Плохие помощники (СИ) - Лапина Маргарита (электронная книга .txt) 📗
— Чего пожаловали? — Глава демонстративно положил бумаги, которые читал, поверх ближайшей внушительной стопки. — Чего конфликтуем?
— У меня есть план! — начала Амбер, но Иона не удержалась и перебила.
— Дурацкий план!
— Так! — Глава хлопнул ладонями по столу. — Уймитесь. Давайте кто-нибудь один объяснит мне всё как следует. Не пора ли вам работать, чего вы всё делите? Миллоус, тебе уж вообще можно отсюда не уходить и жить прямо тут. Вот неугомонные люди.
Амбер повернулась к Ионе, и они без слов договорились. У Ионы кольнуло где-то под сердцем.
— У меня есть запасы ткани, дерры, — первой принялась объяснять Амбер, а ещё яростно теребить серёжку-сердечко. — Они мои. Я получила их в обмен на работу, можешь проверить мои отчёты по рабочему времени и списки вещей, что я запросила за прошлые пять месяцев в дни заказов. Всё честно. Только я решаю, как тканью распорядиться. И я решила шить удобную одежду для наших работников-револтистов.
Глава даже поперхнулся и закатил глаза ещё более деланно, чем обычно.
— Великие небеса, помогите нам! — он закрыл ладонью лицо. — Я уже всё и так понял, но если ты хочешь высказаться, Миллоус, милости прошу.
Иона как во сне протянула руку и схватила Главу за рубаху на плече, встряхнула.
Что она делает?
Глава опешил, нахмурился, отпрянул от неё.
— Для тебя всё это шуточки, да? — крикнула Иона. — Раз знаешь, так рассуди нас! Я требую, чтобы одежду и ткань изъяли и истратили на честных людей!
При словах «честные люди» Амбер сморщилась с таким отвращением, что Иона с трудом удержалась, чтобы не пихнуть и её тоже.
— Если это все доводы с обеих сторон, то вот вам моё решение. Амбер права. И не разевай рот, Миллоус! Это её ткань, полученная по обмену за труд. Если по какой-то причине у Амбер в доме сохранились бы ткани с уничтоженной швейной фабрики, где она, положим, работала, тогда мы вернули бы ткань в общественное пользование. Но это ткань для её нужд. Она может делать с ней всё, что угодно. Это будет не массовое производство, а только на один или два отряда. Никто не пострадает, производительность повысится. Не вижу ничего страшного.
Разумеется, ничего страшного он не видит! Он же талериец. Какое ему дело до морального облика Даскерии? Чихать он хотел. Даскерийцы же живут только для того, чтобы кормить великих горожан. Интересно, жируй револтисты на его Талерии, он вёл бы себя так же равнодушно?
— Как вы не понимаете! — она будто рвёт глотку в абсолютную пустоту. — Нельзя давать им поблажки! Наша катастрофа — не шанс для них устроиться тут удобнее! Все наши устои, я надеюсь, ещё на месте, а не развеялись вместе с людьми! Револтисты остаются револтистами и здесь, и они не должны жить лучше, чем у себя! Пусть спасибо скажут, что тут у них есть занятие и еда вместо безделья и голодухи!
Прикажете жить в новом мире, где полугэллоны заменили механиков, а на револтистов уйдёт самая качественная и ныне чрезвычайно редкая ткань? Подвиньтесь, честные люди, ваше время закончилось, дорогу нелюдям и слабодушным отбросам! Такой будет дивный новый мир, адаптируйся, наплюй на устои и разлагайся, или умри, исчезни, шепча что-то про честность и старый порядок.
Может, она и умрёт, но не прогнётся, не станет меняться и приветствовать новый мир. Древние люди научили её, как жить честно, как быть правильной, как заслуживать великой благодати небес. Иона не допустит, чтобы земля с небом поменялись местами, чтобы бросать судьбы, игнорировать предназначенную работу и жрать вещества стало считаться честным поведением.
Глава и остальные дураки считают, что все эти перемены — явление временное, и всё сразу изменится, как только необходимость в восстановлении окончится, однако они сами не видят, что только успокаивают и убеждают себя. Поблажки нужно зарубать на корню, иначе самая временная из них превратится в постоянную. В правило.
Иона обязана остаться командиром и освободиться от Главы, человека, который всё должен видеть, и, по совместительству, главного слепца.
