Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
— Мы не можем, — покачала головой Найрин. — Они почувствуют нас издалека и будут ждать у точки выхода. Не говоря уже о том, что они успеют подать сигнал остальной армии, и тогда незаметно все это сделать у нас уже не получится. Так что нет, нужно спускаться сверху прямо на плато, иначе риск слишком велик.
— Ну хорошо, допустим, — нагнула голову Леда. — Но почему бы тогда не переместиться прямо в пещеру к Источнику?
— Не получится, Леда, — покачала головой Найрин. — Я не могу создать там точку выхода, уже пыталась и не раз. Энергетический фон слишком нестабилен, возмущение очень сильное. Так что придется прыгать.
Леда ничего не поняла из ее слов, но кому, как не Найрин было разбираться во всех этих ведьминских штуках, а потому нужно было просто верить тому, что она говорит. Кивнув, Леда бросила взгляд на Торн. На лице той не отражалось ничего, кроме сосредоточенности, она казалась спокойной, как скала. А раз Торн не нервничала, значит, и Леде не стоило рвать себе сердце.
Это до сих пор было так странно для нее: общаться с Торн. Несмотря на то, что теперь она была уже Лаэрт, причем не кем-нибудь, а первым клинком левого крыла, несмотря на то, что она командовала армией сальвагов, которая будет отбивать Рощу Великой Мани у дермаков, несмотря на то, сколько всего изменилось за последнее время, Леда все равно тихо поражалась тому факту, что Найрин теперь с Торн, и что она верит ей. Вот это поистине было чудом, не то, что все остальное.
Нимфа повернула голову и взглянула на нее. Она теперь тоже была другой: задумчивой, древней, как само время, и еще прекраснее, чем раньше. Кожа ее едва заметно светилась, нежная и бархатистая, серебристые волосы украшали крохотные белоснежные снежинки, словно сама прекрасная Владычица Гор убрала ее голову морозным венцом, а зеленые глаза были глубже, чем Белый Глаз, глубже, чем зимнее закатное небо, когда сумерки уже укрывают небосвод, и лишь по самому краю он все еще пылает зеленоватыми разводами в звездную точечку. На миг Леде померещились в этих глазах вечнозеленые кроны криптомерий далеко внизу, но видение сразу же истаяло, унесенное прочь ледяными порывами ветра.
Однажды они вырастут вновь, и все вернется на круги своя. Если мы выиграем эту войну, все вернется на круги своя. И, когда ты будешь старой и сморщенной, дочери твоих дочерей поведут тебя под руки смотреть на серебристый водопад, свергающийся прямо с неба, и на цветочные поляны по его берегам. А вокруг тебя будут носиться маленькие самовлюбленные и задиристые девчонки, драться под водопадом, где их, как им кажется, никто не заметит, заниматься любовью на мягких моховых полянах в лесу, клянясь друг другу в вечной любви, собирать венки из цветов и подносить их в ладонях своим Богиням, прося очистить их души и сердца, послать им славу и мир. Так и будет, Леда. Так и будет. Надо только выдюжить сейчас.
— Светлой дороги тебе, первая! — проговорила Найрин, протягивая ей ладонь и улыбаясь, немного грустно и как-то задумчиво. — Роксана пребудет с тобой! Увидимся, когда все это закончится!
— И тебе светлой дороги, зрячая! Иди и покажи им, что значит: быть анай! Уж тебе-то это известно гораздо лучше, чем всем нам, — ухмыльнулась в ответ Леда.
Пожимая руку Торн, она ничего не говорила, да и говорить-то ничего не нужно было. Впервые за долгие годы в темных глазах дочери царицы не было вызова, только напряжение, сильнейшее напряжение. Торн была уже не здесь, Торн уже сражалась, и никакие напутствия ей были не нужны.
— До встречи! — еще раз негромко проговорила нимфа, а потом они с Торн отступили назад, укрываясь за высокими уступами, чтобы никто снизу не смог увидеть рисунок перехода, который сейчас создавала Найрин.
Леда еще раз оглядела открывающийся ее глазам вид на долину внизу. Пепел и дым укрывали всю ее толстым одеялом, сквозь которое не было видно никакого движения, но дермаки были там, сальваги чуяли их и передавали Леде в запахе данные о примерном количестве врага и направлении, в котором были сосредоточены его основные силы.
