Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ) - Южная Влада (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
А Димитрий… он любил свою нардинийку. И буква "П" имела на него магнетическое влияние, потому что бурые внезапно Северину пропустили. Раствор на камнях был свежим: она собрала всю свою волчью силу и развалила их в середине кладки. Кое-как приоткрыла дверь и бочком протиснулась внутрь.
Святые встретили ее напряженными взглядами со стен, Огаста над алтарем выглядела напуганной. Или так упали лучи угасающего солнца, и в стекле просто на миг отразилось собственное лицо Северины? Полынь, разложенная в ароматических мешочках по углам, пахла особенно горько, свечи в красных подсвечниках чадили. Ее благородный муж стоял у одного из золотых напольных канделябров, удерживая руку над огнем. Пламя лизало ладонь, пальцы казались алыми. Он улыбался.
У Северины оборвалось сердце, когда она увидела эту улыбку и услышала, как за спиной, по ту сторону двери, вновь заскрежетал по камням мастерок с раствором: бурые принялись восстанавливать кладку. В глазах у Димитрия — чистое безумие, чего и следовало ожидать, а она с ним один на один в ловушке. Найдется ли выход? Зависит только от нее.
Сглотнув, Северина приблизилась, взяла его запястье, отвела от свечей. Димитрий на удивление легко подчинился, позволил перевернуть ладонь. Какие у него пальцы. Сильные, но чуткие, она всегда с трепетом вспоминала их прикосновения к себе. Он даже душить ими умеет так, что это похоже на секс — ей ли не знать? Стальной канат внутри зазвенел и натянулся, и, повинуясь неосознанному порыву, она наклонилась и прижалась губами к мужской руке. Димитрий всегда был для нее, как опиум: и знаешь, что отрава, и не можешь не принять.
Кожа на месте ожогов побагровела, ощущалась горячей, еще немного — и пошла бы пузырями. Впрочем, скоро у него все сойдет и следа не останется. Но зачем же так? Димитрий истязал других, и Северина к этому давно привыкла. Но себя — зачем? Какое страшное у него безумие, если он не понимает, что делает с собой. Нет, все же правильно, что она вошла, чтобы остановить его. Дальше могло быть и хуже.
— Больно? — прорвалось сочувствие из ее груди.
— Нет, — с поразительным умиротворением ответил ее муж. — Хорошо. Тихо.
Хорошо? Да о чем это он? В который раз Северина задумалась о том, что совершенно не знает человека, чьей женой так стремилась стать. И знать не хочет. Она только начала тянуться к свету, страшно снова перепачкаться его липким, похожим на болото мраком, опять заразиться его жутким сумасшествием, страшно никогда не выплыть самой. Преодолев внутреннее колебание, она обняла Димитрия за шею обеими руками, прижалась грудью к плотной ткани его одежды, под которой так явственно ощущались глухие удары его мертвого сердца.
— Пойдем. Пойдем со мной. Ян приведет тебе новую девушку. Прикажи бурым остановиться.
Она говорила с ним тихим, ласковым голосом, поглаживая по затылку, как ребенка. В ней столько любви теперь, она подарит ему чуть-чуть. Из жалости. Из-за того, что он был важен ей много лет. На миг показалось, что это помогло, и вечно холодный, бесчувственный Димитрий дрогнул, потянулся к ней в ответ. Склонился к ее уху, шепнул странно беспомощным голосом:
— Мне нельзя. Эльза вернулась.
— Что? — отпрянула Северина, тут же растеряв былой настрой. — Этого не может быть. Ты видел ее?
— Мне не нужно ее видеть, — Димитрий покачал головой. — Я просто знаю. Я знаю этот запах с ее рождения. Тогда она была такой маленькой, я держал ее на руках. Один раз, когда никто не видел… мне не разрешали… — Последовала пауза, стало слышно, как затрещал свечной фитиль. — А теперь Он снова заговорил со мной.
И снова пустой взгляд, в зрачках извивается пламя, но тепла и света там нет и никогда не было. И кто этот пресловутый "он"? Северина огляделась, но повсюду видела только напряженные и напуганные лики святых. Все ясно. Очередная безумная фантазия. А проклятые бурые кладут и кладут камень за камнем, замуровывая дверь.
