К нам осень не придёт (СИ) - Шелкова Ксения (электронная книга .txt) 📗
— Я бы не стал на вашем месте повышать голос, дорогая, — невозмутимо ответил граф Левашёв. — Не забывайте, что вы моя жена и должны проявлять уважение. Что же касается моих отношений с мадемуазель Элен, то, полагаю, это наше личное с нею дело. В конце концов, она уже взрослая, и нынешние события произошли по её воле и с полного её согласия…
Левашёв не договорил; Анна размахнулась и, несомненно, влепила бы ему пощёчину, если бы он с ловкостью не перехватил её руку и не сжал мёртвой хваткой.
— А вот этого не надо! — не выпуская её запястья, Владимир молниеносно привлёк Анну к себе. — Нужно признаться, такой вы мне нравитесь ещё больше, дорогая: не выношу бесцветной покорности. Вы же сейчас похожи на дикую кошку или даже рысь… Но драться я вам не позволю!
Он держал её в объятиях и был так близко, что Анна слышала аромат его одеколона и чувствовала его дыхание на своих губах…
— Извольте немедленно меня отпустить, — отчётливо проговорила Анна. — Иначе я выцарапаю вам глаза. Вы мне отвратительны.
По-видимому, её слова прозвучали достаточно решительно — Владимир послушался.
— Как скажете, — он пожал плечами. — Брать вас силой или ползать на коленях и умолять о вашей благосклонности я точно не стану. Ведь мы с вами цивилизованные люди, а не дикари какие, не правда ли? Однако вы моя жена — я имею право требовать исполнение супружеского долга.
Анна отвернулась; на глазах её закипали слёзы гнева и отвращения, но она скорее готова была умереть, чем показать Левашёву свою слабость. Владимир некоторое время молча наблюдал за ней, затем развёл руками и насмешливо поклонился.
— Ну-с, вижу, вы не в духе, дорогая. Не смею больше докучать вам. Как только изволите сменить гнев на милость — буду счастлив доказать моё восхищение вашей красотой и решительностью.
«Никогда! — с яростью подумала Анна, прислушиваясь к его шагам. — Скорее выпрыгну в окно, чем позволю до меня дотронуться!»
Боже, что она наделала! Зачем согласилась связать судьбу с этим человеком, и как теперь от него избавиться? Анна понимала, что теперь, со смертью отца, в мире нет ни единого человека, который захотел бы выслушать её, понять и вступиться за неё.
И что будет с Элен?
* * *
Несколькими днями позже состоялся ещё один долгий, тягостный и бесполезный разговор с Еленой. Сестра хотя бы перестала обвинять себя во всех смертных грехах и в монастырь удаляться вроде бы раздумала. Но, тем не менее, Анна так и не смогла добиться, чтобы Элен переменила своё отношение к Левашёву. Сестра буквально обожествляла этого человека, он обладал какой-то необъяснимой властью над ней. И когда Анна, не стесняясь в выражениях, высказала Елене всё, что думает о нём — та буквально помертвела от ужаса, а затем вновь бросилась перед Анной на колени, винясь и моля простить Владимира и перестать гневаться на него. Елене и в голову не могло прийти, что дело тут не в злости и ревности — настолько она была ослеплена любовью и верила в своего возлюбленного.
В итоге Анне всё это начало страшно докучать. Ярость и возмущение сменились усталостью: ну, не она же виновата в глупости и слепоте Елены? Анна пыталась было заручиться поддержкой мачехи, упросить её убедить Элен в дрянности её героя — однако та отреагировала весьма холодно.
— Того, что случилось — не воротишь, моя милая, — бледное, напряжённое лицо Катерины Фёдоровны было похоже на гипсовую маску. — Ты, небось, злишься на Элен, ревнуешь, да и любая другая на твоём месте так же себя чувствовала бы. Однако ж, не ты первая, не ты последняя. Думаешь, тебя только муж не любит, да на других посматривает? Смиряйся, молись, а мужу пытайся угодить. Уж кто-кто, а я об этом не понаслышке знаю.
Она зло улыбнулась. Анна изумлённо поглядела на мачеху: да при чём тут сама Катерина Фёдоровна?! И тут она сообразила, что та имеет в виду.
— Вы о папеньке говорите? О том, как он мою мать любил всю жизнь?