Взглянув на Сейтара, Леда подмигнула:
— Ну что? Готов хорошенько погонять этих бхар?
«Командуй, маленькая сестра. Мы давно готовы». Синий глаз Сейтара блеснул затаенной жаждой крови.
— Тогда пошли, — кивнула Леда, расплетая узелок крыльев в своей груди.
Сейтар рядом с ней поднял к небу узкую мордую и взвыл, призывая своих братьев и сестер на охоту. Его хриплый низкий голос разнесся над всей долиной, пересилив даже злобный свист и рычание ветра в скалах, и ему ответили голоса со всех сторон. Сотни и тысячи сальвагов поднимали головы к небу и пели в последний раз, пели грозную песню войны и мести, и гулкое эхо несло ее по долине, рассыпая тысячами осколков, заглушая даже рев водопада на другой ее стороне. На миг Леда задохнулась, всем телом ощущая, как звенит в ее груди этот многоголосый рев, а потом и она закричала, во всю глотку закричала, открывая крылья за спиной и камнем падая вниз, со скалы, навстречу густому туманному мареву, скрывающему десятки тысяч дермаков. А справа и слева от нее катилась серая волна сальвагов, словно лавина, сходящая с гор по весне.
Вой тысяч волчьих глоток плыл над долиной, отражался от стен и громыхал так, что Найрин уже не слышала ни рева ветров, отчаянно набрасывающихся на заснеженные пики, ни отдаленного карканья боевых рогов, которым отвечали сальвагам дермаки, ни шума водопада, что раньше был самым громким звуком, нарушающим тишину Рощи Великой Мани. Укрытая пеплом и дымом долина кипела, как котел, и сверху это выглядело так странно, что Найрин, как зачарованная, все смотрела туда и не могла оторваться.
Тысячи теней двигались в густом тумане на дне долины, призрачные силуэты скользили и передвигались, будто рыбы в темном иле у самого дна реки. Их движения закручивали спирали и узоры в этом тумане, и он метался из стороны в сторону, перемешивался, перетекал… Найрин в последний раз заворожено глянула туда, а потом поспешила следом за Торн, которая, пригибаясь низко к самой скале, скользила вдоль ее края навстречу ревущему потоку, низвергающемуся вниз буквально в каких-то ста метрах впереди.
Внизу под ними застыла укрытая пеплом долина, из которой вверх по отвесному склону вилась прорубленная в скале тропинка, упирающаяся в плато перед расщелиной в стене, за которой укрылся Источник Рождения. Найрин прекрасно помнила это место: сюда она приходила всего три года назад, в тот самый день, когда началась война. Внезапно, пришедшее в голову воспоминание рассмешило ее, и она усмехнулась, покачав головой. Жрицы тогда говорили ей, что анай имеет право побывать у Источника Рождения лишь раз в жизни, за исключением, разве что, самих Жриц, которые и проводили здесь церемонии для молодых дочерей племени. Получалось, что Найрин нарушила и это правило, одно из самых сакральных и святых для анай. Кажется, мне это просто на роду написано: правила нарушать. Ну да ничего страшного, раз Небесные Сестры хотят этого от меня, я это сделаю.
На плато возле самого входа в расщелину виднелись какие-то фигуры. Найрин находилась на добрые три сотни метров выше них, и отсюда ей видны были только их макушки, но даже так она почувствовала, что у фигур на плато нет глаз. Во всяком случае, у двух из них, закутанных в толстые черные плащи, глаз точно не было. Они стояли возле самой лестницы, прорубленной в скале, и глядели вниз, в туманное волнующееся море. Одна из них развернулась за спину и скомандовала что-то застывшим возле стены двум десяткам дермаков. Те едва помещались на плато, двигаясь сковано и осторожно, чтобы не мешать друг другу и не свалиться вниз. Они разбились на две группы; первая группа с помощью громадного, одни Богини знают каким образом поднятого на такую высоту тарана пыталась пробить стену слева от входа в расщелину с Источником; вторая группа сменяла первую через равные промежутки времени, работая кирками и тяжелыми молотами, расширяя трещины, побежавшие по камню, расшатывая крупные отколовшиеся от породы валуны и оттаскивая их прочь. Вид у них был такой, словно сражение внизу их никоим образом не касалось, и уходить они отсюда никуда не собирались.
