Волчья ночь (СИ) - Кандера Кристина (читать книги полные .txt) 📗
Амалия любила это время. Всегда. И в этот раз собиралась использовать его с пользой для себя. Отец не будет против, наоборот, он даже поспособствует, в этом она была уверена. Он всегда поддерживал ее, помогал, давал все, что она хотела. А сейчас Амалия хотела Питера Барроу. В вечное и единоличное пользование.
И если так случится, что у Дика Спайка не получится завладеть женой ее Питера, она сама решит эту проблему. Раз и навсегда. Но будет лучше, если Эбигэйл Барроу все же станет самкой Дика. Для всех лучше.
Надвинув капюшон до самых глаз, Амалия не смотрела по сторонам, потому не заметила, как в нескольких шагах впереди от нее в воздух взметнулся столб мелкого колючего снега. Словно невидимый и неощутимый ветер подхватил снежинки с земли и закружил, точно в вихре. А в следующее мгновение на месте снежной воронки появился огромный, снежно-белый зверь. Огромный, белоснежный волк.
Уловив какое-то движение боковым зрением, Амалия вскинула голову, убирая капюшон с лица, и беззвучно вскрикнула. Ее лицо исказилось от ужаса. Снежный зверь сделал шаг по направлению к ней и девушка попятилась. Она отступала и отступала, пока не прижалась спиной к стене одного из домов. В ее глазах плескался ужас, рот кривился, но с посиневших губ не сорвалось ни звука. Точно завороженная, она смотрела на приближающегося зверя и чувствовала, как замирает сердце в груди, точно бы его сжимала ледяная длань.
Мысль о том, что это конец, что вот сейчас она окончит свои дни, раненой птицей билась в висках.
Зверь приблизился. Его голова оказалась на уровне лица Амалии. Их взгляды встретились и девушка не выдержала. Сознание ее поглотила тьма. Она обмякла, съезжая по стене дома и рухнула прямо в снег.
Зверь фыркнул, точно бы насмехался. Склонил огромную голову и втянул носом воздух в нескольких сантиметрах от тела Амалии. Снова фыркнул и распался на тысячи мельчайших снежинок, что медленно кружились в воздухе и плавно оседали на лежащее на земле тело и неприкрытое плащом лицо девушки.
ГЛАВА 14
Эбби снова снился странный сон. Она бежала по заснеженной равнине. Ее кто-то догонял, но оглянуться и посмотреть было страшно, и молодая женщина продолжала бежать.
А потом вдруг в ней взыграло упрямство. Сколько можно? Сколько еще она будет убегать от неизвестной опасности? Трястись, точно заяц от малейшего шороха? Не лучше ли будет остановиться и взглянуть опасности в лицо?
И она остановилась. Сжала кулаки и обернулась с решимостью дать отпор, пусть силы ее и были смехотворны.
А потом она проснулась. В своей постели, вспотевшая, со сбившимся дыханием, среди влажных простыней. Сердце трепетало, грозя выскочить из груди, но страх… Страха больше не было. Он растворился в сновидении, исчез, точно прошлогодний снег.
Теперь Эбби была уверена, что справится. Выдержит все, что бы ни послала ей Судьба и Проведение. Иначе ведь и быть не может.
Рядом мирно почивал Питер и молодая женщина, как и в предыдущую ночь, осторожно выбралась из кровати, стараясь не потревожить сон супруга. Подхватила с кресла пушистую теплую шаль и завернулась в нее, счастливо потираясь щекой о тонкую легкую ткань. Шаль эту привез из поездки еще папенька Эбби. Он всегда-то баловал единственную дочку, ни в чем не отказывал, любил и поощрял. Правда и о наказаниях за шалости никогда не забывал, но то так быстро забывалось. А вот воспоминания о нежности и любви родителя Эбби до сих пор хранит в памяти.
Молодая женщина сделала пару шагов к окну и замерла в нерешительности. Стало вдруг страшно при мысли, что, выглянув во двор, она может снова увидеть там того странного зверя. И что тогда делать? Как поступить? Снова будить Питера? Но тогда супруг и в этот раз может не удержаться и выйти из дома и кто знает, что случится?
Эбби вздохнула. Сжала кулачки и шагнула к окну. С опаской отодвинула занавеску и выглянула во двор. Пусто. На снегу никого не было. Вздохнув с облегчением, она плотнее запахнулась в шаль и уселась на подоконник. Посмотрела сквозь стекло на небо. Затосковала вдруг.