— Об этом. Двадцать лет я ждала, пока Алексей Петрович мой первую супругу забудет, да так и не дождалась… Он меня и мою дочь замечать не хотел, всё только княжна Алтын была у него на уме, да ты. Сколько слёз я все эти годы пролила, и сказать нельзя! За себя обидно было, а за Елену — вдвойне.
«Неправда, папенька любил Елену тоже», — хотела сказать Анна, но не смогла: даже при всей привязанности к отцу она сознавала, что это не было правдой.
— Так вот, нынче хоть и не матери твоей, так тебе отольются наши с Элен слёзы. Чай, не ждала, что такой красавице, королевне, другую предпочтут? Избаловал тебя папаша, Анна, все твои желания угадывал, ветру на тебя дунуть не позволял! Вот и узнаешь теперь наконец, каково горчинки отведать.
Мачеха говорила внешне спокойно, однако её светлые глаза горели каким-то холодным, диким торжеством. Казалось, она испытывает искренне наслаждение от растерянности и испуга на лице падчерицы.
— Вы… Вы меня всегда ненавидели, Катерина Фёдоровна, — прошептала Анна, впервые назвав мачеху по имени.
— А как же, — невозмутимо согласилась та. — За что же тебя любить, когда и после матери своей ты нам с Элен весь свет загораживала?! Никому до нас с ней дела не было, всё только для тебя: и танцы, и кавалеры, и друзья-подруги… Ну а теперь, может и Еленушка моя своё возьмёт…
— Да как вы не понимаете?! — в отчаянии вскричала Анна. — Граф Левашёв к ней равнодушен, он не по любви её к себе приваживает!
— А ты почём знаешь? — перебила Катерина Фёдоровна. — Или думаешь, что если любить, так тебя одну — а то никого больше?!
Анна закрыла лицо руками. У неё снова возникло чувство, что со смертью отца никто и никогда больше не поймёт её и не поддержит. От мачехи — только ненависть и желание отомстить, от мужа лишь циничные насмешки, а Елена смотрит на неё пугливо-виновато, чуть что — падает на колени, а всё равно за каждым её словом тихий упорный протест. «Значит, — подумалось ей, — по-настоящему меня любил только папенька, а теперь больше никого не осталось…Только родная мать, Алтын Азаматовна, или как там её звали на самом деле? Даже настоящее имя её узнать, верно, не суждено!»
— Катерина Фёдоровна, — тихо заговорила вдруг Анна. Она выпрямилась, положив руки на стол и пристально глядела в одну точку. — Вы ведь первую жену папеньки, мою мать, с их знакомства застали? Вы хорошо её помните?
Мачеха вздрогнула и впервые с их разговора беспокойно задвигалась в кресле.
— Может, и помню, — голос её прозвучал хрипло. — Да только что там вспоминать, столько лет прошло…
— Сколько прошло лет, я знаю, — отчётливо проговорила Анна. — А я про другое хочу спросить. Папенька вот говорил, что княжна Алтын, когда узнала, что девочку родила, всё рыдала, остановиться не могла — а потом и пропала. Хоть и стерегли её горничная с нянькой, она всё равно ушла.
— Да, так. И что же?
— Это ведь вы и были той горничной, которая мою мать не уберегла? Отчего она ушла, может быть вы знаете?!
Анна лишь высказала одну из своих догадок — но она и предположить не могла, что эти слова так подействуют на Катерину Фёдоровну. Та вскочила с кресла, опрокинув его, попятилась, споткнулась и едва не рухнула: Анна едва успела подбежать и подхватить мачеху под руку. Однако та с силой оттолкнула её от себя.
— Тебе что от меня надобно? — свистящим шёпотом спросила Катерина Фёдоровна. — Уж не меня ли в пропаже своей матушки хочешь обвинить?
В глазах её сверкали ярость и застарелая ненависть, так что Анна даже сперва оробела. Но тут же ей пришло в голову, что слишком уж испугалась мачеха, что-то тут было нечисто. Но если приступить с ней с допросами, разумеется, ничего она не скажет.
— Я так, просто подумала, может быть вы хоть что-то о ней вспомните, — миролюбиво ответила Анна. Она хотела добавить: «Вы ведь ей прислуживали», но вовремя сообразила, что напоминание об этом только разозлит Катерину Фёдоровну Фёдоровну и лишний раз напомнит об их неравенстве.
— Маменька твоя со мной ни разу не изволила откровенничать — прозвучал краткий ответ, и больше Катерина Фёдоровна ничего не прибавила.
