Пепельное небо. Пепельная земля. Пепельный рассвет. Пепел на зеленой траве. Тетралогия - Конторович Александр Сергеевич

Александр Конторович

Восстать из пепла!

Ядерная тетралогия

Пепельное небо

За углом дома что-то стукнуло, и я перехватил поудобнее свое единственное оружие — кусок ржавой трубы. Кого еще там черти несут?

Подкрадываюсь к углу. Тихо, только ветер посвистывает. Если бы тут сейчас был человек, то он хоть каким-то звуком, но себя выдал бы. Нет звуков. Значит, и людей нет? А вот сейчас и глянем…

За углом действительно было пусто, только покачивалась под порывами ветра открытая дверь. Быстрый взгляд — на нанесенном сюда ветром песке никаких следов не видно. Стало быть, никого внутри нет. Это есть гут, мне крыша над головой не помешала бы…

Усевшись около двери на корточки, приваливаюсь спиною к стене. Осматриваюсь. Помещение относительно немаленькое, шесть окон. И даже стекла в них почти целы. Если прикрыть дверь, то не будет сквозняка. В таком случае можно и поспать. Впервые за несколько дней высплюсь под крышей. Еще бы и на кровати… Ну, это уже мечты… помещение-то совершенно явно нежилое. Интересно, а что тут было раньше?

Библиотека… надо же! Нет, я супротив книг ничего не имею, сам читать раньше любил — до утра, бывало, засиживался. Но вот сейчас я бы ей гастроном предпочел. Пусть даже и сельский. До ближайшего супермаркета отсюда топать… словом, лучше и не думать даже.

Быстрый осмотр помещения ничем меня не порадовал. Разве что около углового окна отыскался графин. Обычный, на вид совершенная древность. Даже пробка рядышком лежала. Вот и проблема с флягой решилась! Здоровата, правда, она будет, но… мне не до жиру.

Отыскав в куче хлама несколько подшивок старых газет, притаскиваю с улицы кусок железа. Надо полагать, это еще с довоенных времен тут сохраняется. Вот и супер. Читать про героические подвиги на своем рабочем месте тружеников калькулятора и кошелька я еще когда задолбался! Оттого и не любил в свое время производственных романов и тридцатисерийных нудных книжонок. Про то, как тяжко жить очередной донне, окруженной со всех сторон черствыми людьми. Если еще учитывать то, что печаталась вся эта розовая хрень на хорошей бумаге, да зачастую с иллюстрациями… В общем, горит это плохо, и дым дюже вонючий. А мне сейчас согреться надо, так что газеты — самое то. Послужат, наконец, чему-то полезному.

Костерок получился правильный, и помещение достаточно неплохо прогрелось. Дым вытягивался в разбитое окно, и дышать тоже можно было вполне комфортно. Решено — здесь и заночую. Поселок (точнее, его остатки), судя по всему, брошен, и людей тут нет. Хорошо это или плохо в создавшейся ситуации? Ну… так сразу и не сказать… Жрать хочется — это так, но вот с какого бодуна меня тут вдруг разносолами кормить начнут? А учитывая то, во что я сейчас одет, вероятность схлопотать свинцовую закуску, которую переварить уже не выйдет, резко повышается. Говорят, в Сибири зеков не трогали и даже помогали. Может быть. Только это, надо полагать, было в какой-то другой Сибири. Во всяком случае, из всех, кто сумел вместе со мной уйти в лес, в живых остался только я один. Последних двоих моих попутчиков завалили еще вчера утром. Без каких-либо причин. Просто шарахнули откуда-то из леса — и все. Не присядь я ботинок зашнуровать, так и лежал бы с ними рядом. А в данном случае — повезло, пуля над башкой, почти впритирку, прошла. Видать, целился мне стрелок аккурат в брюхо.

Но не повезло ему — промазал. Так что могу пока наслаждаться теплом. А то, откровенно говоря, задолбался я уже под кустом ночевать. Это вам не боевой выход — там хоть какое-то снаряжение есть. А тут, кроме опостылевшей зековской робы, ничего не намечается. Поутру надо будет оставшиеся дома просмотреть, может быть, хоть там какая-то одежда отыщется. А до того времени лучше будет совлом особо не торговать — не так поймут. Раз уж тут все такие пуганые да вооруженные…

Подбрасываю в костерок очередную порцию газет. Их еще пока достаточно, ночью не замерзну тем паче, что уже и так теплеть скоро начнет. Зима, слава богу, закончилась, снега уже не будет. Правда, будет, скорее всего, дождь… ну, хоть не мокрый снег… И то — божий дар!

