Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь
Ну, где моё спасение?
Отчётливо вижу ненависть в расширенных зрачках Принцессы, и трепет её ноздрей выдаёт охватившую её совсем не аристократическую ярость.
– Что, девчонки, настолько боитесь меня, что только толпой осмеливаетесь подойти, – усмехаюсь я, сожалея о выброшенной дубинке: с радостью бы припечатала благородную мордашку.
А в голове крутятся и крутятся мысли, как вывернуться из всего этого? Чем ближе ко мне края пола, тем плотнее становится оцепление. С короткой площадки не сделать разбег, так что перепрыгнуть на пол смогу, когда они все будут слишком близко друг к другу и ко мне.
Сползти по скату конуса в зазор между полом и складной конструкцией в надежде, что меня оттуда не вытащат и не заставят продолжить побег в столь же невыгодных условиях? Позорно сбежать?
Или…
Усмехаюсь драчунье Велье:
– Что, малышка, уже поджилки трясутся? Ты подожди меня там, на краю, обязательно выделю минутку подправить твою лопоухую мордашку.
Она вспыхивает. Её драка с Тириной ещё на начальных стадиях отбора выдавала в ней бурный нрав, да и сегодняшнее поведение после безуспешных погонь и поражений тоже.
Велья отчаянно бросается ко мне. Необдуманно рано. Она приземляется на скат конуса, вскрикивает, видимо, стукнувшись о сложенные ступени. А я делаю три шага назад.
Я лёгкая, как пёрышко, я легко перепрыгиваю любое препятствие!
Короткий разбег, рывок. Я лёгкая, как пёрышко, я ощущаю это и перемахиваю через разрыв между краем пола и вершиной. Мне даже почти не нужно восстанавливать равновесие, я сразу срываюсь на бег. Стоявшие по бокам девушки кидаются за мной, но я – я быстрая, как ветер. Я знаю это.
Бегом‑бегом прочь.
Лёгкая, как ветер…
Глава 31
Состязание заканчивает Берронзий. Ему надоело следить, как после финального изменения конфигурации пола я сижу в позе лотоса на вершине колонны.
Признаю, победа над преследовательницами остаётся за мной исключительно благодаря удачному стечению обстоятельств: когда пол перестраивался и из него выдвигались новые препятствия, а девушки защищали от меня четвёртую вершину, я заметила эту многообещающую колонну и успела забраться на узенькую площадочку сверху прежде, чем они прибежали меня снимать.
Потом я оказалась слишком высоко для них. А к тому моменту, как они отыскали на арене обронённое прежде оружие, меня подняло ещё выше, и сбить меня не смогли, сколько ни старалась.
– Четвёртое свидание – с архисоветником Леонхашартом – достаётся третьей невесте, как наиболее долго находящейся рядом с капсулой! – Берронзий елейно любезен, но чувствую – ему такой расклад не нравится.
И даже Принцесса, забравшаяся на вершину сразу после её полного поднятия, мрачнеет: похоже, надеялась, что ей дадут взять меня измором.
Она вздёргивает подбородок, надменно смотрит на меня с высоты четвёртой вершины, а я…
Смотрю‑смотрю на неё всю такую вроде гордую, но очень напряжённую, и улыбаюсь в ответ.
Сдаётся мне, что это окончательно отравляет Принцессе сомнительную победу.
***
Сегодня проходит самое жаркое заседание Архисовета на памяти Леонхашарта: крики, топот, потрясание рогами и чуть не поминутно отстреливающиеся переполненные накопители магии – сегодня очень не хватает правителя на троне, который топнул бы, сотрясая магией амфитеатр, и заставил всех успокоиться, перейти в конструктивное русло.
И Леонхашарт ничуть не удивляется, когда натыкается на гневный взгляд явившегося по срочному вызову Гатанаса Аведдина.
Белорогий архисоветник в гневе, но это не колеблет уверенности Леонхашарта в правильности своего поступка.
Он выдерживает весь этот шум и гам до конца, с каждой минутой всё острее понимая: Архисовет изжил себя.
Или сами архисоветники, готовые на любой самообман, лишь бы спрятаться от проблем, не позволить себе даже задуматься о них, даже просто поверить, что большие неприятности кроме привычного всем Безымянного ужаса теоретически возможны.
