Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
Царицы вскричали в ответ, выбрасывая вверх кулаки, закивали ведьмы и ведуны, царь Небо выкрикнул имя своего бога…
Ледяной ветер ударил Лэйк в лицо, с рычанием разметал ее волосы. Она щурилась, то и дело поглядывая на шагающих рядом с ней цариц. Первой шла Великая Царица, шла спокойно и уверенно, развернув плечи и вскинув голову, и золотое око Великой Мани Эрен горело в ее лбу, разбрасывая искры. По обе стороны от нее шагали Руфь дель Раэрн и Аруэ дель Нуэргос, и лица у них были суровые. За их спинами тянулся почетный эскорт из охранниц всех цариц, выстроившихся в линию по двое за спиной каждой царицы. А следом ковыляли закутанные в белое Способные Слышать.
Лэйк повернула голову влево, осматривая построившиеся вдоль расщелины в земле войска анай. Сейчас уже численность войск выросла, достигнув сорока с небольшим тысяч, причем количество представителей разных кланов было примерно одинаковым. Меньше всего было, разве что, Нуэргос: добираться им было дольше всех, и Боевые Целительницы, следящие за их передвижениями с помощью Грани, обещали, что войска прибудут дня через три, не раньше. Впрочем, это уже не имело значения. Если Нуэргос после войны останутся самым большим кланом, особой трудности это все равно не составит. Территории их плодородны, а война их почти не затронула. Кто-то ведь должен будет кормить все оставшиеся кланы на разоренных войной землях. К тому же, даже если они придут поздно и не успеют к основному сражению, от них все равно будет прок: помогать с ранеными, сворачивать лагерь, вести обоз в сторону дома.
Она прикрыла глаз, втягивая носом острый запах страха, решимости, ярости и надежды, холодный запах зимы. Огненная, позволь нам вернуться! Позволь нам растить наших дочерей в мире и покое, позволь нам восстановить разрушенное! И если будет на то воля Твоя, позволь нам подготовиться к Концу Мира, чтобы мы могли достойно встретить то, что грядет!
Неустанно пели боевые рога, возвещая о построении перед боем. С северо-востока им отвечали хриплые голоса рогов кортов, докладывающие о своем передвижении. Это было так странно, так непривычно и удивительно: корты, которые трубили не атаку на анай, которые шли в другую сторону, чтобы поддержать анай в их сражении. Неисповедимы пути Твои, Небесная Пряха, и в пальцах Твоих тысячи нитей сплетаются в одно полотно! Только Ты знаешь, какой узор ткешь, и я отдаюсь в Твои руки, на Твою милость. Веди меня вперед, Милосердная, и пусть любовь Твоя хранит Твоих дочерей.
Зашевелились и дермаки на другой стороне расщелины. Оттуда тоже закаркали боевые рога Псарей, и началось какое-то движение. Лэйк видела, как огромна масса черных полков пришла в движение, и как черным бисером поднимаются в небо маленькие фигурки стахов. Их было много, очень много, не меньше четырех с половиной тысяч. Мы справимся. Пусть у них больше ведунов, но мы справимся. Пошли Свои ветры, Реагрес, Среброкрылая и Смеющаяся! Сбрось их прочь с нашего неба, прогони их из наших земель!
— Вьются, бхары! — проворчала рядом Магара, глядя в ту же сторону и хмуро сплевывая в снег под ногами. — Ну да ничего! Крылышки-то мы вам подрежем, погодите чуток!
Лэйк хмыкнула. В этом она была полностью согласна с царицей дель Лаэрт.
У них еще оставалось время. Совсем немного времени до того, как войска кортов займут свою позицию и будут готовы бить, для того, чтобы Дитр, шагающий прямо сквозь время и пространство, достиг Бездны Мхаир, для того, чтобы Найрин, успевшая за последние два дня восстановить свои силы, ушла к Источнику Рождения…
Они сидели в маленькой палатке Боевой Целительницы напротив друг друга и смотрели друг другу в глаза. Приглушенный свет чаши с огнем Роксаны бросал отсветы в зеленые глаза Найрин, и сейчас они казались Лэйк пылающими угольями. Снаружи давным-давно стемнело, но тихо не было. Издали долетали звуки приглушенных хлопков, человеческие голоса, звон стали и окрики, песни рогов, перекликающихся друг с другом.
Но все это было сейчас очень далеко от них, почти что на другой стороне мира. А между ними улеглась тишина, соединив их в одно, на один миг позволив им вновь стать чистыми и маленькими, как в далеком детстве.
