, даром что род известный.

— Не в известности дело, мать. Не вечны мы с тобой. Здоровье под старость лет не то. Дети поздние, столько лет ждали. А все работа в рудниках этих. Но только Роб наш и сам о себе позаботиться сможет, смышленый малый, не пропадет, да и любит себя наперед всех.

— Ну что ты говоришь?

— А ты любимца не выгораживай. Коли надо, он выбор в свою пользу сделает, а дочка другая. Не за себя наперед пойдет, за тех, кого любит. Я ж до сих пор тот случай забыть не могу. Помнишь? Как рудники выработали и забросили, а наши трудяги местные без работы остались, и я к богачу тому наниматься пошел.

— Как не помнить? Едва с голоду не померли, натерпелись в ту пору.

— Он заявил, что в округе всем тяжко приходится. Предложил у него рудники эти пустые выкупить. Мол, ему налоги за землю платить, а с нас, бедняков, никто не спросит, и тогда он взамен найдет работу, да еще и напарникам моим бывшим поможет.

— Что со мной тогда сделалось! Дома и крошки хлеба нет, а ты последнее за рудники отдал.