На изнанке чудес (СИ) - Флоренская Юлия (список книг .TXT) 📗
— Будет мне тут всякая шваль советы раздавать! — прорычала обидчица (точь-в-точь как ее досточтимый батюшка).
Марта избежала серьезной травмы исключительно благодаря своему допотопному тулупу. Поднялась на ноги, отряхнулась от снега и прицельно выстрелила взглядом. Выстрел отрикошетил. Губы Селены сложились в косую однобокую ухмылку.
— Меня не проведешь, — процедила она, вновь сгребая соперницу за воротник. — Можешь сколько влезет твердить, будто он тебе не нужен. Так я и поверила. Небось, вертишься вокруг него, стараешься угодить. Последнее предупреждение: отцепись. Он будет принадлежать мне — и точка.
— Многоточие…
Марта высвободилась и нагнулась за ведром. Раз пустое, значит, сулит несчастья всем, кроме его владельца. Почаще, что ли, таскать с собой пустые вёдра? Специально для тех, кому не хватает острых ощущений.
Не разгибаясь, она огрела Селену по ногам жестяным разносчиком бед. И это было ошибкой. Ловко завладев ведром, Селена надела его Марте на голову и ударила сверху, не жалея сил.
Голова вмиг налилась чугунной тяжестью. Уши как будто заложило ватой. Волны резонирующего гула прокатились и затихли, уступив место странному оцепенению.
«Не сработала примета, вот досада!» — подумала Марта, прежде чем провалиться в глубокий колодец беспамятства.
Отправив противницу в нокаут, Селена выместила остатки гнева на ни в чем не повинной вязанке хвороста и сгоряча опрокинула санки.
Сейчас не помешало бы взять курс на родные осины, да только что с дурёхой этой делать? Сознание померкло и включаться, судя по всему, не планировало. А еще столько гадостей хотелось ей наговорить! За волосы, как следует, оттаскать. Прошлого раза в «Едальне» было явно маловато.
Селена, всегда такая рассудительная, допускала промах за промахом. Сперва схватка врукопашную, затем прогулка на поводу у желаний. Временное помутнение рассудка, не иначе.
Когда Марта разлепила глаза, ей было на что посмотреть. Одни прутья решетки чего стоили. Жесткая койка на ввинченных в пол железных ножках. Отхожая яма — «дайте-прищепку-для-носа». Кандалы на ногах. И клопы будто нарочно самые кусачие.
В общем, полный набор арестанта, приговоренного к смертной казни.
— Ай-яй! — пискнула Марта и вскочила с койки, гремя кандалами. Разбуженное эхо недовольно заворочалось под потолком.
На свечи и лампы для заключенных здесь не тратились. Если бы не свет, сочащийся из зарешеченного окошка-бойницы, блуждать Марте во тьме предположений и домыслов. А так сразу понятно, что к чему: одиночная камера, сырая стена коридора по ту сторону неволи, вдоль стен шныряют крысы.
Страх лизнул спину холодным липким языком.
— Где я?
«Где я, где я…» — передразнило эхо.
В камере по соседству завизжал сипухой невидимый механизм. Вслед за чем раздался натужный хрип, переродившийся в стоны и безумные, нечеловеческие крики.
Пелагея открыла дверцу подвесного кухонного шкафчика и развела руками, чтобы хлопнуть в ладоши.
— Какая прелесть! — восхищенно произнесла она. И обратилась к «прелести» со странной речью:
— Скажи-ка, долго ли до весны?
То ли до весны было как до Энеммана пешком, то ли существо в шкафчике испугалось громкого голоса, но на свой вопрос Пелагея ответа так и не дождалась.
Юлиане стало любопытно: с кем это она там разговоры ведет? Кто из предполагаемых обитателей шкафчика в принципе может претендовать на роль достойного собеседника? Уж точно не пищевая моль.
Пелагея частенько болтала сама с собой. Иногда — со светлячками в банке, реже — с предметами мебели. Юлиана не представляла, какое непоправимое чудо должно произойти, чтобы подозрительные разговорчики прекратились.
Когда кухня опустела, она прокралась к шкафчику, нарушив все правила настоящего шпиона. Скрипнула дверца, и на голову Юлиане свалился местный регистратор вторжения — красный пластиковый дуршлаг.
Она тихо выругалась и водворила дуршлаг на место — до следующего вторжения. Поначалу ничего сверхъестественного замечено не было. Ну, сохнут после мытья наваленные друг на друга тарелки. Ну, торчит из резной ступки пестик.