Лэйк изучала лицо неверной, оглядывая такие знакомые черты, запоминая их навсегда и улыбаясь. Найрин была все та же и при этом выглядела иначе: что-то изменилось в ней. Словно покой сгладил неровные сведенные тревогой брови, а в глазах разлилась теплая осенняя дымка. И серебристый свет танцевал на ее коже, словно тысячи снежинок или пылинок, кружащихся в солнечном луче. Найрин улыбалась ей, и в уголках ее глаз россыпью крохотных морщинок лежала нежность.
— Вот мы и пришли, неверная, — хрипловато проговорила Лэйк, осторожно беря в свои руки ее ладонь и баюкая ее, словно маленькую птичку. — Вот мы и пришли.
— Да уж! — рассмеялась нимфа, качая головой. — Это был ооочень длинный путь!
— И такой красивый! — Лэйк улыбнулась ей, чувствуя горечь в глотке. Она не была плохой, не была терзающей или болезненной. Эта была тихая теплая печаль, заботливая, как руки мани, желанная, как первое весеннее солнце. — Такой красивый, — тихо повторила она, рассеяно улыбаясь.
— Знаешь, если бы мне предложили то же самое еще раз, я бы согласилась, — задорно тряхнула серебристой головой нимфа. — А ты? — глаза ее были лукавыми.
— Еще бы! — оскалилась Лэйк. — И предложат! Поверь мне, неверная, когда мы выиграем эту битву, долго отсиживаться и наращивать брюшко нам никто не даст. Ты слышала Анкана: скоро начнется Танец Хаоса, а мы, будь неладны, уже пообещали им, что поможем Аватарам. Так что спокойная жизнь в Данарских горах навсегда осталась позади.
— Думаю, это и хорошо, — пожала плечами Найрин. — Начинается что-то новое. И я рада, что оно начинается.
Ком в горле стал гуще, и Лэйк почувствовала, как начинает щипать глаза. Она все смотрела и смотрела на Найрин, и ей казалось, что она смотрит ей прямо в душу. И там, на дне ее зеленых глаз, все так же тихо качались верхушки сосен в синем летнем небе, там по полянам бегали дети, хохоча во всю глотку и играя, играя в своем вечном детстве, там пахло хлебом, и там был дом. И Лэйк до боли, до дрожи, до самого сокровенного биения в груди захотелось хотя бы на миг вернуться туда, чтобы еще раз вдохнуть этот сладкий и тягучий воздух, чтобы еще раз начать мечтать о том, как однажды она вырастет, и весь мир будет лежать в ее ладони, чтобы еще раз засмеяться и дернуть Найрин за серебристый хвостик на затылке, а потом побежать, побежать, задыхаясь от ветра, и чувствовать, как хлещут по ногам тугие былки летних трав, и как пушистыми барашками ложатся прямо на голову облака.
Слезы все-таки намочили самый краешек ресниц, и Лэйк спрятала их, поднеся к губам ладонь нимфы и целуя ее, как не делала никогда в жизни.
— Я никогда бы не дошла так далеко без тебя, неверная.
— Как и я, Лэйк, — в тон ей хрипло ответила нимфа.
Несколько мгновений еще они сидели в этой обнявшей их со всех сторон тишине, а потом Лэйк вскинула голову, уже не стесняясь бегущих по щеке слез, и проговорила дрожащими губами, настойчиво глядя ей в глаза:
— Обещай мне, что ты вернешься, Найрин. Клянись мне именем Огненной, что ты вернешься!
— Клянусь! — ладонь неверной до боли сжала ее ладонь, и ее глаза тоже заискрились слезами, став похожими на изумруды, преломляющие лучи лунного света. — А ты клянись, что дождешься меня, царица Каэрос, и не позволишь никому, ни одной бхаре, убить тебя!
— Клянусь! — рывком кивнула Лэйк.
При приближении цариц войска заревели. Этот рев сотрясал небеса и землю, он звенел в ушах Лэйк, во всем ее теле, он проходил прямо сквозь нее, к тому золотому, огненному клубочку, что неистово бился в груди. Тысячи и тысячи глаз следили за каждым их шагом, тысячи и тысячи глоток выкрикивали одно слово, гремящее под сумрачными небесами словно грозовые раскаты: «АНАЙ!». Они били друг о друга оружие в своих руках, и звон стали о сталь заполнял небо. Ветер подхватывал этот крик и уносил его к самым облакам и еще выше, туда, к бескрайней голубой шири неба, чтобы Небесные Сестры и Их Великая Мани услышали Своих дочерей.
