Эджвуд (ЛП) - МакКвесчен Карен (версия книг .TXT) 📗
Вчера после того, как я позвонил папе, чтобы тот забрал нас из торгового центра, мы с Фрэнком ждали его у магазинчика мороженого. Он прислонился спиной к зданию, вскрыл один из комиксов и принялся жадно читать. Я прекрасно понимал его нетерпение насладиться новой историей и поскорее начать её. А ещё я был рад, что больше не придётся ни с кем общаться, так что воспринимал это спокойно.
Пока я бродил по тротуару, я случайно заглянул в магазинчик и приметил там за ближайшим столиком женщину средних лет, сидящую напротив, судя по всему, подростка в толстовке с капюшоном на голове. Женщина счастливой не выглядела. Судя по выражению лица и тому, как она тыкала пальцем в сторону подростка, она была чем-то взбешена. Я краем глаза приглядывал за происходящим, искренне сочувствуя жертве взрослого гнева. Тут даже я пожелал бы нацепить капюшон по подбородок.
Когда женщина встала, подросток поднял голову и я, успев глянуть на его лицо, с удивлением узнал в нём, а точнее в ней, Надю. Она тоже приметила меня, в глазах её мелькнуло понимание. Получается, эта злая женщина и есть её мамаша, которая никогда не выпускает её из-под присмотра.
Надя кивнула, потом медленно подняла руку и приложила её к окну, сначала ладонь, а потом и вытянутые пальцы. Я мог точно сказать, где стекло соприкасается с кожей. Поверхность явно показывала это, словно отпечаток ладони, сделанный краской в детском саду. Я мог рассмотреть каждый изгиб, каждую линию. Недолго думая, я приложил свою ладонь со своей стороны, так мы как бы соединились сквозь стекло, моя ладонь накрыла её маленькую ладошку. Это был своего рода жест солидарности, знак наличия секрета между нами.
Надя улыбнулась, впервые на моей памяти. В этот момент она приподняла голову и слегка сдвинула капюшон назад. Только тогда я увидел шрамы на одной из сторон лица, кожа была сморщена, как поджаренный бекон. Повреждённые участки покрывали часть её лба и щёку до подбородка. Шрамы отличались по цвету от здоровой кожи, отчего были очень заметны. С ней случилось нечто ужасное, и она хотела, чтобы я видел это. Я кивнул, давая ей понять, что я понял. Она словно заговорила со мной через стекло.
«Вот она я. Вот потому я прячусь».
Не думаю, что она многим показывает своё лицо. Я должен был быть польщён, что мне показали такой секрет, и я был. Вот только хотелось узнать больше. Мэллори говорила, что на неё напали. И вот он, след этого нападения.
Больше Надя в мою сторону не смотрела. Когда папа приехал за нами с Фрэнком, я забрался в машину, я посмотрел назад на неё, занятую своим сандеем23, голова склонилась над стаканчиком, ложка двигается вверх-вниз. То, что в иной ситуации казалось бы весёлым (ещё бы, прогулка под мороженое), выглядело грустно. Какой подросток хотел бы гулять с матерью, да ещё когда тебя ругают на людях. Не повезло Наде.
Когда мы приехали домой, там уже ждала Карли, чтобы забрать Фрэнка. Папа сказал, что она была в осветительной мастерской, но особо просвещённой она не выглядела. Скорее уж усталой, так что она выглядела на свой возраст.
— Эй, Расс, как дела? — она взлохматила сыну волосы. — Надеюсь, он не доставил тебе проблем.
— Никаких, — ответил я. — С Фрэнком погулять всегда в радость.
Тот засиял. Похоже, я сделал ему комплемент.
— Рада, что он хорошо себя ведёт у бабушки с дедушкой. Иногда мы с ним не особо ладим.
— Трудно поверить.
Фрэнка собрали и вывели за дверь раньше, чем я сумел взять с него клятву никому не говорить о случае с мистером Спектром. Но тут до меня дошло, что если уж он никому не похвалился, что у него есть светящийся в темноте камешек, то шансы, что он разговорится, откровенно низки. Обычно-то он довольно говорлив, когда дело касается всякой фигни. Например, он может в деталях рассказать выпуск мультика про Скуби-Ду, но при этом забывает, когда и какие лекарства должен принимать, когда приезжает к нам. История с камнем не должна всплыть. По крайней мере, я на это надеялся.
