К нам осень не придёт (СИ) - Шелкова Ксения (электронная книга .txt) 📗
Анна некоторое время ещё пыталась как-то улестить мачеху, добиться от неё хоть каких-то сведений об Алтын. Тщетно: та лишь мотала головой и повторяла: «Ничего не знаю, ничего она мне не говорила». Анна, раздосадованная ещё более, чем прежде, уехала домой — вернее, в дом Владимира Левашёва, который даже теперь никак не могла считать своим.
* * *
В гостиной она застала мужа и сестру Елену, которая при её появлении испуганно вскочила и, верно, выбежала бы из комнаты, если бы Анна её не удержала. По багровому румянцу, заливавшему обычно бледное лицо Элен, она догадалась, что сестра и муж беседовали отнюдь не о погоде… Анна даже удивилась про себя: отчего её всё это больше ничуть не трогает? Неужели за эти несколько дней она превратилась в такую холодную эгоистку, что совершенно не радеет за судьбу младшей сестры?
— Я навещала маменьку, — сообщила Анна, снимая перчатки и шляпку. — А какой сегодня погожий день для ранней осени!
— Надеюсь, вы прекрасно провели время, моя дорогая! — откликнулся Владимир, и лукаво поглядел на Елену; та же, бедняжка, казалось, страстно мечтала провалиться сквозь землю. — Мы с Еленой Алексеевной не приказывали подавать чай в надежде дождаться вас.
«Мы»? Как же очаровательно! Анна вдруг поняла, что её супруг, похоже, получает искреннее удовольствие от этой игры, держа в полном подчинении Елену и одновременно наслаждаясь властью над ней, Анной. Интересно, что бы сказали их знакомые в Петербурге, если бы узнали обо всём этом? Как низко бы пал его сиятельство граф Левашёв в глазах света — ведь все вокруг считали его образом благородства и воспитания!
Она еле дождалась, пока прислуга, что принесла лёгкий ужин и чай, скрылась за дверью — а затем сухо сообщила Владимиру, что ей необходимо поговорить с ним наедине, теперь же. Елена с готовностью вскочила, однако Левашёв, что сидел рядом на диване, привстал и спокойно положил ей руку на плечо, с весёлым любопытством поглядев при этом на жену. Анну передёрнуло от отвращения.
— Элен, тебе нет нужды удаляться, если ты желаешь остаться здесь, — бросила Анна. — Но я попрошу вас, — она посмотрела на мужа в упор, — пройти ко мне. Я задержу вас ненадолго.
— Я скоро вернусь, Елена Алексеевна, — мягко сказал Владимир и вышел вслед за Анной.
Едва они достигли будуара, где из-за занавешенных окон царил мягкий полумрак, как Владимир молниеносно обхватил Анну за талию и повернул к себе… Она рванулась из его рук с яростью, казалось, даже удивившей Левашёва.
— Как вы смеете?! — прошипела Анна, с силой захлопывая дверь. — Вы, сударь, с ума сошли?
— Отнюдь! Если мне не изменяет память, Анна Алексеевна, вы моя законная супруга. И вы только что самолично изволили пригласить меня в свои покои, разве не так?
— Прекратите лицедействовать! Я не разрешаю вам дотрагиваться до меня, запомните это раз и навсегда! Я действительно вышла за вас замуж, но лишь потому, что не подозревала, насколько вы низкий и бесчестный человек!
— Ну вот, — огорчённо проговорил Левашёв. — И после этого вы ещё удивляетесь, что я, м-м-м, ищу утешения в обществе вашей сестрицы, которая относится ко мне куда более тепло?
Анна постаралась сдержать себя и не взрываться больше. Может быть, всё-так удастся если не пристыдить его, то хотя бы припугнуть?
— А вы не подумали, что будет с вашей репутацией честного и порядочного человека, если все друзья и знакомые узнают о вашем поведении?
Анна невольно вздрогнула — Левашёв тигром подскочил к ней и железной хваткой стиснул её плечи. Она и не подозревала в нём такой силы: не то что вырваться, даже пошевелиться у неё не получилось.
— Вы говорите о моей репутации? — прошептал Владимир прямо ей в ухо. — Хотите напугать меня позором? А о репутации Елены Алексеевны вы и не подумали? И обо всей вашей — вернее, уже нашей — семье?! Ведь если вы скажете кому-либо хоть слово — пострадаю отнюдь не только я один!
