Astia vala femundis (СИ) - "Soul-keeper" (читать книги без .txt) 📗
Сложно запомнить все детали, ведь изнурительные бои не дают времени, чтобы опомниться, лишают возможности размышлять, сосредотачивая тело на молниеносных реакциях и сиюминутных действиях, пренебрежение которыми может стоить жизни.
Умирать не хочется никому из присутствующих. Может, поэтому ставки так высоки? Данариус зарабатывает большие деньги, посылая их на верную смерть, которую с каждым разом все труднее обвести вокруг пальца, но им удается, и отряд смертников в который раз не подтверждает свое название.
Решетка с лязгом поднимается, медленно, будто бы лениво: стража накручивает лебедку не торопясь, зная, что время окончания боя еще не пришло. В этот раз Лито не видел своего соперника, и это только добавляет подозрений.
Он осторожно ступает по теплому песку на свет, щурясь, давая глазам привыкнуть к солнцу, после полумрака коридоров Арены.
Глашатай объявляет его имя, затем имя магистра, которому они все принадлежат. Спустя минуту, перекрывая вой толпы, перечисляет достижения, достигнутые молодым эльфом с большим двуручным мечом за спиной.
Лито скользит взглядом по трибунам, надеясь увидеть магистра, который почтил их своим присутствием. Сегодня невероятно много народу, толпа пестрит разноцветными одеждами, размахивает флажками, кричит. На скамьях вверху копошится народ, издалека они похожи на термитов, обустраивающихся в своем жилище, создавая все новые и новые ярусы. С Арены уносят брошенное оружие и несколько тел, Лито не видит лиц убитых. Песок под ногами местами багровеет, смешавшись с пролитой здесь кровью. Звук барабанов предвещает скорое появление противника, Лито бредет к центру поля, толпа одобрительно гудит в ответ.
Солнечный блик падает на лицо эльфа и словно дразнит, перемещаясь по туловищу вверх-вниз, попадая в глаза. Лито поворачивает голову, прикрывая глаза ладонью, и ищет источник. На возвышении, отдельно от простых рабочих, располагаются балконы для знати, с растянутыми над ними навесами, которые создают тень. Блики исходят оттуда, Лито щурится, и вдруг различает среди статных дворян знакомый силуэт. Худощавый паренек машет ему рукой, и прячет в карман мантии предмет, которым он только что привлек его внимание.
Силиус!
Почему это имя так важно? Почему он его забыл?
Хоук всегда выполняла задания наместника и дворянства с мрачной обреченностью. Фенрис знал, что с момента путешествия на Глубинные тропы, Мариан преследует пристальное внимание со стороны всей Киркволлской знати. Волей-неволей, ферелденская беженка заработала себе репутацию, вращаясь в сомнительных кругах среди наемников, а затем и среди окружения гнома Бартранда, наделавшего шуму со своей экспедицией. Денег, добытых в этом походе, с лихвой хватило на выкуп родового поместья Амеллов, а также всех сопутствующих предметов роскоши.
Но Хоук не тяготела к праздной жизни, приключения влекли ее гораздо больше пышных балов и роскошных приемов. На свою беду, а может и на радость – Мариан была весьма удачлива с нахождением неприятностей на свою голову. Фенрис злился на это, но лишь первое время. В какой-то момент, он стал относиться к этому философски, ведь окончательно и бесповоротно привык к сумасшедшей жизни рядом с этой вспыльчивой, временами болтливой и задиристой, но очаровательной девушкой. Иногда Фенрис понимал, что у него просто напросто не хватает времени думать о причинах и следствиях сваливающихся на него как из ведра: рядом с Хоук жизнь не просто шла, она бежала, не оставляя возможности на сомнения, раз за разом очаровывая эльфа все больше.
— Шеймус мертв, — констатировал Варрик, приложив, на всякий случай палец к шее сына наместника, проверяя пульс.
С наемниками Петрис было покончено, впрочем, как и с ней самой. Женщину постигла незавидная участь: умереть в стенах церкви, которой она посвятила большую часть своей жизни, будучи убеждена, что делает благое дело. Владычица Эльтина поверила в непричастность Хоук к произошедшему – возможно, благодаря тому, что Мариан водила дружбу с Себастьяном, а возможно, потому, что, как и Фенрис, видела в Хоук что-то, отличающее ее от простых людей. Мариан словно возвышалась над ними: наперекор всему честная и откровенная в собственных делах. Она действовала с открытым сердцем, не боясь показаться нелепой, отстаивала правду, которой хотелось верить с каждым ее словом, и Фенрис не раз восхищался этому.
