Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия" (читаемые книги читать TXT) 📗
Тихого скрипа отворившейся двери в спальню Карен не услышала. Слишком уж была возбуждёна собственной местью. И обернулась лишь когда услышала лёгкие шаги у себя спиной.
Перед Карен стоял любимый слуга её хозяина — очень красивый и совсем юный мальчишка-ютт, зеленоглазый и златовласый. Он растерянно переводил взгляд с Карен на раскинувшийся на постели труп со вспоротым горлом. И, похоже, не мог вымолвить ни слова. Только таращил глаза и тяжело дышал, раскрывая и закрывая рот, будто вытащенная из воды рыба.
А Карен подумала, что, возможно, ей стоило бы броситься на мальчишку с ножом, пока тот не убежал и не позвал других юттов. Но поняла, что просто не может сдвинуться с места.
— Ты… Ты убила его!.. — наконец, сдавленно выдохнул слуга. И вдруг упал на колени, целуя измазанную в крови руку Карен. А потом, поднявшись на ноги, уже куда спокойнее спросил: — Что ты думаешь делать дальше?
— Бежать, — не раздумывая, ответила Карен. Словно бы очнувшись от полусна, она быстро подошла к стене, срывая гобелен, прикрывавший потайную дверцу. — Ты идёшь со мной?..
— Да… Конечно, да, если ты позволишь!
…Через несколько дней после ночи убийства, которая свела их вместе, Карен и её спутник горько пожалели, что не подумали захватить из спальни своего покойного хозяина что-то кроме пары шерстяных плащей, худо-бедно спасавших беглецов от холода.
В деревне, куда беглецы сунулись, отойдя на приличное, как они надеялись, расстояние от Соколиного Гнезда, их, в ответ на просьбу о еде и ночлеге, с проклятиями прогнали. Объяснив перед этим, что ютты и без того обобрали всех до нитки и желания давать приют «голодранцам» за просто так ни у кого здесь не осталось.
Путь по зимнему тракту становился почти невыносимым для голодных и замерзших подростков, к тому же ежечасно ожидавших погони.
Следующей ночью, в заброшенном сарае, который беглецы обнаружили на окраине небольшого селения, Карен так и не смогла уснуть, дрожа от холода. Хоть и без стыда прижималась всем телом к своему похрапывавшему спутнику. Глядя на звёздное небо, которое виднелось в дырах прохудившейся кровли, беглянка подумала, что если она не хочет одной из следующих ночей замёрзнуть насмерть, нужно срочно разыскать себе пропитание и тёплый угол. И, кажется, она знала, как это можно сделать.
========== Глава 37. Грешники ==========
Войдя в одну из подземных камер столичной тюрьмы и услышав, как за ней с лязгом захлопнулась дверь, Луиза почувствовала, что её начинает неудержимо колотить дрожь. И происходило подобное вовсе не потому, что под длинным плащом на ней не было ничего кроме алой шёлковой сорочки без рукавов и до колена длинной. Просто теперь Луиза особенно ясно осознала, во что именно ввязалась.
Она никогда не боялась признаваться себе в том, что повинна во многих смертях. Пусть даже обычно и не убивала никого своими руками. Но вот участвовать в тёмномагическом ритуале Луизе приходилось впервые. И в этом виделась определённая необратимость.
Не то чтобы Луиза раньше считала себя праведницей. Вот только, как и всякая жительница континента, она знала, что преступления преступлениям рознь. Были те, от наказания за которые при высоком положении в обществе и некоторой доле удачливости удавалось увильнуть почти всегда. Но вряд ли к ним можно было отнести призыв демона.
— Ваше величество, — поприветствовала Луизу Вилма Мейер. Чародейка выглядела деловитой и собранной, расхаживая по довольно просторному помещению, пока её хрупкая черноволосая помощница вычерчивала что-то углём на каменной плите в самом его центре. — Вы вовремя — всё уже почти готово. А пленника скоро приведут.
Тонкий, немного похожий на кошачье мяуканье крик заглушил последние слова Вилмы. Луиза обернулась к дальней стене, с болезненным любопытством разглядывая большую продолговатую корзину из ивовых прутьев. Один из трёх лежавших там младенцев проснулся и теперь старательно привлекал внимание громким воплем, разбудив и двух остальных.