Питер.
Супруг.
Нелюбимый. Чужой. Но и родной в то же время. И пусть не так уж и долго они вместе, но она к нему привыкла. Старается вот изо всех сил, чтобы и быт наладить и отношения упрочить. И пусть любви между ними нет, но есть понимание. Наверное.
Нет, мужем Питер был отменным, этого у него не отнять. Внимательный и любезный. Страстный, опять-таки. И вот все бы хорошо, но Эбби чувствовала, что он отдаляется от нее. Скрывает что-то, все чаще и чаще отделывается недомолвками.
Было обидно. Вот до слез просто. И мысли на этот счет в голову лезли всякие. Нехорошие мысли.
А что если Питер влюбиться решил. И не в нее, законную свою супругу, а в кого другого? В ту же мисс Гроуди, например. Уж эта тварюшка точно на ее, Эбби, супруга глаз положила и своего не упустит. Дай только волю, вмиг окрутит и плевать ей на то, что супруг-то чужой. Гадина.
Эбби в сердцах стукнула себя кулачком по колену. Зашипела сквозь зубы.
— Мерзавка. И как тебя на место поставить, чтобы не смела на чужих мужей рот разевать? — говорила тихо-тихо, чтобы не приведи высшие силы, не потревожить покой супруга. Хотелось пока тишины и одиночества.
Вспомнились вдруг родители. И то, сколько душевного тепла было между ними. Матушка Эбби замуж вышла по велению бабушки с дедушкой, коих Эбби и не помнила уж, и жениха своего в ту пору не любила и даже, по ее собственному признанию, побаивалась немного. Но против воли родителей своих не пошла.
Но супружество у нее было удачным. И пусть между родителями Эбби никогда не было всепоглощающей страсти, что накатывает, будто огненный шквал, выжигая все на своем пути, но тепло душевное и понимание были точно. И жили они душа в душу, уважая и почитая друг друга, прислушиваясь к словам один одного.
Не то чтобы ссор в их семье никогда не было. Всего хватало. И скандалы были, с битьем посуды и криками — то матушка не могла сдерживать свою натуру. И папенька не единожды кулаком по столу стучал, да отчитывал, что супругу свою, что дочь неразумную. Всего было. Да только все это, как было, так и прошло и быльем поросло. А вот память о вечерах совместных у камина, когда матушка рукоделием занималась и сплетни последние столичные пересказывала, а папенька газету или книгу читал и фыркал в усы тихонько то ли от рассказов супруги, то ли из-за статеек каких, или поездках семейных на пикники, о планах, что строили, да так в жизнь и не воплотили — это осталось. И навсегда с Эбби будет.
Как и всегда, при воспоминании о родителях, сердце сжалось от боли. Ведь ушли нежданно, молодыми еще. И пусть сразу-то, после известия страшного, Эбби злилась, что они оставили ее в одиночестве, плакала часто, то теперь успокоилась. И даже немного порадовалась за них, что вместе ушли, одновременно. Никому из ее родителей не пришлось хоронить супруга, а потом коротать жизнь в одиночестве. Все это выпало на долю Эбби. И рана эта не заросла, так и осталась незаживающая, с кривыми рваными краями, да только не кровоточила уже, а лишь ныла постоянно, но острой боли уже не было.
Вот и Питер…
В другое время Эбби, может, и внимания на него не обратила и даже думать о том, чтобы связать с ним судьбу свою не стала бы. А тогда.
Они познакомились, только-только она траур сняла и выезжать стала. Питер весь такой красивый, интересный. Не лоботряс, как большинство кавалеров ее. Да и барышни столичные, все как одна ему глазки строили. А сам мистер Барроу в то время только на нее, на Эбби смотрел. Ухаживал красиво, слова разные говорил. Она и поверила, решилась на ответные чувства, замуж вот за него пошла.
Жалела теперь?
В общем-то, нет. Но время от времени, такой вот глухой ночью, когда сердце щемит от непонятной тоски, начинала задумываться о том, что было бы, если бы год назад не ответила заветным согласием на предложение руки и сердца. И не находила ответа.
Эбби снова вздохнула и спрыгнула с подоконника. Хватит грустить. Еще матушка покойная то и дело повторяла, что судьба каждой женщины только в ее руках:
