Не-единственная в Академии (СИ) - Светлая Лючия (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Последние три дня, после того злополучного разбора боёв, происходило что-то странное. Я постоянно прокручивала в голове его слова о том, что я смотрю на него влюблённо, возмущалась и снова думала об этих его словах.
Мало того. Так он же ещё несколько раз встретился мне — то в едальне, то в библиотеке, то на пути в корпус Эффе. И каждый раз улыбался во все зубы, как родной, сверкал своей ямочкой на щеке, заговаривал, как со старой знакомой, но так, на общие темы: куда идёшь? как дела? какие новости? И называл снова и снова меня так странно: говорил вроде моё имя, Рада, а потом добавлял «сть». Получалось «Радость». И так это звучало, так звучало… будто и не называл он меня радостью, но все равно получалось так, как он хотел.
Я же запретила! Я же сказала, что не позволяю! Из-за этого готова была вцепиться ему в лицо. И так повторялось при каждой нашей встрече. Это и ещё одно.
Каждый наш короткий разговор при очередной встрече он заканчивал какой-нибудь шпилькой вроде «Ну что же ты так всегда краснеешь в моём присутствии?». А вчера вот, оглядев меня с ног до головы, сказал: «Красивая причёска! Приятно видеть, что ты готовилась к нашей встрече, прихорашивалась» и провел по моему лицу рукой, убирая волосы, выбившиеся из маленького низкого хвоста, что я носила, как когда-то моя мама.
А у меня не было никакой причёски! И не прихорашивалась я для него! И только я открыла рот, чтобы высказать своё возмущение, как он просто развернулся и ушел. Просто ушёл! Ушёл, когда мне было, что ему сказать, и не только сказать, но даже было что проорать!
Конечно, я что с ним не преставая потом говорила в своих мыслях день за днём. Каких только убийственных слов и оскорблений не придумывала, чтобы стереть эту его улыбку, чтобы запихнуть все эти его словечки обратно ему в горло, чтобы он заткнулся и больше не лез ко мне со своими глупостями!
А вот вчера мы, я и Ариша, столкнулись с их большой и тёплой компанией. Зиад как и всегда был центром всей этой немалой, как по мне, компании. Ребят вокруг братьев было человека четыре-пять, и все они что-то бурно обсуждали. Джавад как всегда шел молча, и был задумчив. Зиад тоже не улыбался. Это было необычно и даже удивительно. Он внимательно слушал, поворачивался то к одному, то к другому из говоривших, что-то переспрашивал, хмурил брови.
Я, увидев их издали, сразу вся напружинилась, готовясь отбивать словесные атаки, вести пикировки и прочие военно-словесные действия. Но ребята прошли мимо. Джавад, заметив меня, кивнул и неожиданно улыбнулся, а Зиад… Зиад просто прошел мимо, мазнул по мне взглядом и отвернулся к говорившему в это время приятелю. Просто отвернулся, будто и не видел меня!
Это было так, будто идешь куда-то, и вдруг у тебя под ногой проваливается пол. Ты мгновенно оказываешься внизу, с синяками и ссадинами, болью и досадой, что не усмотрела, не среагировала вовремя, не смогла удержаться, и вот сидишь в какой-то яме, и у тебя явная и очень крупная неприятность. Совершенно неожиданная и при этом невероятно неприятная.
После этой встречи меня полдня трясло. Я не могла понять в чем причина, но меня потряхивало даже так, что заметила даже Ариша.
— Что с тобой, Радка? Ты будто родного похоронила. Что-то случилось?
Я так глубоко погрузилась в мысли о том, почему братья так резко изменили ко мне отношение, что даже немного легкомысленная подруга заметила это.
Что я могла ей ответить? Я думаю о парнях? Она бы меня не поняла. А всё размышляла, крутила в голове произошедшее и так, и эдак.
Почему всегда спокойный и даже слегка хмурый Джавад сегодня мне улыбнулся, а Зиад, такой обычно жизнерадостный, улыбчивый и несдержанный на язык сегодня меня не заметил? Почему? Почему один улыбнулся, а другой не заметил? Почему они будто поменялись ролями? Они что-то обо мне узнали? Но что? Здесь хоть что-то, но очень и очень мало, обо мне знает только ректор. И она вряд ли стала бы делиться своей скудной информацией с простыми адептами. Тогда что? Почему?