— Авелин, нам нужно привести сюда Наместника и как можно быстрее, — тихо сказала Хоук, и капитан отрывисто кивнула, жестом подзывая к себе нескольких стражников.
Вокруг засуетились сестры из Церкви. Тела убитых уже унесли, о них теперь напоминали только багряные пятна крови на роскошных коврах. Появился Себастьян и тут же набросился на них с расспросами. Хоук отвечала нехотя и как-то отстраненно, Фенрис обратил внимание, что она сильно побледнела.
— Тебе нехорошо? — спросил он шепотом, оказавшись ближе, но она лишь мотнула головой в ответ. Это могло означать все что угодно, каффар!
Сегодняшний день был слишком долгим, очень многое успело случиться, а учитывая вчерашнюю пьянку, Фенрис и сам чувствовал себя не лучшим образом. Завтрак, поглощенный в Висельнике подступал к горлу из-за суматошных сражений. Магия крови, нападение безымянных наемников в переулках Нижнего города средь бела дня, разъяренный Аришок, а теперь… сын наместника. Убит.
Киркволл вот-вот закипит, стоит только информации просочиться за стены церкви. Хотя кунарийский солдат, пустивший две стрелы в Петрис, уже наверняка торопился доложить обо всем случившемся своему военачальнику. Фенрис ругнулся про себя, сжав кулаки и стараясь сохранить самообладание.
— Народ сейчас гуляет, вряд ли быстро сообразят, что происходит, — начал рассуждать Варрик, — Авелин, действуйте тихо, я надеюсь, ты доверяешь своим ребятам, и они не станут лишний раз чесать языками?
— Варрик, я все улажу, не беспокойся, — бросила Авелин, оттесняя входящих в Церковь прохожих.
— Допустим, что уладит, но как объяснить людям, что в Церковь сейчас нельзя? — спросил эльф сам себя, услышав, как Тетрас многозначительно хмыкнул в ответ.
— Мне нехорошо, — вдруг выдохнула Хоук, и Фенрис успел подхватить ее под руки, прежде чем она осела на пол.
— Эльф, сделай-ка одолжение, выведи ее на воздух, — пробормотал Варрик, — мы с певчим уладим проблемы с людьми снаружи. Себастьян кивнул, бросив встревоженный взгляд на Мариан.
— Фенрис, через черный ход, во внутренний двор, — он кивнул на двери, ведущие в хозяйственные помещения, и эльф, не мешкая, повел Хоук туда.
На улице Мариан шумно вывернуло наизнанку, и Фенрис тактично прикрыл Хоук своим телом от любопытных взглядов церковных сестер.
— Ну и дела, — Мариан откашлялась, смущенно вытирая рот рукавом рубахи.
— Там есть фонтан, в глубине сада, пойдем, — Фенрис мягко потянул ее за собой.
Умыв лицо и промочив горло, Хоук села на бортик мраморного постамента с какой-то статуей. Фенрис устроился рядом, гадая, что же с ней не так.
— Извини меня, — вдруг пробормотала она.
— За что? — удивленно переспросил эльф, и вздрогнул, когда она уткнулась ему в плечо лбом.
— Я что-то раскисла, сама не знаю почему. Слишком… волнуюсь. Ты же понимаешь, что мы стоим на пороге открытого противостояния? Я не знаю, за что браться: идти в порт, оборонять город от взбесившихся кунари или оборонять церковь от фанатиков Петрис, которые нас едва не убили?
— Придется разбираться с обеими сторонами, Хоук, — Фенрис наблюдал, как засуетились служители церкви, перебегая из хозяйственных помещений в главное здание. Хорошо, что на них пока никто не обратил внимания.
— Шеймус, какой же ты дурак… во что ты втянул своего отца…
— Крепись, похоже, неприятности взялись за тебя всерьез, — шутливо начал Фенрис и замолк, когда Хоук отстранилась, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, — ладно, ты права, сейчас действительно не смешно, — оправился он, — ты опять не хочешь говорить, что с тобой творится, но у тебя же на лице все написано…
