За синими горами (СИ) - Борисова Алина Александровна (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Что… Что значит, не вернется?! — от жуткого предчувствия сжимается сердце. О чем он пытается сказать мне всю эту встречу? Анхен, конечно, вампир, и авэнэ, и вообще — непобедимый и всемогущий. Вот только Арчара — она ведь тоже была и непобедимой, и всемогущей. А Анхен собирался мстить тем, кто ее убил. Тем, кто был, выходит, еще сильнее. Что, если?..
— К тебе — не вернется, — глядя мне прямо в глаза, очень спокойно уточняет Лоу. — А в свой дом, я полагаю, он приедет где-нибудь по весне.
— Что? — мои руки отчаянно вцепляются в край дивана. А я все никак не могу понять, не могу осознать, о чем он вообще?
— Он женился, Лара. Ты больше не нужна ему.
Краснею. Бледнею. Пытаюсь что-то сказать… спросить… Но не в силах издать ни звука. Словно в вакууме. И в ушах звенит…
А потом все кружится перед глазами, туман, тьма, словно я вылетаю из сна, просыпаюсь, еще чуть-чуть…
Глава 3
— Обещала остаться, — вздыхает надо мной Лоу. — А сама все время сбегаешь.
Я лежу на траве посреди степи, и домик коэра — лишь едва различимая точка на горизонте. Сам коэр сидит рядом, и тень от созданного им дерева по-прежнему закрывает солнце.
Женился, стучит у меня в висках, женился…
— Нет, — выдыхаю непослушными губами. — Ты обманываешь меня, я тебе не верю, ты обманываешь… Как мог он женится, он поехал на похороны… И он сто лет уже, как в разводе, ты сам мне рассказывал, хотел бы — давно бы женился, зачем сейчас? Это бред, Лоурэл, зачем ты? Мы собирались уехать, мы вещи уже упаковали, если бы он собирался жениться, разве он стал бы?… И потом, он авэнэ, его свадьба — это общегосударственный праздник, торжественная церемония…
— Он вампир, Ларис. Его свадьба — это зачатый ребенок. И никаких церемоний.
Как тихо. Как чудовищно тихо в этой степи. Хоть кузнечики бы стрекотали… цикады… саранча какая-нибудь… хоть кто-то…
— Ребенок… — сумела выговорить, наконец. — Наследник… Владыка будет доволен… — смотрю на небо, такое синее, такое ясное. На нем, почему-то, совсем нет облаков… А ведь нужны облака… Но они не слушаются меня, не приходят…
— Владыка в ярости, — не соглашается со мной Лоу. — Это было прощание с ушедшей, поминовение. Зачать ребенка на похоронах той, что так и не смогла подарить миру дитя… Владыке плюнули в душу, причем смачно так, с оттягом… Они правы, что не торопятся возвращаться.
Владыке… Владыке плюнули, да. А я… А я всего лишь человеческая девочка, которая отказалась рожать… Которая заболела, лишь бы не зачать… А он хотел ребенка… Столько сотен лет хотел ребенка… И ему было все равно, кто станет отцом моего, раз уж он не может сам, а я… Сломанная кукла — ни детей, ни секса, ни крови. Не нужна…
Тяжелая капля катится куда-то за ухо. Одна единственная, больше нет. Я хочу облака в небе, хочу скрыть эту сияющую голубизну, но облака мне не подчиняются, сон мне не подчиняется, это больше не наш сон, только его, я в гостях…
— Так и не спросишь, на ком он женился? — Лоу не выдерживает затянувшегося молчания первым.
Чуть качаю головой:
— Разве это так важно?
— Мне важно.
— А мне важно, что облака в твоем небе меня не слушают…
— Он женился на моей сестре! — Лоу почти выкрикивает это, почти выплевывает.
Я, наверно, должна была быть к этому готова. Давным-давно сделать выводы на основании всех разговоров, рассказов, намеков. Но я не сделала, не подготовилась, и даже сейчас не готова была это понять, потому как…
— Она же его дочь! — я даже сажусь, настолько я ошарашена.
— Она дочь моего отца, — возражает мне Лоурэл. — Анхен всего лишь приютил сиротку.
