Дочь Лебедя - Бак Джоанна (книги регистрация онлайн txt) 📗
— Нет, — отвечает Сильви, — уже нет, но нет причин отталкивать кого бы то ни было.
Флоренс иногда кажется, что, возможно, она наказывает себя слишком сурово: ей приходит в голову, что скромность и осторожность уже изжили себя, что можно жить иначе.
— Ты действительно не хочешь влюбиться? — спрашивает Сильви.
— Я слишком стара для этого, — отвечает Флоренс.
— Не сходи с ума. Ты определенно несчастлива с Беном. Мне бы очень хотелось видеть тебя счастливой, разве ты не хочешь иметь ребенка?
— Слишком поздно, — опять возражает Флоренс.
— Женщины имеют детей в сорок, сорок пять! О чем ты говоришь! Как будто твоя жизнь уже кончена, — говорит Сильви. — Даже слышать этого не хочу.
Флоренс вовсе не хочет, чтобы ей кого-то находили. Она лишь наблюдатель в жизни Сильви. Она не может быть на нее похожей, не может снова спать с кем-то. Иначе опять произойдет трагедия.
— Вот увидишь, я все-таки найду тебе кого-нибудь, — настаивает Сильви.
— Нет, правда, мне никто не нужен. Я и так счастлива, — говорит Флоренс.
Проходят недели и даже месяцы, прежде чем атмосфера роскоши, окружающая Сильви, оказывает свое действие на Флоренс, которая сначала думает: «Лишние траты». А потом: «Какая щедрость». Сначала она смотрела на Сильви сверху вниз, а потом поняла, что хотела бы быть такой же.
Флоренс вспоминает женщин в отелях, которые продавали свое тело, пока она лила слезы. Внезапно ей показалось, что все может перемениться, что она может продавать себя, а не слезы. Чудо может свершиться. Это не просто фривольные ленчи и бессмысленно проведенные вечера, — это удача и солнечный свет.
— Мне приходится быть очень осторожной из-за Марка, — говорит Сильви, рассказывая Флоренс о Бруно.
— Но если у него есть другие женщины, разве имеет значение то, что и у тебя есть другие мужчины?
— Не имеют значения все другие, но Бруно, — она понижает голос, когда произносит его имя. — Он мне очень дорог.
— Но если ты его так любишь, то почему бы тебе не уйти от Марка и не жить с Бруно? — спрашивает Флоренс.
— Я не могу этого сделать. — Сильви подавлена. — Пока не могу. Все должно оставаться на своих местах. Я должна думать о Клаудии.
Ей кажется немного странным, что Флоренс ни разу не попросила показать ей фотографии Клаудии и никогда не спрашивала о девочке. Она решила, что это потому, что у Флоренс никогда не было своих детей.
— Но она уже достаточно большая, чтобы понять тебя, если ты вдруг уйдешь от Марка, не так ли? — спрашивает Флоренс. Для Сильви это звучит жестоко.
— Мне было больно, когда мои родители развелись, — говорит Сильви.
— Ну, у меня никогда не было матери, — говорит Флоренс. — А что же будет с Бруно?
— Я сама ничего не знаю, но Боже мой, как я люблю его! — восклицает Сильви.
— А что, действительно существует опасность, что Марк все узнает? — спрашивает Флоренс.
— Нужно быть осторожной. Он очень хитер, старый Марк. Он задает вопросы, а ты даже не знаешь, что у него на уме, а когда понимаешь, то уже поздно. К тому же люди такие подлые.
— Только не в Нью-Йорке, — возражает ей Флоренс. — В Нью-Йорке они честные. — Она думает о Кейти и Глории.
— И в Нью-Йорке они подлые, — говорит ей Сильви. Она думает о женах некоторых своих знакомых.
Сильви подарила Флоренс часы — новая итальянская модель, из бронзы, под старину.
— Это больше тебе подходит, чем серебро или золото, — говорит Сильви.
Флоренс благодарна.
— Я годами не думала о времени, — говорит она.
— Может быть, поэтому ты и не состарилась, — замечает Сильви.
— О Господи, лучше бы мне на них не смотреть, — восклицает Флоренс, посмотрев на часы. — Мне пора бежать домой, готовить обед для Бена.
Они сидят в пока еще пустой гостиной Сильви.
— Останься! — просит Сильви, — мы можем вернуться в отель и выпить чаю.
— Не могу, — отказывается Флоренс. — Мне еще нужно купить продукты для обеда.
