Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
— Шарис, возвращайся к Великой Царице и расскажи ей обо всем, что здесь произошло. Пусть немедленно, — слышишь? — немедленно присылает сюда всех ведунов, каких они только смогут собрать: кортов, Боевых Целительниц, Способных Слышать, вельдов, да кого угодно! Я хочу, чтобы ведуны стояли по периметру этой расщелины в видимости друг от друга и были в состоянии отразить любую попытку прорыва из окружения. Тебе все ясно?
— Да, первая первых, — склонил голову Шарис.
— Хорошо, — устало кивнула Эрис. — Я отправляюсь к войскам под командованием Аруэ дель Нуэргос. Донесу до них весть о том, что здесь случилось.
Шарис вновь склонил перед ней голову, и Эрис, поколебавшись добавила:
— И вот еще что. Скажи Великой Царице, пусть поднимает войска и ведет их сюда. Битва будет здесь, потому что только мы сможем пройти через Мембрану.
— Она проницаема для смертных? — удивленно заморгал Шарис.
— Богини недаром вмешались в то, что здесь произошло. Уж поверь, Они-то точно сделали все так, чтобы помочь нам. А это значит, что для смертных она проницаема.
Первый Страж смотрел на нее с еще большим благоговением, чем раньше, а Эрис только отвернулась от него и попыталась расслабиться, чтобы пройти сквозь землю. Сил у нее было так мало, что хотелось лечь на землю и умереть, но дел было слишком много, чтобы позволить себе такую роскошь.
Найрин почти бежала между странных белесых шатров из толстого войлока, выискивая тот, что был ей нужен. Встречные корты громко кричали и трясли оружием, угрожая ей на незнакомом языке, пытались не пропустить ее, загородить ей путь, но тогда Найрин просто проваливалась сквозь проход через Грань и выходила прямо за их спинами, оставляя кортов с открытыми ртами таращиться на то место, где она только что была. Некоторые из них даже пытались погнаться за ней, но она возвела перед ними непроницаемую стену из воздуха, не позволяя этого, и корты остались далеко позади.
Она бежала, едва замечая чужую, непривычную и странную жизнь, которая кипела в лагере кочевников. В воздухе стоял запах горелого конского навоза, немытых человеческих тел, сладковатый привкус жареного мяса. Из шатра в шатер сновали лошадники, передавая что-то друг другу, общаясь высокими гортанными голосами. Кто-то чинил упряжь, кто-то латал прорехи шатра, кто-то проверял, не проржавели ли наконечники копий. И все они бросали свои дела, широко раскрытыми глазами глядя на Найрин и не в состоянии продолжать работу.
Когда в очередной раз какой-то корт едва ли не бегом кинулся за ней следом, Найрин выругалась сквозь стиснутые зубы. Даже когда она держала свой дар крови в узде, не давая тому проявляться и сводить с ума окружающих, одной ее внешности все равно было достаточно для того, чтобы привлечь чужое внимание. Корты никогда не видели таких, как она, естественно, что первой их реакцией было желание убить, а вот второй… Но все это было неважно. Тьярд сказал ей, в каком шатре искать Торн, и она намеревалась найти ее сейчас же во что бы то ни стало.
Нужная часть лагеря возле обоза отыскалась довольно быстро, а вот шатер, в котором держали Торн, нет. Заглядывая в один шатер за другим и натыкаясь только на пораженные взгляды кочевников, Найрин с каждой минутой раздражалась все сильнее и сильнее. Времени у нее было не так уж и много: на разговоры с Имре ушло почти что полчаса, а ей нужно было успеть ровно через час вернуться в шатер переговоров, чтобы вести Лэйк и Тьярда обратно на фронт. В сложившейся ситуации любая секунда промедления могла быть смертельной для всего народа анай, но она не могла бросить Торн.
Когда очередной корт попытался ухватить ее за руку, что-то настойчиво крича на чужом языке, Найрин почти что зарычала от ярости и легонько ткнула его Воздухом в бок. Корт покатился по земле, что-то вереща, но Найрин было все равно, создаст ли она дипломатический прецедент или нет. Торн была сильно ранена в прошлом сражении, и ее лечили ведуны кортов. Нимфа знать не знала, на каком уровне у них находится умение исцелять, а это означало, что жизнь Торн могла висеть на волоске.