Когда в голове кроме этих вопросов ничего нет, а они бурлят как горная река в половодье, то там ничего больше не помещается. Ни учиться не хотелось, ни есть, ни спать не могла.
— Ничего, Ариш. Не переживай, это я всё про магию свою думаю: как же с ней совладать?
— Ааа, — многозначительно протянула подруга, но в глазах её остался вопрос. — Это как-то связано с этими парнями, что мы сегодня встретили?
Я неопределённо пожала плечом — рассказывать не хотелось, тем более что и рассказывать особенно было нечего. Ну понравился парень, ну его брат сказал мне несколько слов, ну повозмущалась. Что тут обсуждать?
— А то смотри, могу узнать про них, кто они и что они такое.
Я в ответ не более определенно скривилась. Вряд ли что-то изменится, если я буду знать о них больше.
— Как зовут знаешь?
Я кивнула:
— Джвад и Зиад.
— На каком факультете учатся?
— Не знаю, — я опять равнодушно подвигала плечом, — знаю только, что старшие курсы.
Когда за последним гостем закрылась дверь, и хозяева остались вдвоём, один, тот, что был пониже ростом, младший, сказал другому:
— Брат, я хотел тебе сказать о том случае, днём… Зачем девочке голову морочишь, а? Оставь её, слышишь?
Тот, что повыше, старший, внезапно схватил первого за грудки и впечатал спиной в стену:
— Это ты мне, брат, скажи, — от гнева у старшего заострились черты лица, а темные влажные глаза засверкали опасным блеском, — зачем улыбался ей?
Еще раз впечатал в стену младшего, и всё крепче сжимал в кулаках его одежду, смотрел в глаза и играл желваками:
— Брат, не переходи мне дорогу, слышишь? Не смей ей улыбаться! Это моё! Слышишь, да?
Тот, что был ниже ростом, выслушал все эти гневные слова спокойно и аккуратно взял брата за запястья, без особого труда мягким движением высвободил свою одежду из хватки, и ответил:
— Брат, у нас одна кровь, но ты старший, ты — мой вождь. Как могу я переходить дорогу тебе? Это одно, брат. Но ты забыл и о другом.
Тот, что был выше и тоньше, стал успокаиваться: глаза уже так бешено не сверкали, а на щеках не бегали желваки. Хотя что-то звериное всё ещё проступало на лице, всё ещё трепетали ноздри тонкого носа, дрожали веки и дыхание ещё не было спокойным. Младший продолжал:
— Ты забыл: у меня есть невеста, она ждёт меня уже давно. И мы поженимся не только выполняя волю наших отцов, не только по велению долга, но и по любви.
Тот, что был выше, выдохнул, опустил взгляд, его плечи слегка поникли. Когда он поднял на брата глаза, то уже был прежним собой:
— Прости, брат, я был неправ. Я в самом деле забыл. И про общую нашу кровь, и про твою невесту, — тяжело вздохнул, покачал головой и продолжил: — Я не могу быть вождём, я слаб ещё, раз не смог сдержать своего гнева и забыл о важном. Прости, брат. Моя вина.
Он ещё несколько мгновений помолчал, а потом с болью воскликнул:
— Но скажи мне, скажи, брат, почему сегодня ты подарил ей улыбку, почему, а?!
— Брат! Ты разве не почувствовал, что сделал ей больно? А я лишь хотел поддержать её, сгладить эту боль. Всего лишь, брат, всего лишь поддержать…
И улыбнулся понимающе. Старший отвернулся, сделал шаг в сторону.
— Не лезь, брат, к ней ни с дружбой, ни с утешениями. Не надо. Я хочу, и я добьюсь.
Младший только вздохнул.
— Делай, как знаешь, брат. Одно только скажу, и буду возвращаться к этому — не стоит так начинать, она может всё понять, и не простит.
— Я услышал тебя, брат, и довольно об этом.
Ариша решила сделать мне подарок. Для этого не рассказывала того, что по крупицам собирала о Джаваде и Зиаде. С каждой её отлучкой куда-то, видимо, по знакомым, взгляд становился всё более таинственным и загадочным, улыбки — всё более многозначительными.
И пока она там собирала информацию по знакомым, я сидела в библиотеке, и собирала информацию об этом странном способе овладения магией. Читала и размышляя о том, что этот способ ещё по одной, исключительно для меня важной причине мне подойдёт. И то, что Джавад мне улыбнулся, пожалуй, может кое-что означать. Например, что мне не будет противно.