Поудобнее устраиваюсь на ложе, сделанном мною из остатков мебели и нескольких пачек глянцевых журналов. Ты глянь, однако, и сюда эта пакость заползла! Не видно, правда, чтобы тут кто-нибудь эту мутотень читал — пачки даже не были вскрыты. Надо полагать, присылали сюда всю эту разноцветную жвачку для мозгов не иначе как по разнарядке. Ибо сильно сомневаюсь, что нормальный работящий мужик стал бы всю эту макулатуру читать. Кроме как в сортире. Хотя… жестковата эта бумаженция для подобных целей. Читать-то еще можно, а вот… организм портить…

Отрываю обложку и цветной (правда, слегка от времени поблекшей) рожей известного «правозащитника» вытираю себе сапоги. Ну вот, сбылась мечта идиота — принес он народу (в моем лице) посильную помощь. Интересно, о чем думали там, в Москве, рассылая сюда пачками подобную макулатуру? Мол, прочтет народ работящий, да проникнется… интересно, чем он там, по замыслам далеких «идеолухов», проникаться должен? Уж точно, не страстью к поголовному насаждению «демократических ценностей». Скорее уж к немедленному мордобою определенных личностей.

Мысленно смотрю на себя со стороны и хмыкаю. Сюрреализм, однако! Целый майор специальных служб, тертый боевик и опер, с немалым стажем военных действий, — свернулся на газетно-журнальной подстилке и тихонько дрожит от голода и холода. Собрался бы с силами, выстрогал для начала какой-нибудь лук… разжился бы более современным оружием… и начал бы мир под себя равнять. А тут, нате вам — сижу скорчившись, и от банальной простуды зуб на зуб не попадает.

Ага… строгать-то чем собрался? Нож есть?

Да хренушки! Нет у меня ножа. Вилка есть, в полупустом ящике отыскал. Так что, хоть есть буду, как белый человек. Когда будет хоть какая-то еда…

Спросите себя, как такое может вообще быть? Может, как видите, я и сам такого исхода, откровенно говоря, не ожидал.

А ведь как все начиналось…

— Ну, что скажете, господин президент?

Верховный главнокомандующий повернул стереотрубу и еще раз посмотрел на поле.

Там вертелся танк. Тяжелая машина играючи взлетала на крутые пригорки, исчезала за холмами и вновь шустро выскакивала из-за них. Не было слышно привычного рева могучего двигателя. Только иногда порыв ветра приносил к бункеру наблюдения лязг гусениц.

— Н-н-да… впечатляет… И как долго он вот так может?

— Пока не устанет механик-водитель, — ответил стоявший сбоку невысокий человек в черном пальто. На фоне находившихся в бункере военных, он смотрелся совершенной белой вороной. Но никто из них не высказывал своего пренебрежения. Напротив, все они были с ним предельно вежливы.

— Да? И когда же это произойдет? — спросил президент, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Обычно мы их меняем через пять часов, больше трудно работать. Да и это время тоже далеко не все выдержать могут, — ответил коренастый полковник-танкист.

— Устают? А… двигатель?

— Ресурс элемента рассчитан на двадцать часов непрерывной работы, — снова ответил штатский. — Потом он меняется, и через полчаса танк снова готов к работе. Правда, тут уже может не выдержать ходовая часть. Все-таки она не рассчитана на столь длительное передвижение своим ходом. Я имею в виду — непрерывное передвижение.

— Отчего так? — удивленно обернулся Верховный главнокомандующий. — Ведь это танк!

— Ну, никто же не говорит, господин президент, что он обязательно сломается! Просто необходим осмотр всех подвижных частей, возможна замена некоторых элементов. Обычно меняют пальцы… Это же всего лишь металл…

— Надо же… не знал. А у американцев как?

— Еще хуже. Да и у всех так. Они танки вообще к полю боя на трейлерах возят, чтобы вот таких поломок избежать.

— Интересно… И как сложно заменить этот элемент, Павел Петрович? — спросил президент у штатского.