На изнанке чудес (СИ) - Флоренская Юлия (список книг .TXT) 📗

Не помнила, как Незримый самоотрешенно поделился с нею силой, которую она однажды ему отдала. А поделившись, вновь превратился в тень, неспособную защитить.

Теора выжила лишь благодаря ему, но оставалась без сознания, когда ее поволокли в подвал.

Она могла бы умолять, согласиться на любые условия и признать себя Звездным Пилигримом, чтобы пойти на бессмысленную казнь. Но где гарантия, что Пелагею пощадят? Она ведь и так уже истекает кровью.

«Что делать? Что же делать?» — забилась в сознании безысходная мысль.

Озарение не пришло. Оно обрушилось, как скала, подорванная динамитом.

— Эремиор! — тихо позвала Теора. — Ты же можешь… Спаси ее! Прошу, спаси!

Услыхав, что пленница что-то отчаянно шепчет, Селена наморщила лоб и предприняла попытку пригвоздить ее к колонне жестким взглядом. Но на нее не обращали никакого внимания. Теора целиком сосредоточилась на беседе с невидимкой.

«Знаешь ведь, — возразил ей Эремиор, — если я спасу Пелагею, сам рок разделит нас навсегда. И ты не сможешь этого изменить».

— Мне всё равно! — с надрывом выкрикнула Теора. — Я не переживу, если она умрёт!

Наблюдая, как она разговаривает сама с собой, мечется и кричит, Селена едва удержалась, чтобы не покрутить у виска. Как пить дать, сбрендила девица. Не вынесла напряжения и съехала с катушек. Интересно, что у нее там происходит в ее травмированном мозгу?

Выяснить, что за тараканы завелись в мозгу у пленницы, ей было не суждено. Потому что мимо нее вдруг метнулась к горлице длинная тень с мечом, а затем весь подвал наполнился ослепительными сполохами.

Селена пропустила миг, когда горлица превратилась в человека. Механоглот лопнул, как бешеный огурец. Во все стороны полетели куски пластика, болты и шестерни.

А Пелагея свалилась на пол и потёрла ушибленный копчик, дивясь тому, насколько быстро зажила ее рана. Подле нее — величественный и суровый — высился юноша неземной красоты с остро заточенным мечом наготове.

Черная непроницаемая оболочка Незримого рассыпалась в прах. Пелена больше не застилала его дивные лучистые глаза. Лицо и волосы очистили от мазута, выбелили и расшили золотом ниспадающие одежды. Эремиор был как бриллиант, завернутый в дерюгу, который вдруг в одночасье явили всему миру.

При взгляде на него у Теоры занялось дыхание. А затем в ум закралась досада: почему Незримый не мог обрести свой истинный облик, находясь рядом с нею? Почему именно Пелагея?

Селена качнулась вбок и, чтобы устоять на ногах, была вынуждена ухватиться за одного из жандармов. Ее прагматизм трещал по швам, скепсис грозил рассохнуться, как непросмоленная бочка.

«Чудеса в повседневности? Какая блажь!» — заявила бы она днём ранее. Теперь из нее было не вытянуть ни слова. Кроме следующих двух:

— Убейте их!

И те произнесла, не подумав. Куда жандармам одолеть Незримого, который может без труда изрубить их в капусту?

Задвинув Пелагею за спину, он выставил перед собой сверкающий корут. А Пелагея вдруг обнаружила, что на нее падает солнечный луч. Только вот откуда ему взяться в мрачном подвале? Поразмыслив, она скромно отошла в сторонку. Но луч переместился следом и вновь принялся светить ей на макушку.

— Не порти момент! — бросил Эремиор через плечо. — Сейчас наши энергии соединяются, и отныне я буду защищать лишь тебя.

Право слово, лучше б молчал. Щеки Пелагеи обдало жаром смущения. Отчаянно запылали уши. Вот, наверное, каково было Теоре. Неудивительно, что она постоянно краснела.

Ход ее размышлений прервал нетерпеливый выкрик Селены:

— Что стоите, растяпы?! Убейте же их!

Незримым из своих вышних сфер не помешало бы иногда заглядывать в средние миры, чтобы узнать, до чего дошел прогресс. Корут, пусть и сверкающий, и острый, для боя уже не годился. Им, разве что, и правда, капусту рубить. О чем только думали старейшины Энеммана? Всем Незримым давно было пора переходить на огнестрельное оружие.