— Нет, — осторожно возразила Северина, — тебе просто показалось. Эльза бы не вернулась. С чего ей возвращаться? У нее все хорошо. Она замужем и счастлива в браке. Уж я-то знаю. Мы с ней…
Она осеклась, сообразив, что чуть не сболтнула лишнего. "Мы с ней переписывались". Но Димитрию нельзя об этом знать. Никому нельзя. Северина хранила секрет долгие годы. Нет, она не знала адреса Эльзы, но могла писать письма и относить их в почтовую службу, оставляя в маленьком деревянном абонентском ящичке, одном из череды многих, выставленных в зале вдоль стены. И время от времени неизвестно откуда приезжал человек, у которого имелся свой ключ от этого ящичка. Он забирал письмо и периодически оставлял для Северины ответные послания подруги. Так они и общались, не часто — два-три раза в год. Особо писать было и не о чем: у одной все хорошо, у другой все плохо. Способ придумал отец Северины, он хоть и оставался тюфяк тюфяком, но по части обращения с секретной корреспонденцией и бумагами соображал отлично.
Почему Эльза доверилась ей? Только ей одной из всех? Ведь при желании за посыльным тоже могли проследить, "довести" его до точки, куда отвозит письма, раскрыть местонахождение адресата. Ах да, она же не знала, что подруге нельзя доверять. Или можно? Все-таки Северина за столько лет так никому и не обмолвилась об их секрете. Впрочем, и о своих секретах Эльзе не рассказала. Это для Алекса хотелось написать письмо, признаться. А Эль… ей только лично, вот такое замечательное оправдание, ведь их встреча даже не планировалась.
— Мы с ней обязательно бы встретились, если бы она вернулась, — проговорила Северина вслух, исправив оплошность.
Тоже неплохой ответ и вполне искренний. Если бы Эльза отправилась в столицу, то непременно заранее сообщила бы подруге в письме. Кто-то же должен был помочь ей тут обустроиться? Родительский дом давно обветшал и пустует. В обществе произошли настолько кардинальные перемены, что вряд ли кто-то толком вспомнит ее. Только они и помнят, те, из-за кого она уехала: Северина, Димитрий, Алекс. Самые близкие ее люди. Самые любимые.
Не приехала бы Эльза в столицу ни за какие коврижки. Незачем ей сюда приезжать.
— Значит, мне показалось? — в голосе Димитрия зазвучали облегчение и надежда, и Северина позволила себе едва заметно выдохнуть.
— Конечно показалось, — она улыбнулась и кивнула, стараясь выглядеть уверенно и спокойно. Дождаться бы Яна, ох, только бы дотерпеть. — Не надо себя так мучить. Эльза давно уже забыла прошлое, и нам всем тоже следует забыть. Давай хотя бы попытаемся. Попробуй стать счастливым, просто попробуй, у тебя все для этого есть.
На лице Димитрия тоже проступила слабая улыбка. Он мечтательно посмотрел на огоньки перед собой.
— Правда? Думаешь, у меня получится? Просто быть счастливым?
— Конечно, — с жаром заверила она, прислушиваясь к работе бурых за дверью. Остановились они уже или нет? В правильном ли направлении беседа продвигается?
— И ты простишь меня? За прошлое?
— Конечно, — практически без заминки повторила она. По крайней мере, попытается. Ради своего же намерения начать новую жизнь.
Внезапно Димитрий расхохотался. Северина отступила, обиженно моргнула, наблюдая, как он откинул голову, и кадык пляшет у горла. Отблеск свечей придавал его гладкой коже золотистый оттенок, губы у Северины мгновенно пересохли — так захотелось поцеловать. Усилием воли она подавила в себе порыв: ясно ведь, что зависимость от него никуда не денется, надо учиться преодолевать ее так же, как быть хорошей.
— Волчица-волчица, — отсмеявшись, простонал Димитрий и обжег ее знакомым ледяным взглядом. — Столько лет прошло, а ты все та же наивная девчонка, которую ничему не учит жизнь. Неудивительно, что твоя девка-служанка так легко тебя провела. Тебя послушать — ну прямо святая Тереза, вошедшая излечивать чумных. Или ты меня считаешь таким наивным, что я на это куплюсь?
Северина и пикнуть не успела, как твердые мужские пальцы сомкнулись вокруг ее предплечья, но уже в следующую секунду нестерпимое жжение в ладони заставило ее завопить как следует. Перед ней поплыли огоньки в красных подсвечниках, расплавленный горячий воск в них блестел, как жидкое масло.
