Дело о красной чуме (ЛП) - Сэйнткроу Лилит (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Это не вернет Эли. Не вернет Гарри или Джордейна. Никого, по кому она скорбела.
«От того, что тебя терзает, нет лекарства, Эмма. Брось службу и береги, что осталось».
Она не думала об этом до этого утра и Тимоти Копперпота. Его тень тоже будет преследовать ее?
«Это было необходимо», — но было сложно врать. Это означало, что пропадала уверенность в том, что необходимо… а что — мстительная гордость.
— Мадам, — капитан прошел по палубе, грифоны нервничали. Они не видели ее, иначе бились бы в контроле ее Щита. — Я, кхм. Да. Капитан Джеймс Дейтон к вашим услугам, мэм, — он коснулся фуражки двумя мозолистыми пальцами, она ощутила запах дегтя, пота и железный привкус пара, на котором двигалось его судно. Некоторые явно радовались, что она не прибыла за ними, открыто глазели, общались, прикрывая рты руками.
Она взяла себя в руки, чтобы справиться с новыми неприятностями. Ее горло болело, словно она кричала, но это было от усилий держать голос ровным.
— Благодарю. Мисс Эмма Бэннон, сэр, представитель Ее величества. Я требую записи об этом пассажире. Если он тот, кого я ищу, я потребую его багаж погрузить в колесницу, а нескольких ваших моряков связать его и тоже устроить в колеснице. И я вас оставлю, — она замолчала и добавила. — Вам отплатят за неудобства и ущерб палубе.
Капитан значительно повеселел, это сгладило происходящее. Ей быстро принесли список и бумаги, и она убедилась, что это был мистер Джон Моррис, гений биологии, без чувств и связанный на палубе. Он не подписался своим именем, но его бумаги доказывали личность.
Хитрый, да. Он не думал. что его свяжут с Альтератором, или что Рудьярд выдаст имя Копперпота.
На миг что-то — «пусть будет совестью, — раздраженно сказала она себе, — это так» — дрогнуло в Эмме, но она отогнала это и пошла приглаживать перья капитану Дейтону. Это было не сложно, и она отказалась от его приглашения выпить как можно вежливее.
Вскоре погрузили и закрепили багаж Морриса — другого багажа не было, но с этим она разберется после того, как принесет его Британии. Мужчину без сознания, дышащего с трудом, осторожно устроили с другой стороны от Микала, пристегнули, как свинью для рынка, и Эмма снова пострадала, когда ее пристегнул ремнями мужчина, бледный и потный. Ее ушибленное тело болело, холод пальцев рук и ног показывал, что она потратила больше сил, чем требовалось.
Колесница дернулась со скрежетом, и грифоны зло закричали, пассажиры и моряки прижались к палубе. Микал поднял их в воздух. Если он и устал, лицо этого не показывало, и пальцы Эммы снова сжали его лодыжку. Медленное течение эфирной силы через ее руку продолжилось, и она надеялась, что это осушит ее так, что она потеряет сознание.
Ей казалось, что только это спасет ее от глупой и бесполезной совести.
Глава девятнадцатая
Мораль
— Это мне не нравится, — тихо сказал Валентинелли. Дверь кабинета Клэра, кусок темного дуба, была единственным зрителем их разговора. Она и короткий коридор у лестницы, ведущий в солнечную комнату, и Клэр был уверен, что еще не пользовался этим.
«Не думай об этом».
— От его помощи будет много пользы, — Клэр подавил вздох. — Просто следи за ним. Когда мисс Бэннон вернется, сообщишь ей о…
— Ты не выйдешь из дома без меня, mentale, — Людовико так обеспокоился, что забыл об акценте и заговорил четко. — Я в ответе за…
— Я навещаю старого друга. Таршингейл — уважаемый человек, он вряд ли подвергнет меня опасности, разве что я заскучаю до смерти, когда он начнет рассказывать о чудесах карболки, — он понизил голос еще сильнее. — Ты нужен мне здесь, следящим за этим ментатом. Кто знает, что он…
Ручка повернулась, дверь тихо открылась. На пороге стоял Францис Вэнс, поправлял рукава, словно собирался пройти в дверь своего дома.
Он явно выбрался из веревок.
— Сэр. И сэр, — он кивнул им. — Куда отправимся?
