Три дня до смерти (СИ) - Мединг Келли (читать книги без сокращений .txt) 📗
Тишина.
— Не приходи сюда, Эви, — говорит он. — Начальство знает, что ты сделала. Я ничем не могу тебе помочь.
Слова ранят. Зубами я впиваюсь в губу, чтобы заглушить другую боль.
— Они убили Уолкинов. Ты слышишь меня, Вайят? Они убили невинный клан.
— Это мертвый номер, Эви, я не могу тебе помочь. Ты должна идти по этой дороге одна, прости. — Щелчок обрывает соединение.
Я бросаю трубку обратно на рычаг, надежда рискует выглянуть сквозь облако страха, окутавшее мое сердце. Если я права, то это шифр. Улица Мертвеца — грунтовая дорога, идущая вниз по Черной реке и железнодорожным путям. Он попросил меня встретиться с ним там, он должен прийти.
Поверив в это, потому что у меня нет выбора, направляюсь на юг. Без транспорта дорога займет не менее часа. Я не могу рисковать, идя по главными улицами города. Шпионы повсюду, и они продают свою информацию дешево. Я держусь в тени, набираюсь храбрости и бегу.
* * * * *
Я присела под заброшенным вагоном. Пахнет человеческими отходами и гнилой древесиной. К этому присоединяются запахи масла и дыма, окрашенные машинной смазкой. Железнодорожные пути вокруг меня молчат. Ничто не нарушает тишину залитого лунным светом железнодорожного депо, кроме случайного автомобиля, который проезжает по мосту Уортон-стрит выше, отбрасывая прерывистые лучи света. Я жду около часа, ориентируясь только на звон церковного колокола на другом берегу реки.
Он не собирается появляться. Я обманула себя, думая, что у меня всё ещё есть союзник. Мои руки дрожат от страха, неизбежности, ненависти. Рельсы выглядят как прекрасное место, чтобы броситься на них в следующий раз, когда по ним поедет поезд.
Гравий хрустит. Я выглядываю из тени вагона. Звук приближается, легкие шаги пытаются замаскировать себя — неудачно. Фигура появляется в ста футах от угла погрузочной платформы. Он останавливается, ждет. Мое сердце воспаряет, облегчение бьёт меня в живот. Вайят оглядывает территорию, лунный свет блестит на черных волосах, подчеркивая вездесущую тень на его лице, которую, кажется, не трогает никакая бритва.
Не двигаюсь. Даже облегчение не побеждает моё врожденное чувство выживания. Я охотник. Я не сдвинусь с места, пока не буду уверена в своем окружении. Это всё ещё может быть ловушкой.
Вайят выходит во двор депо и начинает расстёгивать рубашку. Я смотрю. Он стягивает её с себя, держит на расстоянии вытянутой руки и медленно поворачивается. Обнаженный. Без оружия. Просит меня ему доверять. Я вздохнула с облегчением. Он снова надевает рубашку, разглядывая всё вокруг. Смотрит по сторонам.
Удовлетворённая, я выползаю из своего укрытия. Он замечает меня и раскрывает рот. Я понимаю, что, должно быть, в беспорядке, с кровью на одежде и в волосах, пепел и сажа добавляют серого к красному. Он делает шаг вперед, останавливается. Я машу ему рукой. Он идёт.
Забираюсь в вагон, предпочитая его грязный, затянутый паутиной салон сидению под ним. В дверях появляется Вайят, освещенный лунным светом. Я протягиваю руку и помогаю ему забраться внутрь. Его рука такая теплая, я не хочу отпускать. Он удивляет меня, крепко обнимая. Руками я обхватываю его за талию.
— Я так рад, что ты меня поняла, — говорит он. — Ты в порядке.
Дурацкий вопрос.
— Я совсем не в порядке, Вайят. Триады, люди, с которыми я работала четыре года, больше меня не слушают. Почему они не дают мне объяснить, что произошло?
Он разнимает объятия, держит меня на расстоянии вытянутой руки. Черные глаза, кажется, видят меня насквозь.
— Ты же знаешь, почему нет, Эви. Они не дают второго шанса. Ты отмечена как угроза. Они не перестанут посылать за тобой триады, пока ты не умрёшь.
— Думаешь, я этого не знаю? — Вырываю руки из его и удаляюсь в тень вагона. Тьма и гниль давят на меня. — Я думала о том, чтобы сдаться. Черт, даже думала о впечатляющем прыжке с моста, потому что это кажется проще, чем всё происходящее. У меня никого нет.