— Вы пришли сюда распинаться или проблему решать? — рявкнул Глава по-настоящему раздражённо. Иона впервые ввела его в подобное состояние. — Командир и помощник не смогли сойтись в решении, я вас рассудил. Вы делаете, как хочет Амбер. Всё. Поняли? Вы вроде как подруги или что? Ты так старалась сделать её своим помощником. Будьте добры, найдите общий язык. Я верю в ваше благоразумие. Вон!
Иона только с досады открыла рот и закрыла, а потом ещё раз. Два человека, далёких от Даскерии, только что решили судьбу её лагеря, лагеря, в котором она всё ещё командир. Иона обещала себе, что никто её не пересилит, а только что они, сговорившись, размазали её так, что и мокрого места не осталось. Оставаться в их обществе стало невыносимо, и Иона вышла из кабинета Главы в коридор, где ещё вчера ей казалось, что хуже ситуация стать не сможет.
Амбер подошла и снова схватила Иону за руку.
Вчера Иона ругалась здесь с Лючией, только та стояла дальше. Всё по кругу. И голова кругом.
Иона высвободилась из холодных пальцев Амбер.
— Ио, пожалуйста, примирись с этим. Мы договорились.
— Ну, я ничего и не могу сделать. Глава же рассудил нас, великий мудрец!
— Откуда в тебе столько жестокости? Ты и правда Миллоус, — Амбер отстранилась и сузила глаза. — Как твой отец. Тоже безжалостная и озлобленная на весь мир. Он забил тебе голову своей злобой, тебе и Енсу! Своими «правильными» людьми! Только ты ходишь и другим пинки раздаёшь, а Енс всё время талдычит: «Надеюсь, Ивор одобрил бы», «Может, теперь я честный человек? А теперь? А вот теперь? Ивор, скажи скорее!»
Амбер покривлялась, изобразила, с каким выражением Енс произносит свои реплики.
— Да, много же надо наработать, чтобы выменять и выпросить у Ивора его великое одобрение! Неужели в тебе ничего нет от твоей мамы? Представляешь, если бы она видела сейчас наши споры? Она столько лет создавала на Даскерии нормальные условия для вернувшихся револтистов. Для неё они не были «нечестными». Мне после этого слова даже рот хочется помыть! Она понимала, что год, пять, да хоть десять лет на Револте — всё это ерунда! Она умела видеть людей, а не их ошибки!
— Да, Амна такая молодец, так трудилась! — Иона почти выплёвывала слова, а Амбер вздрагивала. У Ионы с Амной нет ничего общего, кроме цвета волос, нет и никогда не было! — А чего ради? У револтистов клеймо на руке и такое же на душе, большое и чёрное. Да, я похожа на отца. Спасибо небесам! Он-то понимал, как устроена жизнь, и где кому место!
— Ты уверена, что сама никогда не ошибёшься и не пожалеешь? Глупо. Так глупо. Наверное, я просто хотела видеть её в тебе. Когда я осознала, что она делала для мира, она уже и не помнила меня. А я столь многому могла бы у неё научиться, — Амбер закусила губу и обхватила себя. Глаза заблестели. Она говорила сама с собой и совсем не слушала Иону. — Как всё ужасно. Просто ужасно.
— Конечно, ужасно! Револтисты, одетые лучше нормальных людей!
— Прекрати! — завопила Амбер с надрывом и запустила пальцы в волосы. — Прекрати! Я не могу слушать это!
Покачиваясь и дрожа, она пошла прочь от Ионы. Скоро все узнают и об этой перепалке, и Иона снова прославится. Ну и пусть! Отдать дерру револтистам! Да лучше всю её сжечь, чтобы ткань не досталась никому, чем использовать так!
Амбер ни за что не передумает, значит, нужно решить, как компенсировать образовавшуюся поблажку. Ионе припомнят это поражение и ошибку в выборе помощника во время проверки. А если её отстранят, никто другой не сможет восстановить Даскерию как надо, они все не понимают её так, как Иона, и им ни до чего нет дела.
Нужно бороться.
Что ещё успели отхватить себе револтисты, и чего можно их лишить? Да так, чтобы Амбер снова не смогла помешать, так, чтобы Глава вынужден был встать на сторону Ионы.
Надо думать, думать. И работать! Работа стоит. И не только у Ионы.
Полугэллоны уже, наверное, установили другие выпрямители и даже подсоединились к камням, пока она ведёт бесполезные споры. Кто бы мог подумать, что настанет день, когда Ионе вообще не захочется возвращаться в собственный лагерь! Всё в нём напомнит о её поражении и отвратительной беспомощности. Довольные полугэллоны, ленивые револтисты, лупоглазые талерийцы с даскерийцами. Все собрались там, провались они в землю, посудачить об её поражении.
