Дело о красной чуме (ЛП) - Сэйнткроу Лилит (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— Вариант лишь один, — прошептал Клэр.
Под картиной Космы и Дамиана, занятых пациентом — ложки и приборы были с позолотой, рот страдальца был открыт в О, кровь была уже не такой яркой — был закрытый стол, на нем были маленькие дешевые свечи. Их дым был почти таким же гадким, как желтый туман Лондиния.
Клэр вздохнул. Это был звук завершения, и он убрал гниющую ткань, что прикрывала ножки стола.
И там, во тьме, стояла канистра в углублении. Идеально выдутое стекло, что еще дрожало от дыхания изменяющей магии, лишившей его примесей и неровностей, а сверху была конструкция из меди с символами, что подмигивали, работая. Механизмы вокруг краника сверху сияли чарами и маслом.
— Ах, — пробормотал Клэр. — Вижу, вижу. И это перед святыми физикеров. Вы все же доктор.
— Но не медицины, — педантично исправил Вэнс.
«Вы не понравились бы мисс Бэннон, сэр», — мысль была странной, но успокоила его. А было ли странно это? Ментаты обычно не успокаивались.
Но чем старше был Клэр, тем меньше верил в это.
— Не медицины. Но биологии, этого механизма самой жизни. Моррис верит в божественную руку. Он на ней лишь ноготь.
— Поэтично, — фыркнул Вэнс. — Это механизм? — и теперь педантом стал Клэр:
— Один из них. Чтобы заразить тех, кто пришел помолиться святым физикеров ради помощи. В Лондинии их еще девять, а там, — он указал на сияющую часть механизма, — причина, по которой мы опоздали. Он настроил, чтобы воздух вышел сразу после мессы, когда верующие молятся своим святым. И потом они пойдут из церкви и понесут с собой смерть. Зверь вышел из клетки.
— Боже правый, — Вэнс побледнел. Клэр взглянул на него и продолжил изучать механизм.
«Время отмерили, словно для варки яйца. Умно. И… да, там давит, а тут выпускает. И оно выходит. Не паром. Высокая температура, наверное, убьет эффект».
Он услышал тихий стук, звуки борьбы, но это было ожидаемо. Валентинелли отомстил бы, и Клэр даже был рад, что неаполитанец помнил, что преступник нужен Клэру живым.
— Козел, — выдохнул Людо тоном, словно говорил с возлюбленной. Трепыхания Вэнса ослабли. Если человек не мог вдохнуть, он не мог и биться, а Валентинелли заживал горло умело накачанной рукой, и даже самый хитрый ментат-преступник в истории Британии вскоре перестал бороться.
— Осторожнее с ним, мой дорогой итальянец, — пробормотал Клэр. — Думаю, мне нужны его способности для решения этой головоломки.
— Он — отродье без матери, — рявкнул убийца, явно не замечая, как это звучит.
— Возможно, — Клэр вздохнул и осторожно коснулся холодного гладкого стекла канистры сухим кончиком пальца. — Но сейчас есть проблемы важнее.
Глава шестнадцатая
С трудом, но не зря
Всадники грифонов из Небесной стражи часто выбирались зверями. Такое было и ныне, грифон мог спуститься с неба и зависнуть над мальчиком (очень редко над девочкой), прижимая его к земле ветром от ударов крыльями. Лишиться детства и учиться кататься на крылатых скакунах Британии было так сложно, что не все справлялись.
Те, кто смог, получали новые имена, были отмыты, как сироты в Коллегии, и их многому учили до того, как пускали к этим существам.
Грифоны не прощали ни единой ошибки, их всадники должны были противостоять и ауре вялости, что поваливала их добычу. Были особые движения — Щиты их знали, помимо своего обучения, — что позволяли всаднику преимущества против даже такого большого крылатого хищника, и некоторые уловки с их длинной палкой с острым внутренним изгибом, чтобы направлять зверей.
Всадники порой даже спали со своими зверьми, были истории о глубокой привязанности стража и грифона. От грифонов они узнавали особые символы, что не беспокоили эфир, но были эффективными. Среди команды были и кучера, которые управлялись с двумя и более зверьми, пока везли по небу экипаж Британии.