Эремиора и Пелагею не просто обступили — их взяли на мушку. Эти ухмыляющиеся жандармы повидали слишком много. Их было не пронять никакими превращениями. Пристрелят, как перепелку. Не успеешь и глазом моргнуть.

— Э… Эремиор, — пискнула Пелагея. — А ты уверен, что сможешь меня защитить?

— Уверен, — без колебаний отозвался тот. — Я непобедим.

— Вот как?

Она неопределенно хмыкнула. Когда кто-то заявляет, что он непобедим, тут явно кроется подвох.

Их продолжали оттеснять к стеллажам. Стволы ружей могильно поблескивали, отражая сияние корута. Где-то над головами шла ожесточенная борьба: слышался лязг металла и приглушенные возгласы.

Теора тем временем не придумала ничего лучше, кроме как в очередной раз потерять сознание. Правда, теперь до нее никому не было дела.

Пересвет надеялся на большее. Он ожидал встретить хотя бы одного зубастого кровопийцу. Или оборотня. Или, на худой конец, сбрендившую старую каргу в избушке на курьих ножках. Но нет. Как и было обещано, третья дорожка привела его туда, откуда он пришел. И без всяких сюрпризов.

Ну, реют себе по обочинам метелки безымянных трав. Ну, несутся по небу безымянные созвездия. Сплошная скукотища.

Взойдя на смутно знакомое крыльцо, он заглянул в проем, где раньше стояла дверь, и застал жуткий разгром. В черном-черном доме не на шутку разгулялись сквозняки. Ища, чем бы поживиться на пепелище, в разбитые окна залетали черные-черные вороны. Каркали они хрипло и так заунывно, что казалось, будто где-то поблизости бродит костлявая смерть с косой на изготовку.

От любимого лоскутного одеяла в горошек Пересвет нашел лишь обрывок. За печкой, на которую было больно смотреть, робко потрескивал сверчок. Как будто извинялся за ущерб.

А потом из черного-черного угла выпрыгнул кот. Разумеется, тоже черный-пречерный. Он собирался сцапать ворону, но его постигла неудача.

— И ты здесь! — облегченно воскликнул Пересвет. Он обрадовался коту, как старому другу, хотя тот не раз делал попытки отправить его в иномирье.

Мысль о том, что он побывал внутри этого самого кота, несколько его отрезвила.

— Как тебе удаётся всякие такие штуки проворачивать, а? — спросил он, стараясь не смотреть Обормоту в глаза. — Впрочем, забудь. Ты же волшебный кот. Граф Ушастик, кажется?

В ответ недовольно зашипели.

«Делом зззанимайссся-мяу», — промяукал кот.

— Точно! Книга! — спохватился Пересвет. — Закончить надо. А как?

Вопрос растворился в пустоте выгоревшего дома. Замолкли вороны, притих сверчок. Вот всегда так: стоит заикнуться о проблемах на творческом поприще, и все от тебя отворачиваются.

Он почесал карандашом за ухом, пристроился на обломке скамьи и пролистал рукопись от начала до конца, вчитываясь в отдельные абзацы. Грандиоз — убийца арний, Грандиоз — обманщик и плут. Грандиоз — король-самозванец и много кто еще. Завел Пилигрим волынку — не остановить. Прямо тошно.

Может, действительно, написать опровержение? Глядишь, и народные волнения улягутся, город нормальной жизнью заживет? Ведь из-за кого весь сыр-бор? Из-за Пересвета, вестимо. Он кашу заварил — ему и расхлёбывать.

— Эх, была не была! — вздохнул он. Расположил рукопись поудобнее на обуглившемся столе и аккуратным почерком вывел:

«Звездный Пилигрим глубоко извиняется за свою постыдную выходку. Всё, что было написано прежде, чистой воды вымысел и клевета. На самом деле Грандиоз добрейшей души человек и ко всему перечисленному непричастен».

Обслюнявив кончик карандаша, Пересвет придирчиво перечитал отрывок и вынес вердикт в духе своей бывшей начальницы:

«Слишком официально. Переписать!»

Переписывал он еще раза три, не меньше, время от времени затачивая карандаш ножом. А после подсунул рукопись Обормоту. Специально на последней странице открыл.

— Ну как, котяра? Думаешь, сгодится? Это тебе не «тяп-ляп».

Кот лениво приоткрыл глаза и столь же лениво поднялся на лапы. Вишь, какое пузо отрастил! До земли провисает.