Валентинелли пялился. Клэр вздохнул, это звучало, похоже, обреченно. Он теперь был проблемой, а не помощью.
— Видимо, нет смысла просить вас оставаться там, где я вас оставил, доктор Вэнс.
— О, верно, — его улыбка была довольной. — Вы так интересны, мистер Клэр. Я не знаю, как не сталкивался с вами раньше.
«О, Людо не зря обзывал вас. И за свои слова вы ответите в другой раз».
— Несомненно, моя мораль позволяет вам преимущество, — плохо с его стороны. Не достойно ментата.
Или джентльмена.
— Несомненно, — Вэнс не обиделся. — Мы не ладили, сэр, но лучше вам быть мне соперником, чем фоном. Так куда мы отправляемся? Отвечу: посоветоваться со странным Эдмундом Таршингейлом. Вы ведь с ним знакомы?
— Да, — Клэр посмотрел на Валентинелли. — Тогда в путь. Вы будете полезнее там, где я вас вижу, сэр. И Таршингейл ужинает рано.
* * *
Португальская улица была людной в это время. Холборн была известна тавернами и развлечениями, а еще закрытыми с виду домами, где можно было найти не совсем законные плотские утехи. Древние дома стояли, опустив плечи, в желтом тумане Лондиния. Их хмурые лица напоминали о несчастном статусе, законы касательно игорных домов слабее не стали.
Но Таршингейла не было в его доме на Золотой площади среди музыкантов, и Хартхел повез их на Холборн. Валентинелли в карете сверлил Вэнса взглядом, а тот молчал, возможно, в размышлениях.
Или что-то затевал. Кто знал?
Высокий Колледж короля, кирпичи пропитал дождь, поднимался хмуро в тумане вечера. Если Таршингейла не было дома, он был здесь, вежливо лечил пациентов, и научное беспристрастие служило его теориям. Он не был ментатом или целителем. Он даже не был гением. Он был увлечен, закончил свой курс лучше всех, постоянно бормотал о карболике, а товарищам читал нотации, как нужно обслуживать даже нижайших подданных Британии с равной заботой.
Если бы джентльмен — а он им был, несмотря на место проживания — был ментатом, сложность с вежливым обществом была бы приемлемой. Но его считали худшим спутником для ужина. Даже пациенты не любили его, хотя он помогал со странными случаями. Его бумаги были чудесами точности, поразительные теории и заключения скрывались за оградой густых слов, что могли погрузить принцессу в сон на многие годы.
Учитывая реакцию его коллег на эти теории и заключения, они не были не такими поразительными.
Комнатка, что была ему кабинетом, была в глубинах колледжа, полная бумаг и образцов на стонущих деревянных полках. Горбясь за столом, плавным почерком заполняя один из отчетов — черные волосы блестели в свете шипящей лампы — Таршингейл заворчал, царапая бумагу. Он обмакнул ручку, хрип его дыхания астматика хорошо слышался в тишине.
— Минутку, — пробормотал он, и первым в Эдмунде Таршингейле был его голос, низкий и насыщенный, хоть он плохо дышал. А потом Клэр смотрел, как он встает и тянется. Доктор был выше, он был нескладным, и этот рост, как подозревал Клэр, был одной из проблем Таршингейла, ведь возвышался он не только так.
Было бы куда больше, будь он ментатом. Но Судьба и Справедливость были слепы к качеству, особенно к тем, кто выводил их из себя.
Эдмунд поднял голову, бесстрастно взглянул на трех мужчин, его темные брови приподнялись. Но он вернулся к отчету, и Клэр в это время сравнивал комнату с прошлым визитом сюда. Он неслучайно рассмотрел халат Таршингейла — чистый этим вечером, без крови и жидкостей после операции. Его будут ждать дела, когда он допишет, и у Клэра было пару минут, чтобы заинтересовать его.
Таршингейл заговорил снова:
— Клэр, да? Мистер Клэр. Рад снова видеть. Могу узнать, что привело вас сюда?
«У меня мало времени, чтобы заинтересовать вас», — но Тарши любил манеры.
— Могу представить доктора Франциса Вэнса? А это мой человек, Валентинелли.
— Сэр.
— Сэр, — Вэнс слабо поклонился, а Валентинелли был неподвижен, как камень.
Клэр шагнул вперед.