Всё это я вспоминал, сидя в столовой и что-то жуя, пока мой мыслительный процесс не прервал Джастин.
— А ты что думаешь, Расс?
— О чём?
Все за столом засмеялись.
— Сказал же, витает где-то, — сказал Джастин, хлопая себя по лбу рукой.
Видимо, они долго следили за задумчивым мной.
— Просто многое нужно было обдумать, — ответил я, и это было абсолютной правдой.
Дальше я старался следить за ходом разговора и даже кое-где поддакивал, чтобы показать, что я никуда не уплыл, что было не так-то просто сделать между размышлениями и слежкой за электричеством. Я до сих пор и представить не мог, какой ток шёл за стойку. Лампы, холодильники, печи и микроволновки. Школьная столовая сжирала неожиданно много энергии. Приходилось сдерживаться, чтобы не вскрикнуть от удивления.
Одна из наших поварих, миссис Уайтхауз, подошла к нашему столику и сказала Джастину, что тот уронил салфетку. Миссис Уайтхауз приняли на работу сюда с условием, что она найдёт общий язык с ребятами, с условием, которое не соблюдалось. Смотреть на это было грустно. Иногда, когда кто-то проходил мимо с подносом, она могла внезапно выкрикнуть: «Кто в домике?», — после чего прикладывала ладонь к уху, ожидая, пока жертва скажет: «Миссис Уайтхауз в домике!»
Над ней иногда посмеивались девочки. Я к этому действу никогда не присоединялся, равно как и мои друзья, хотя ученику, который подыгрывал ей, доставались порции побольше. Когда все забирали, что хотели, она выходила из-за стойки и ходила между столов. Она шутила, что растущие детишки должны есть овощи, спрашивала, всё ли нам нравится и что бы мы хотели попробовать в будущем. Конечно, ничего не появлялось.
Сегодня она проявила особый интерес к нашей группе, спросив, читают ли ещё дети «Сумерки» (особый восторг она проявила по отношению к Эдварду). Я смотрел за тем, как она говорила с Миком о качестве экранизаций, и желал, чтобы она поскорее ушла. Больше никто из школьного персонала не пытался заигрывать с ребятами. Судя по своему поведению, она считала себя подростком. Но на самом деле определить её возраст было трудно. Волосы были тёмными без седины, морщин не наблюдалось, но что-то всё-таки её выдавало. Наверное, фигура. Особенно толстой её не назовёшь, но разница между заметным животом и тонкими ногами была довольно забавной. Карли помнила её по своим ученическим годам, так что она работала здесь ещё до моего рождения. Получалось, что она ходит в своей сетке для волос уже очень давно.
Когда зазвенел звонок (также питаемый электричеством), миссис Уайтхауз отошла от нашего столика, Линси, одна из девушек за нашим столиком, подошла ко мне и сказала:
— Что бы с тобой не происходило, Расс, я понимаю. Если тебе понадобится поговорить, я могу тебя выслушать.
Она была довольно миленькой девушкой. Мик, тот ещё любитель бегать за юбками, всегда говорил о ней как о «доступной». Линси успокаивающе погладила меня по руке и наклонилась вперёд, так что я мог видеть через фривольно расстёгнутую рубашку. В иной ситуации я бы уже потерял бы голову от смущения, начал бы заикаться, но на противоположном конце столовой я мог видеть Мэллори, после которой Линси меня (почти) не привлекала.
— Спасибо, — ответил я. — Рад слышать.
Два часа спустя я проник на своё место в классе естественных наук, чувствуя такое возбуждение, что, казалось, вот-вот выпрыгну из собственной кожи. За этот урок нужно будет как-то рассказать Мэллори о камне, как он оказался в почти моих руках и выскользнул из них, а я даже не понял этого. А по окончании занятий придётся поговорить с мистером Спектром и попросить вещицу назад. Я был не очень хорош в общении со взрослыми. Я часто видел, как другие ребята спорят с учителями, по большей части по поводу оценок, как правило, не без успеха. Я никогда таким не занимался, поскольку учился довольно неплохо. До сегодняшнего дня я просто не мог представить себя, спорящего с преподавателем. Теперь же выхода не оставалось.
Мэллори и ещё одна девушка вошли сразу после звонка, отчего поговорить без свидетелей не получилось. Её смех меня слегка раздражал. Как она может так смеяться, когда у меня кризис?