Объект обнаружился над всем этим безобразием. Вверх тормашками на ажурной паутине висел откормленный тонконогий паук.
Посмотрите, каков наглец! Отказался выдавать Пелагее сводку погоды! Дави его!
Юлиана как-то нехорошо рассмеялась. Сняла с ноги изящную туфельку, изящно замахнулась — и была отброшена назад нечеловеческой силой.
Нечеловеческая сила принадлежала Киприану.
— Не дело, — сказал он, — маленьких паучков обижать. Они пользу приносят.
И сомкнул руки замком у нее на талии.
— Ничего себе, маленький! — оторопела Юлиана. Попыталась вскрыть замок — глухой номер.
На кухню, подражая ведьме с помелом, влетела Пелагея. Вместо помела — измочаленная швабра, жуткому колпаку на замену подобрана не менее жуткая косынка.
Где-то за бисерной занавеской кипела работа — не ровен час, испаряться начнет. Следовало выгрести мусор из углов, почистить кладовую с подвалом и вымыть перед новогодьем полы.
— Кто обижает моего друга? — осведомилась Пелагея, на всякий случай становясь между шкафчиком и захваченной в плен Юлианой. — Паучки, — назидательно добавила она, — друзья. Это на юге они, может, и жалят до смерти. А в наших широтах сама доброта.
Обормот на паука шипел, угрожающе выпускал когти, когда тот выбирался из убежища, чтобы сплести сеть в стратегически важном углу. Но трогать — не трогал. Уважал.
Заручившись помощью веника, совка и марлевой маски, Пелагея двинулась на обход «владений». При инспекции кладовой выяснилось, что половина солений протухла, а в мешках с зерном кое-где прогрызены дыры. Пучки каких-то забытых реликтовых растений рассыпались в труху, стоило вынуть их из коробки. Единственное утешение: шубы на границе между измерениями чувствовали себя как дома и в ремонте не нуждались.
Веселье началось, когда из параллельной реальности навстречу Пелагее выехал пресловутый робот-уборщик.
— Брысь! — приказала ему Пелагея и подключила к делу метлу.
Робот-уборщик механическим голосом изрёк: «А вот шиш вам!», растопырил руки-щётки и, воинственно размахивая ими во все стороны, устремился к выходу из чулана.
Когда робот вырвался на волю, а следом за ним вырвалась взъерошенная Пелагея, Теора едва успела подобрать с пола крошечную бутылочку. В бутылочке плескалась жидкость фисташкового цвета. И уж очень она напомнила Теоре чистительный бальзам бабушки Медены. Когда кому-то в их семье нездоровилось, бабушка растворяла содержимое точно такой же склянки в кубке с ключевой водой.
Впопыхах сунув склянку за пояс, Теора убралась с пути робота и вместе со своим извечным спутником-тенью благоразумно затаилась на лестничном витке.
Гедеон проявил меньшую расторопность. С криво приклеенной улыбкой, которая выражала скорее испуг, нежели радость, он встретился с грозой всех окрестных пылевых клещей — и был тотчас помечен как главный рассадник загрязнений. Ну еще бы! Столько сажи на нем одном!
Робот жужжал, щёлкал, шуршал щётками и старательно пыхтел паром, будто хотел доказать: без него уборка не состоится. Но Пелагея была настроена решительно.
— Или я, — заявила она, — или это исчадие прогресса!
Кекс, Пирог и Обормот мгновенно ополчились против «исчадия прогресса». Псы залились яростным лаем. А кот запрыгнул на блестящую плоскую спину робота и попытался вонзить в нее когти. Кто ж знал, что у этой адской машины на такие случаи припасена когтеточка!
Пара мгновений леденящего душу скрежета — и кот остался без незаменимого инструмента. Трагедия века: как теперь, спрашивается, драть обивку? (Мышей-то мы всё равно не ловим).
Пока Кекс и Пирог загоняли робота назад в кладовую, Обормот топорщил шерсть и с истошным мяуканьем катался на нем верхом. Соскочил он в последнюю минуту, когда за уборщиком захлопнулась дверь. Пелагея с серьезным и хмурым видом дважды повернула ключ в замочной скважине. А Юлиана, давясь от смеха, пообещала, что внесет этот инцидент в свою копилку забавных историй, от которых стынет кровь.
