Дело о красной чуме (ЛП) - Сэйнткроу Лилит (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Она вышла из тронного зала с решительным и белым лицом, а Щит следовал за ней.
Глава двадцать первая
Целебный метод
Таршингейл не двигался, его глаза были прикрытыми, длинные ноги скрывались под столом. В коридоре снаружи была суета, крики и ругательства, что не было удивительно в колледже вечером. Может, пациенту требовалось кровопускание или что-то ужаснее. Операции проходили с воем, редкие пациенты умудрялись обойтись обмороком.
Наконец, Тарши пошевелился.
— Смыслы, — бормотал он. — Смыслы.
«Для науки? Или жертв?» — Клэр решил, что это касается обоих вариантов.
— Беспокоящие, да. И глубокие.
Вэнс сидел на стуле и смотрел на Клэра, пока тот излагал голые факты дела, а потом свои наблюдения. Он порой чесал светлые усы одним пальцем, и заметил неровное пятно от чернил на большом пальце ментата-преступника. Смесь пыли и бумаги, жар Таршингейла воевал с холодом каменных стен, пахло лекарствами операций — все, как должно быть. Даже призрак одеколона Валентинелли.
Почему тогда ему было… не по себе?
«Что-то тут не так».
— Красный миазм, — Таршингейл кивнул, словно вел внутреннюю беседу. — Жуткая болезнь. Пленка крови на ocularis orbatis. Хмм.
Тело Клэра похолодело.
— Тарши, старина…
— Арчибальд, ради Бога, зови меня Эдмундом, если нужно фамильярничать, — рявкнул раздраженно Таршингейл. — Не надо звать меня иначе.
— Едкий, — вмешался Вэнс. — Вы были вместе в школе?
— Два года разницы, — Таршингейл встал, отодвинув стул с усталым вздохом. Хрип его дыхания почти пропал. — И он уже тогда был невыносим.
— Яблоко от яблони, уверен, — тон Вэнса был почти беспечным. — Вы не удивились, сэр. И я улавливаю сладость в воздухе этой очаровательной хижины, которой быть не должно.
— Да, — Таршингейл не обижался. — Боюсь, я должен сообщить нечто тревожное, Арчибальд. Как твой друг догадался, эта болезнь уже здесь, — он глубоко вдохнул, расправил плечи, и его халат сморщился, с грубой ткани слетала засохшая кровь. — Четверо поступили днем. Трое умерли за часы, а четвертый…
— Боже правый, — губы Клэра онемели. — Ты же защищаешь патогенную теорию, Эдмунд. Скажи, что у тебя есть идеи, как это побороть.
— Только долгими пробами и ошибками, — Таршингейл словно постарел за минуты, глубокие морщины проступили на лице, и Клэр заметил слабый румянец на бритых щеках. — Идемте. Он гуртовщик, наш четвертый пациент, довольно крепкий. Если он еще жив, у нас есть шанс.
* * *
— Черт возьми, — выдохнул Клэр.
Палата была полна стонущих и кричащих жертв. Было почти так же страшно, как в психушке, и редких визитов Клэра в этот ад шума и вони хватило, чтобы понять, что медицина не для него.
Пациент — толстый лысеющий разводчик скота, принесенный через весь Лондиний двумя его встревоженными товарищами, бросившими его и горсть монет Таршингейлу из-за репутации Эдмунда с благотворительность — лежал мокрой грудой крови и остального, включая жидкость из лопнувших волдырей. Его пустой взгляд с кровью был прикован к далекому потолку, и ответственный за погрузку трупа на телегу моргнул, когда они пришли, хорошо одетые и здоровые, в эту дыру.
— Йозеф Камлинг, — Эдмунд закрыл окровавленные глаза умершего. Он держал пальцы на веках, выжидая, чтобы глаза закрылись навеки. — Помнишь историю, Арчибальд?
— Я все помню. Я ментат, — Клэр взглянул на Валентинелли, следившего за Вэнсом, стараясь делать это скрытно. Ментат-преступник морщил длинный нос. — Эдмунд…
— Двести лет назад. Татерсолл должен был рассказывать лекцию, — Эдмунд убрал руку, посмотрел на лицо умершего. — Я помню довольно много, хоть и презираю френологию как ненаучную, но порой она пригождается. Но я отвлекся. Помню…
— Татерсолл. Лекция сто пятьдесят три, — кровь отлила от лица Клэра, он это ощутил. Горло сдавило. Кашель застрял, или шалило пищеварение — у ментатов оно было отличным, но могло повернуться против него. Редкое могло встревожить его желудок. Но это угрожало. — Чума. Но там не…
— Девять из двенадцати симптомов совпали. Глупо отметать что-то, потому что сам не можешь допустить существование этого, — Таршингейл выпрямился. Он всегда так читал нотации. — Я заметил поразительное сходство. Я проверил отличные библиотеки, посмотрел на записи о Темной чуме и ее эффектах.