– Это глупости! Попытка выгородить себя, чтобы отменили постановления о твоей ликвидации в случае подозрения на выплеск! – вот концентрат общего мнения.
И Леонхашарт не может остановить презрение, разливающееся по его сердцу.
Презрение к тому, что считал оплотом разума и ключом к сохранению Нарака.
К Архисовету.
К этим старикам, трусливым настолько, что они отказываются проверять доказательства, допросить Гатанаса и иных свидетелей в круге Архисовета.
Заседание кончается громким топотом ног, старомодным и унизительным знаком того, что слова поднявшего вопрос архисоветника, сам вопрос и его аргументы целиком и полностью отвергают.
– Мне стыдно за твоё поведение, – сосед Леонхашарта, давний друг отца, на него даже не смотрит. – Эншархат бы такого самооправдания не одобрил. Ты не смог удержать свою магию, имей смелость признать это, а не обвинять во всём несуществующих заговорщиков.
У Леонхашарта дёргается уголок губ. Но он остаётся на месте. Холодно наблюдает, как большерогие демоны трусливо бегут из величественного зала.
Уходят.
Не глядя на него.
Возмущаясь несдержанным молодняком и тем, что кое‑кому слишком рано дозволили заседать в Архисовете.
И Леонхашарту не понять их, в его голове не укладывается, как можно… так глупо себя вести.
Он сидит на своём месте.
Скоро в зале помимо него остаётся только один архидемон.
И этот последний идёт к нему, едва уловимо шурша белоснежной накидкой.
– Ну и зачем ты это сделал? – Гатанас Аведдин садится рядом с ним. – Мы же договорились действовать тайно! Зачем ты во всеуслышание объявил всё, что мы знаем? Ты понимаешь, что теперь наши враги будут действовать осторожнее? Ты понимаешь, что они теперь начеку?! Они знают, что мы их ищем, готовим ловушки! Понимаешь ты это, глупый щенок?! – разъярённый его равнодушием Гатанас скалится, дёргает Леонхашарта за длинные чёрные волосы. – Идиот! Ты сдал нас им! Ополчил против нас архисовет! Они теперь будут упираться и прятаться от правды только потому, что ты сделал всё не так и не вовремя!
Гатанас переходит на шипение, белые когти путаются в чёрных прядях.
Медленно Леонхашарт поворачивает к нему голову. По чёрной смоли сжатых волос пробегают ало‑лиловые искры, и Гатанас отдёргивает руку, прижимает к холодной ткани обожжённую магией кожу.
Под потолком уходит в канал и отстреливается очередной накопитель, с тихим щелчком его место занимает свежий, и его индикатор наполнения магией разгорается всё ярче.
– Это ты идиот, – спокойно сообщает Леонхашарт Гатанасу, а тот не шевелится, глядя в его глаза с непривычно яркими радужками. – Надеешься на магию, на то, что всякий раз будешь достаточно быстр, чтобы успеть спрятаться в кристалл. Но это не сработает. Мы в меньшинстве. Мы не проигрываем – мы уже проиграли, и единственный способ спастись – резко изменить расстановку сил. Без осведомлённости Архисовета это невозможно – я так считал. Но теперь сомневаюсь. Ты такой же, как они. Предпочитаешь скрыть рану вместо того, чтобы вскрыть и очистить от гноя, предпочитаешь затаиться в надежде, что враг обойдёт стороной, не ударит слишком сильно, если ты перестанешь огрызаться.
– Я специалист по тайной работе! Я могу сделать всё без глобальной войны и толпы архисоветников! Я мог бы…
– Тебя уже сделали на твоём же поле тайной деятельности. Когда случилась беда, на твоей стороне оказалось семь низкоранговых демонов. Ты на свободе только потому, что безумной Юме вздумалось тебя изучить, и она вытащила тебя из‑под носа врагов. О какой войне и какой возможности победы ты говоришь? Ты лишь обманываешь себя, чтобы не признавать поражение и весь ужас ситуации. Чтобы не признавать, что ты со своим сектором Возмездие больше не самый опасный из разумных хищников Нарака.