Я найду тебя, во что бы то ни стало. Ты полмира пересекла для того, чтобы найти меня, а я, если нужно будет, сравняю с землей весь этот лагерь, чтобы найти тебя. Клянусь. Что-то важное было в этом, сильное и правильное, такое звенящее, что Найрин едва на части не разрывало от волнения и раздражения. Невидимые канаты, прочнее стали, тверже алмаза, связали их с Торн, и ничто уже не могло повредить их или причинить хоть какой-то вред. Ты моя. И я не отдам тебя ни дермакам, ни кортам, ни самой смерти. Ты — моя.
Оттолкнув прочь очередного лошадника, Найрин отдернула полог войлочной юрты и заглянула внутрь. Ноги под ней едва не подломились от облегчения: на топчане у стены лежала Торн, укрытая одеялом до самого подбородка. Возле нее прикорнул, свернувшись клубком на полу, какой-то совсем молодой безусый мальчишка. От волны холодного воздуха, ворвавшегося в палатку вместе с Найрин, он вздрогнул и проснулся, а потом в испуге заверещал и пополз к Торн, закрывая ее от Найрин своим телом.
Та только поморщилась и приказала:
— Иди прочь! Я не причиню ей вреда! Я хочу помочь!
Мальчишка залопотал еще сильнее, настойчиво пытаясь защитить бездыханную анай. У Найрин не было времени, чтобы разговаривать с ним, увещевать его или объяснять что-то. Она просто создала из Воздуха довольно большой кляп и ловко впихнула его прямо в рот мальчугану. Тот на миг застыл, широко раскрытыми глазами глядя на нее и не слушающимися руками ощупывая лицо. Найрин знала, что белки ее глаз горят серебром, и что это видно невооруженным взглядом. Не издав больше ни звука, паренек на карачках стрелой пролетел мимо нее и исчез за схлопнувшимися входными клапанами шатра.
Разбуженная визгами корта, Торн пошевелилась на кровати и слабо застонала. Раздражение и глупое злорадство моментально вылетели из головы у Найрин, и она почти что бегом подбежала к ее топчану и упала возле него на колени, стискивая в пальцах виски Торн.
Все стихии энергии Источников сплелись в одно, и Найрин очень осторожно погрузила их в тело Торн, прощупывая, все ли в порядке. Прямо в тканях дочери царицы остались слабые отпечатки прикосновения Белого Источника, а это значило, что кто-то уже лечил ее. Были и следы Черного Источника, но совсем истончившиеся и почти что ушедшие прочь.
Найрин закусила губы, ощутив внутренние разрывы тканей, переломанные ребра и недостаток двух пальцев на правой руке. И это при том, что Торн уже несколько раз исцеляли. Горячие слезы защипали в горле, а потом она начала осторожно-осторожно тянуть энергию к поврежденным тканям женщины, которую любила больше самой жизни.
Глаза Торн распахнулись, и она судорожно дернулась в руках Найрин. По ее взгляду нельзя было сказать удивлена она или испугана, черные глаза смотрели так, будто хотели целиком проглотить Найрин, и в них горело столько огня, что на миг ей стало страшно.
Она старалась действовать как можно нежнее, чтобы окончательно не измотать Торн. Кости медленно срастались под ее пальцами, заживали раны, восстанавливались ткани. А Торн все смотрела ей в глаза, и Найрин казалось, что никогда еще не чувствовала так сильно, так физически, так глубоко ее любви. Волны любви накатывали, словно морской прибой, и от этого становилось тяжело дышать, а в груди начало сладко и нежно тянуть. В конце концов, Найрин выдохнула и отпустила Источники, но убрать руки от лица Торн она не смогла бы даже, если бы на ее плечах с десяток кортов повисли.
Торн ничего не сказала, только подалась вперед и жадно поцеловала ее. Да Найрин и не нужно было никаких слов. Сжав в руках свою волчицу, она яростно отвечала на ее поцелуи, давясь слезами и чувствуя, как в груди распускается тяжелый, завязанный намертво узел, а дышать становится легче и легче. Ей показалось, что она сама умерла, когда Великая Царица мимоходом помянула о том, что Торн ранена. И теперь вместе с солеными слезами и терпким вкусом губ Торн в нее жаркими толчками вновь вливалась жизнь.