«Склад возле Черного Варка. Идеальное место для исследования, но…» — Клэр чуть не упал от мыслей. Вэнс сжал его локоть, удержав его.
— Что там, старина? — неужели враг Клэра выглядел… да. Это казалось невозможным.
Францис Вэнс казался встревоженным.
— Людовико, — Клэр стряхнул руку ментата. Таршингейл недовольно сжимал губы, его перебили, не дав разогнаться. — Скорее. Бери Хартхела и карету. Нельзя терять ни минуты.
Неаполитанец, однако, не мешкал, пропал среди санитаров.
Ноздри Эдмунда раздувались.
— Арчибальд…
Францис Вэнс оживился.
— Хорошо. Думаю, пора набить шишки в пути. Хороший физикер с нами, старина?
— Бермондси, — Клэр заламывал руки, он почти кричал, чтобы его слышали за шумом в палате, что мешал его сознанию. — Яма чумы. Конечно. Нужно найти источник заражения и методы борьбы с ним.
Вэнс шагнул вперед, словно хотел пожать руку Таршингейлу. А гордость у того была задета.
— Я не физикер, сэр. Я — врач медицины, и я был бы благодарен…
— Хорошо, — хватка Вэнса была сильной на руке Эдмунда, и доктор охнул, пальцы ментата надавили на сплетение нервов. — Дорогой Арчибальд требует ваших услуг, сэр, и мы постараемся вернуть вас домой в этом же состоянии, когда он уже не будет в вас нуждаться.
— Осторожно!
«Я звучу как тетушка-старушка. Мисс Бэннон смеялась бы», — его воротник давил, но Клэр не поправлял его.
— Идемте. Целебный метод, Эдмунд? Расскажешь все на пути к карете. Может, тебе и не нужно покидать здание, — он замер, всплыла жуткая и неминуемая догадка. — Я даже думаю, — серьезно продолжил он, опустив шляпу на лысеющую голову, — что ты тут очень понадобишься. И раньше, чем ты думаешь.
Глава двадцать вторая
Не повезло жить
Путь был долгим, ее не могли такой видеть на публике. Но Эмма опустила голову, под сапогами звенели камни, присутствие Микала успокаивало, и ее не тронули бы даже в толпе. Желтый туман растекался среди зданий, среди карет, касался шляпы, волос и рук зловещей влагой. Туман этой ночью сиял изнутри, и даже чары, очищающие воздух, которые знали все волшебники Лондиния и использовали постоянно, не прогоняли от носа соленую вонь.
Она выбралась из экипажа, Микал ехал с ней, а не бежал по крышам. Она поправила юбки, а потом пошла, а Микал бросила плату кучеру.
«Я — игла, ищущая север», — она хорошо знала, что искала восток. Истрон-Энд, если точнее. Ее украшения сияли, золотые символы сверкали на них. Ее волосы были уложены как можно лучше без зеркала, но все равно раздражали ее выпадающими из прически прядями на глаза. Шум Лондиния по ночам напоминал пульс, порывы ветра были такими, когда она была пристегнута к колеснице.
Микал явно устал, но не жаловался. Об их путешествии говорили только его растрепанные волосы и плащ, висящий на нем мешком. Ему нужно будет хорошо питаться, чтобы восстановить форму.
Она шла. Нанятый экипаж высадил ее у Алдгейт, где эфир все еще звучал как древний барьер. Стена еще стояла, конечно, но барьер порвался во время приступов раздражения Безумного Георгета. Порой дым поднимался из почерневших камней, кареты и люди всегда теснились тут, несмотря на время.
Она замерла на миг и повернула на восток, и здания поднялись, запах сдавил горло.
Уайтчепл поглотил их, и Микал приблизился. В такую ночь даже угроза магией могла не отогнать банду хищников или других от шанса испытать удачу. Газовые лампы пели с шипением в фонарях, их слабое свечение отражалось от капель тумана, и увидеть угрозу было еще сложнее.