Сильви говорит ей о магазине, который работает допоздна и торгует готовыми блюдами, мясными салатами, холодными цыплятами. Флоренс и так почти перестала готовить для Бена. Когда она впервые распаковывала пластиковые пакеты с едой, он жестко спросил:
— Мы собираемся принимать гостей?
— Для разнообразия, — ответила Флоренс.
Они едят, сидя друг против друга. Бен носом уткнулся в книгу. Она представляет Сильви в ресторане ночного клуба, ее окружают восхищенные иностранцы. Или в постели с Бруно, шторы задернуты, на столе накрыт легкий ужин.
— Почему я до сих пор не знаком с Сильви, раз она столь близкая твоя подруга? — спрашивает Бен.
Флоренс колеблется.
Столик в ресторане заказан. Сильви одна. Бруно только что уехал из города. Она вся светится, на ней новый итальянский костюм. Ее волосы распущены, серьги запутались в них, она старается быть любезной с Беном, который заявляет, что не слышит ее из-за ресторанного шума. Сильви расплачивается. Флоренс ловит для нее такси, а они с Беном идут домой пешком. Она не спрашивает мужа, что он думает о Сильви, но он говорит ей это сам:
— Она шлюха, — говорит он. — Что ты делаешь рядом со шлюхой?
Так что, когда приезжает Марк Грандо и Сильви приглашает их обоих к обеду, Бен говорит:
— Ты иди, а я не желаю ее видеть.
Флоренс договаривается с Кейти, что она пригласит Бена в этот вечер на обед, а сама покупает новое платье, которое стоит столько же, сколько билет до Парижа. Она прячет его, чтобы не увидел Бен. Он уходит раньше, чем она, на прощание говорит кислым голосом:
— Желаю хорошо провести время.
Она достает платье и вешает на крючок в ванной комнате. Пока она принимает ванну, складки на платье расправятся. Платье черное, строгое и открытое.
Флоренс аккуратно пудрит лицо. Она даже не узнает себя в зеркале, видит там строгую и властную женщину, которая не похожа ни на Джекоба, ни на Элизу. Перед ней совсем новая женщина.
Прежде чем уйти, она надевает часы, которые не совсем подходят к платью, но они новые, и Сильви будет приятно видеть, что она их носит.
Ресторан небольшой. Сильви, вся в золотых блестках, машет ей, стоящей рядом с метрдотелем и щелкающей маленькой черной бархатной сумочкой.
Флоренс представлена людям с длинными именами и непроницаемыми лицами, ее усаживают между пожилым послом какой-то неизвестной страны и Марком, — это значит, что ей оказали честь.
— Очень рад снова тебя видеть, — говорит Марк по-английски, с тем же акцентом, что и у Сильви. У него крупные, загорелые руки. Его лицо начинает напоминать черепаху; маленькие глазки с тяжелыми веками, нос заострен, рот маленький. «Ему, должно быть, пятьдесят шесть, пятьдесят семь теперь, — думает она, — а тогда, когда он бегал за Сильви, ему было около сорока». Он просит ее рассказать о своей жизни.
— О, — говорит Флоренс, — лучше расскажи мне о своей. — Ей не хочется рассказывать о Бене и переводах.
— Твой отец закрыл магазин, верно? — спрашивает Марк. — Жаль. Хороший был магазинчик. У него были такие чудесные вещи.
«Не говори о моем отце, пожалуйста», — думает Флоренс. Она улыбается.
— Да, он закрыл его уже десять лет назад.
— А что он… — продолжает Марк.
— Пожалуйста, расскажи мне о Женеве, всегда хотелось там побывать. Увы, не привелось, — просит она, чтобы остановить поток его вопросов.
Но он не хочет говорить о Женеве.
— А что ты думаешь о том гнездышке, которое Сильви свила здесь для меня? — спрашивает он.
«Для меня», отмечает Флоренс, вместо того чтобы сказать «для нас». Может быть, именно это имела в виду Сильви?!
— Вам будет здесь очень хорошо, — отвечает она. — Думаю, Сильви замечательно сделала ремонт. С американскими подрядчиками так трудно иметь дело.
Она чувствует себя неловко в новом платье, сидит прямо, старается элегантно есть, откусывая маленькие кусочки. Во время первой перемены блюд она замечает, что глаза посла, сидящего слева, скошены в глубокий вырез ее платья. Она одергивает платье.