Повозка грифонов была легкой, плохо защищала от стихий. Боудикка была не первым сосудом, что отправлялась в бой во главе армии, но она придумала повозки удобнее. После этого почти ничего в них не изменилось, и граждане с тех пор — с Золотой поры — тут же узнавали высокие бока, скругленный спину и металлические поводья, потрескивающие чарами. Колеса и шестеренки хитро двигались, когда нужно и не нужно было лететь, и сооружение сияло медным светом.
Микал легко запрыгнул в колесницу, его ладонь забрала поводья у кучера. Мышцы ожили на его спине, грифоны — оба коричневые с белым, янтарными клювами и шуршащими крыльями — проверяли его контроль.
Щит защищало от их ауры членство в их древнем братстве, он мог управлять колесницей. Осторожно, конечно, и в крайнем случае. Конечно, редкие дети магии подумали бы о такой колеснице даже в жутких ситуациях.
Времени не было. Иначе они не догнали бы корабль до Дувра. Чем скорее Эмма схватит мужчину, тем скорее сможет… сделать все необходимое.
— Прима, — Микал повернул голову. Грифоны двигались, он напрягся, сжимая поводья в кулаках. Они недовольно замерли, сила Щита превосходила их.
Хоть разница была небольшой.
Кучер спрыгнул, его сапоги с металлическими крючками, чтобы прикрепляться к полу колесницы, звякнули. Он протянул руку, и Эмма осторожно поднялась. Она чуть не упала на Микала, грифоны поднимались, шипя от недовольства, что их сковали, еще и заставили везти ее.
Если бы тут был Эли, он бы закрепил ее. А так темноглазый юноша с белым шрамом от когтя на бритой голове, прикрепил ее ремешками к передней части колесницы, обвив ими плечи и бедра. Микал сунул носки ступней в кольца на полу и проверил их, удерживая грифонов.
Кучер посмотрел на нее, она кивнула. Слова все равно не было бы слышно за злыми воплями. В отличие от всадников. Микал был без очков, его глаза были прищурены, и Эмма прижала ладонь к его сапогу. Простые чары ожили, золотые символы побежали по его щекам — они не дадут ветру жалить его кожу, а ручейки эфирной силы будут уменьшать напряжение. Будь у нее еще Щит или два, они разделили бы бремя.
Но их не было. Может, ее и оставшийся Щит тоже ждала смерть.
«Как странно, — ее щеки были мокрыми, хотя они еще не летели. — Я не верю, что Микала можно убить».
То, что волшебник не понимал, было слабостью. Думать о невозможном было их призванием, фантазия лежала в основе и интуиция, и потеря этого могла быть для примы хуже любой смерти.
Микал завопил, кучер отскочил легко, как листик. Задняя часть колесницы закрылась, работали механизмы. Большие двери перед ними открылись, и вечерний свет обжег нежные глаза Эммы за кожей и стеклом очков. Они были ужасными, но отгоняли свет.
Колеса скрипели, грифоны взлетали. Полоса взлета была из голубого камня с чарами, на нем были следы когтей поколений грифонов и колес, ее склон был к грязному небу Лондиния.
Эмма зажмурилась. Колесница дрогнула, и она ощутила, как Микал на миг ослабил физическую и психическую хватку на зверях.
Движение. Ремешки впивались, звери бросились, и колеса катились по камню, а двери — снаружи еще были следы гражданской войны и правления ужасом Крамвилля — едва успели закончить скрипеть, как грифоны вылетели в небо с грузом. Колеса и шестеренки тихо крутились в воздухе, стало холодно так быстро, что дыхание Эммы было кристалликами льда перед ней. Ее желудок остался позади, пытался догнать, ее пальцы сжимали лодыжку Микала.
«Нет, я не верю в его смертность. Но я боюсь».
Глава семнадцатая
Процесс открытия
— Мы не будем пытать его. Почему я должен повторять? — Клэр проверил узел. Ошибиться с их гостем нельзя было.
— Он это заслужил, mentale. Палец. Хоть мизинчик за честь Людо.
— Я тебя слышу вообще-то, — под повязкой было сложно понять выражение лица Вэнса, но это было поблажкой в сторону Валентинелли, а не попыткой помешать Вэнсу понять, в какой части Лондиния они были.