— У тебя есть я.
Заявление о его единичной поддержке нервирует меня. Я не заслуживаю его преданности, хотя каждая клеточка моего существа её жаждет. Жаждет знать, что я не одинока в этой битве.
— Если Совет узнает, что ты мне помогаешь, они убьют и тебя.
— Они могут попытаться, но не захотят.
Эта уверенность не успокаивает меня.
— Ты этого не знаешь, Вайят.
— Знаю. — Он делает шаг вперед, слабый свет отбрасывает странные угловатые тени на его выразительное лицо. Вера и беспокойство столкнулись там, и глаза его сверкают жизнью. Будто чему-то изумляясь, он улыбается.
— Мне так сказал старейшина Товин. У нас счастливый конец, Эвангелина Стоун.
— Старейшина Товин? — Дрожь пробирает меня с головы до ног. Старейший и мудрейший среди нелюдей в городе, Товин, по слухам, эльфийский принц, изгнанный своим народом за выбор невесты вне своей расы. Ходят слухи, что он живёт в грибе, ест кошек на завтрак и летает в полнолуние. Ни один человек, с кем я знакома, кроме Вайята, никогда не видел его или любого другого эльфа. Ни фейри, ни Падшие не живут по шестьсот лет, как эльфы. Товин, предположительно, провел последние четыре века среди людей.
— Вот где я был той ночью, Эви. Он попросил меня навестить его. Сказал, что у него есть важная информация для меня. Когда Товин зовет, ты идёшь.
Та ночь. Ночь, когда я убила Джесси. В ту единственную ночь, из всех других, я действительно нуждалась в мудрости Вайята, и он провел её, совещаясь с эльфом. Я задавалась вопросом, мне нужно было знать, и теперь я знала. Сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони.
— Счастливый конец? — огрызаюсь я. — Он видел счастливый конец, но не понимал, как сильно ты нужен мне рядом? Может, всё было бы не так плохо, если бы ты оказался там.
Он вздрагивает, но быстро берет себя в руки.
— Это путь, Эви.
— Не впаривай мне эту чушь про судьбу. Ты же знаешь, я на это не куплюсь.
— И ты знаешь, что я знаю, так что один из нас будет выглядеть довольно глупо, когда всё закончится.
— Думаю, один из нас уже знает, потому что, если судьба имела в виду именно это, ты можешь сказать ей, чтобы она сожрала меня. У таких как мы не бывает счастливого конца.
Гнев мелькает на его лице.
— Бывает, если они работают достаточно усердно. Мы можем это исправить. Тебе не придется всю оставшуюся жизнь оглядываться через плечо.
— Департамент меня не выслушает, и ты это знаешь.
Убраться к черту из Доджа кажется единственным жизнеспособным решением. Ничего нельзя исправить, только пережить. Не пройдет много времени, как начальство захочет результатов и доложит обо мне в обычную полицию. Как только это произойдет, когда и государственные, и частные лица правоохранительных органов будут преследовать меня, всё закончится. Мне больше некуда будет обратиться.
Единственное, чего я до сих пор не понимаю, это сроки. Как, чёрт возьми, у начальства появился приказ нейтрализовать меня в течение нескольких минут после моего ухода с места предполагаемого преступления? Не часов, а минут.
— Кто сообщил об этом? — спрашиваю я.
— Сообщил о чём?
— Кто сообщил о том, что произошло в Коркоране? Кто сказал начальству, что это убийство, и подставил меня?
— Не знаю, Эви. Связь с начальством односторонняя, помнишь?
Верно. Три неизвестных и неназванных офицера в высших чинах Департамента полиции, которые сидят на своей гребаной горе Олимп с представителями Совета фейри, дышащими им в затылок, когда они дергают за ниточки. Щелкнув коллективными пальцами и по чьему-то слову, они приказали девяти другим триадам ликвидировать одну из своих. Потому что начальство знало, что это исполнят. Охотники хорошо обучены следовать приказам. Реагировать на требования начальства, как собаки Павлова на этот проклятый колокольчик.
Слава Богу, Вайят, наконец-то, глух к его мелодии.
— В одну сторону, правильно, — говорю я. — Так что, полагаю, это сделает мою жалобу примером того, как слова не доходят до глухих ушей?