— Эулалия, ты закончила? — бросила Вилма своей подручной, застывшей у испещрённого по краям чёрными письменами алтаря. — Иди, успокой ребёнка!
— Госпожа Мейер, я… Я не слишком-то умею обращаться с детьми.
— Просто заткни его и всё! — уже откровенно занервничала Вилма. — Возьми на руки, что ли… Невозможно сосредоточиться! Если я ошибусь и призову не того, кого нужно, никто из нас отсюда уже не выйдет!
— Хорошо, госпожа Мейер, — кивнула Эулалия, направившись к корзине. — Я сейчас!..
Луиза услышала, как после этих слов одна из прикованных к дальней стене камеры цепями пленниц громко всхлипнула. Всего их — оборванных и заплаканных — там было шесть. Три беременные женщины и три совсем юные девушки. Жертвы, жить которым осталось не больше часа. Как, впрочем, и младенцам, одного из которых укачивала Эулалия.
— Ваше величество, ложитесь сюда, — сказала Вилма, как-то очень буднично похлопав ладонью по каменной плите.
— Мне же будет холодно, — с сомнением протянула Луиза, тем не менее приблизившись к алтарю и сбросив свой плащ на руки подошедшему Эдмонду Леманну, который до сих тихо стоял у стены.
— Уж поверьте, если всё пойдёт как надо, простуда вам не грозит, — хмыкнула Вилма. — А если нет — простудиться вы тоже не успеете.
От последней фразы её собеседницу передёрнуло. Но спорить она не стала. Всё уже давно было решено, и отступать Луиза не собиралась. Поэтому осторожно, не касаясь знаков по её краям, взобралась на плиту и улеглась на спину, стараясь устроиться поудобнее.
Между тем Вилма встала у ног Луизы, держа в руках раскрытый том. Он был богато украшен золотыми фигурными накладками с рубинами и александритами, но при этом переплетён в не слишком качественную светлую кожу, которая местами сморщилась и пошла пятнами.
Эулалия заняла место сбоку от алтаря, а Леманн, вытащив из ножен на поясе слегка изогнутый кинжал, подошёл поближе к одной из пленниц. Та сразу попыталась отползти в сторону, но цепи не позволили ей этого сделать. Леманн лишь усмехнулся, глядя на эти попытки.
Голос Вилмы, читавшей заклинание на неизвестном Луизе языке, зазвучал внезапно громко и уверенно. Резкие и щёлкающие слова срывались с губ чародейки безо всякой стройности и мелодичности, словно бы камни горного обвала.
Луиза сжала зубы и крепко зажмурила глаза, догадываясь, что последует дальше. И было ли причиной самовнушение, или же начала действовать магия, но раздавшиеся через пару мгновений крики долетели до Луизы словно бы издалека, почти полностью заглушённые словами Вилмы.
Через какое-то время — Луиза не смогла бы сказать, прошло несколько минут или целый час — воздух задрожал. Она услышала нарастающий гул, который зарождался словно бы внутри её тела, а не исходил извне. Открывать глаза было страшно, но держать закрытыми и пребывать в неизвестности стало попросту невыносимо. Не удержавшись и повернув голову, Луиза увидела, что с пленницами уже оказалось покончено. У стены остались лишь их мёртвые тела, каждое — с распоротой грудью. Чуть поодаль стояла корзина, через край которой перевешивалась испачканная алым тряпка. Вглядываться пристальней Луиза не стала.
Зато никак не могла проигнорировать то, что Эулалия раскладывала вокруг неё окровавленные розовато-красные комки. Брала их адептка с круглого блюда, которое услужливо держал стоявший рядом Леманн. Луизе очень хотелось снова зажмуриться. Однако сделать этого она не рискнула. И, широко распахнув глаза, лежала в окружении девяти сердец тех, кто умер ради её цели, на алтаре, теперь казавшемся не холодным, а почти обжигающим.
Слова заклинания звучали всё громче. Воздух словно бы сгустился и помутнел. Теперь Луиза с трудом различала стены камеры — те тонули в чёрном мареве, которое напоминало густой дым. Даже Вилму, стоявшую куда ближе, видно было словно сквозь завесу тумана.
Чародейка ещё чуть повысила тон — последнюю длинную фразу она произнесла уже на грани крика. А потом резко замолчала, захлопнув книгу и передав её стоявшей рядом Эулалии.