Анна отчаянии кусала губы. Разумеется, он прав. Попытайся она шантажировать его оглаской, они вместе с Еленой окажутся опозоренными. А что иного здесь можно сделать, она и понятия не имела. Жаловаться… но кому? Предводителю дворянства? Его святейшеству? Императрице? Как глупо, наверное, выглядела бы женщина, жалующаяся на неверность мужа!
Внезапно Анна почувствовала страшную усталость и опустошение. Она отошла от Владимира, уселась в кресло и закуталась в шаль. Ей казалось, что она, подобно утлой лодочке, несётся куда-то, влекомая бурным течением и не имеет ни сил, ни возможности остановится и самой выбирать дорогу. За неё уже всё решено и сколько бы она ни сопротивлялась, ничего не изменится. Она посмотрела на мужа — тот стоял неподвижно и с интересом наблюдал за ней.
— Послушайте, зачем вам всё это нужно? — спросила она Владимира. — Отчего вы не женились сразу на Элен? Ведь она, в отличие от меня, вас боготворит и была бы вам куда лучшей женою.
Левашёв помолчал, затем скупо улыбнулся:
— Считайте, моя дорогая, что я так и не смог выбрать между вами. Сейчас я ничего не скрываю — ведь ваш папаша, по сути, тогда припёр меня к стенке и сам навязал ответ на свой вопрос.
Он развернулся и вышел — судя по направлению удаляющихся шагов, направился к гостиной, где его дожидалась Елена. Час был уже поздний — Анна догадалась, что домой сестра нынче не собирается. Ну что же, она пыталась защитить Элен, она сделала всё, что могла.
Анна подошла к двери и заперлась в покоях на ключ, для верности повернув его два раза, а затем самостоятельно разделась и скользнула в постель.
* * *
После свадьбы с Анной прошло уже несколько месяцев, а Владимир Левашёв до сих пор не верил самому себе. У него получилось! Он женился на Анне, унаследовавшей половину огромного состояния своего отца, и полностью подчинил себе её сестру — наследницу другой половины. Правда, ложкой дёгтя в этой бочке мёда явились ненависть и презрение со стороны супруги, которые Анна и не думала скрывать. С первого же дня она стала запирать дверь в свои комнаты, и Владимиру вовсе не хотелось, чтобы об этом узнали посторонние. Болтовни прислуги Левашёв не опасался: обоих горничных он запугивал и одновременно щедро вознаграждал. В глазах высшего петербургского общества Левашёвы были прекрасной парой. Анна покуда молчала — через несколько дней после свадьбы она будто затихла, затаилась и перестала открыто проявлять враждебность. Только вот надолго ли?
И ещё: Владимир опасался отпускать Елену надолго от себя. Наверняка ведь на богатую невесту тотчас найдётся какой-нибудь удалой молодец; влюбится Элен, выйдет замуж — и прости-прощай другая половина калитинского состояния! Это тогда останется вдвое меньше, чем он рассчитывал! Проклятый папаша Калитин таки сделал ход конём и поделил наследство между дочерьми поровну! Странно: Левашёв до последнего был уверен, что Анет получит львиную долю.
Так что терять Елену было никак нельзя. Поэтому, когда Владимир после свадьбы выкупил наконец заложенный и перезаложенный фамильный особняк на Моховой, то, по окончании ремонта и покупки новой мебели, они въехали туда всей семьёй: граф и графиня Левашёвы и сестра графини со своей маменькой. На посторонний взгляд здесь не было вовсе ничего странного: дом большой, семейство раньше там жило тоже немалое — вот и теперь её сиятельство графиня не пожелала расставаться с мачехой и сестрицей. На людях Владимир с Анной был заботлив и нежен, с Еленой — приветлив и почтителен. Но, как только все они оказывались в узком семейном кругу, роли сестёр менялись. Ведь, по сути, Елена была подлинной супругой Владимира, а с Анной они так и остались полностью чужими друг другу.
Маменька Елены внешне ничем не проявляла недовольства, она держала себя с Владимиром нейтрально-вежливо, ни словом, ни взглядом не давала понять, что думает об их с Элен незаконных отношениях. Насчёт Анны же Левашёв испытывал недоумение: когда они только познакомились, в её присутствии он чувствовал, как кровь в нём вскипала, её красота заставляла его дрожать от восторга, а смелость и живость характера восхищали и завораживали. С того же дня, как началась её нервная болезнь, Владимир заметил, что ничего подобного он к невесте больше не испытывает. Точно раньше была в неё магия какая-то, некий колдовской огонь — а потом он погас. Да, она красива и прелестна, но этаких очаровательных барышень — пруд пруди. Совершенно ничего особенного.