— Но… он же растил ее, воспитывал… Ты сам говорил, он относился к ней, как к дочери, любимой, обожаемой дочери…
— Любимой дочери, — кивает Лоу. — Очень правильное словосочетание. Все эти годы, что она росла в его доме, ключевым для него было именно слово «дочь». Обожаемая и любимая — но именно дочка, маленькая девочка, он иначе ее и не видел. А она давным-давно выросла, и любила его отнюдь не так, как любят отцов. Он не понимал и не замечал, она злилась… И не прогадала, порвав с ним на долгие годы. Встретив ее теперь, после столь долгой разлуки, он осознал, наконец, что главное в том словосочетании отнюдь не «дочь», ключевое слово — «любимая»…
— Ты, наверное, рад, — вновь бессильно откидываюсь в траву. Любимая… Любовь всей жизни… За столетия до моего рождения… И я — пять минут от его вечности, возомнившая себя центром его вселенной… Принцесса его души, почетно… Ну вот, нашлась и королева сердца…
— Рад? — горько переспрашивает Лоу. — Я был бы рад, если б они не вздумали женихаться, когда пепел еще не остыл и прах не развеян. Зачать ребенка в тени смерти… Ну вот чем надо было думать, чем?! И ведь говорил, увещевал, убеждал… Но это ведь я — зло, а отнюдь не то, что они творят!.. Как безумные ж оба, честное слово! Хочу-хочу-хочу… «Если это Любовь…», «если это Судьба…»… Ну любовь, ну судьба, а дальше что, кто-то думал? А дальше пепел, прах и смерть, но это ж я безумен безумием коэров!..
— Здорово, — он переживал о чем-то, мне уже не доступном. — А меня ты зачем позвал, рассказал мне все это? Ведь я могла бы быть еще счастлива, еще ждать, еще верить… много-много дней…
— Зачем? — усилием воли оттолкнув от себя свои переживания, он оборачивается ко мне. — Анхена больше нет, Лара. Для тебя — больше нет. Просто оставайся со мной…
— Во сне?
— Во сне. Раз уж я не могу достичь тебя наяву, значит, во сне, — он наклоняется и нежно касается моих губ своими. Его губы теплые, мягкие… на этом все.
Мглистый туман застилает глаза, я отстраняюсь, истончаюсь, развеиваюсь… Или это сон мой развеивается, повинуясь единственной мысли: не хочу. Чувствовать его губы, его навязчивое внимание, его серый пепельный взгляд без единой искорки страсти. Не хочу быть здесь, с ним. Хочу проснуться.
И я просыпаюсь. Почти.
Потому что я вновь в доме коэра. В уютном кресле посреди маленькой гостиной. В платье, которого я у себя не помнила, с волосами, свободно струящимися по плечам. В камине потрескивает огонь, а Лоурэл неподвижно сидит напротив.
Его снежно-белые волосы кажутся кричащим пятном на фоне темной обивки кресла, на фоне серой его сорочки, на фоне чуть посеревшего, словно воскового лица.
— А ты, похоже, голодный, — замечаю отстраненно.
— Просто давно не евший, — он тоже не слишком эмоционален.
— Почему я не могу проснуться? — есть вопросы, которые волнуют меня сейчас больше его питания. Я хочу уйти. Я хочу отсюда уйти. Не видеть, не слышать, не помнить…
— Зачем? — он чуть выгибает красивую бровь. — Ты будешь там одна, я здесь один… Не сбегай от меня, Лар. Тебе ж раньше нравилось мое общество.
— Я бы хотела сейчас побыть одна. Я устала, Лоу.
— Устала? Ты сейчас спишь, твое тело в полном покое. Это ли не отдых?
— Ты не даешь мне проснуться?
— Еще рано просыпаться, Лара. До утра далеко.
Закрываю глаза. Открываю глаза. Я здесь, он здесь, ничего не меняется.
— Ну тогда хоть беседой развлеки, — обреченно вздыхаю я. Мне ли тягаться с коэром? — Но, если можно, не о том, какой ты счастливый вампирский дядюшка. Или братец. Каково это, быть братом одновременно и матери, и ребенку?
— Так «не о том» или «каково это»? — вновь лишь легкое движенье брови на неподвижном, как маска, лице.
— Неважно. Только не молчи. Не смотри так, — я уже не жду от него искренности, объяснений его поведению, его настроению. Я хочу лишь избавиться от его молчания и немигающего взгляда пепельных глаз.
Но его все-таки прорывает.
— Я не знаю, что делать, Лар, — произносит он с отчаяньем, наклоняясь вперед, опираясь локтями о колени и упирая пальцы в виски. — Я не знаю. Мой мир — рухнул.
— Из-за этой женитьбы? — недоумеваю я. — Этого ребенка? Но не думал же ты, что твоя сестричка будет вечно одна? Сам же мечтал новый мир ей открыть, чтоб твой племянничек там коэрствовал. Племянничек, считай, уже есть, дело за миром. Или не знаешь, как открывать?
