Безнадёжная любовь - Владимирова Эльвира (версия книг TXT) 📗
Богдан усмехнулся. Из разжатой ладони выпал скомканный листок бумаги.
Незнакомый правильный почерк, чужие холодные фразы, которые никогда не захочется перечитать вновь. И только маленькая стремительная черточка в конце говорила: она хотела написать еще что-то. Он, кажется, понял, что.
Непроизнесенные слова превратились в ненаписанные, но по-прежнему не имели смысла.
«Показания к хирургическому лечению: относительные — тяжелый болевой синдром, постоянный тип течения, неэффективность правильно проведенной терапии».
Да только кому же понравится хирургическое лечение? Поэтому, если желаете его избежать, строго соблюдайте предписания врача и придерживайтесь диеты. Ведь прогноз — преимущественно благоприятный, но ухудшается с увеличением длительности заболевания, частоты рецидивов и осложнений.
ЧТО БЫЛО БЫ ДАЛЬШЕ
Событие — всякий факт, который в результате опыта может произойти или не произойти. Физический процесс, в ходе которого осуществляются (или не осуществляются) события, называют опытом. Известные существующие объективно или специально создаваемые экспериментатором события, влияющие на ход опыта, называются условиями. События, которые могут произойти в опыте, называются исходами. Условия опыта вместе с множеством возможных исходов составляют испытание.
Аня знала, когда-нибудь этот момент настанет. Может быть, неосознанная вера в непременное искупление грехов заставляла ее ждать неизбежного финала. Она знала, хотя никогда не переставала надеяться на несбыточность заранее предполагаемого.
Она не жила постоянно мыслями о неминуемости возмездия, но когда давно предугадываемое все-таки сбылось, спокойно заметила себе: «Я так и думала. Рано или поздно это должно было случиться».
От нее ушел муж.
Ушел к другой, которая была моложе и, наверное, лучше. Для него. Они расстались без скандалов, без шумных выяснений отношений и без истерик с ее стороны.
Аня даже восприняла происходящее как должное, до сих пор временами ощущая вину за свою давнюю измену и нераскаяние.
Так получилось, что их развод совпал с тем моментом, когда дочь Сашенька переживала свою несложившуюся, несбывшуюся любовь. Они часто устраивались рядом — тихие, печальные, потухшие, и Саша, доверчиво прильнув к плечу и обхватив ее руку, вздыхая, говорила: «Мама, какие мы с тобой обе несчастные».
И только Никита не хотел быть тихим, неподвижным и печальным.
Никита. Он и не подозревал, что значил для своей матери.
Даже если бы она хотела забыть то прошедшее, что упрямо заставляло верить в неизбежность расставания с мужчиной, с которым прожила столько лет, сын бы не позволил.
Когда он родился, знакомые, приходившие посмотреть на только что появившегося на свет человечка, азартно отыскивали в нем черты отца, замечая сходство то в глазах, то в губах, то в смешно наморщенном лобике. А когда Никита стал подрастать, они еще иногда подмечали: «Да, да, что-то есть. Похож на отца». Господи, они даже представить не могли, как похож.
Только она, его мать, знала об этом, с каждым годом замечая все новые знакомые черты. Некоторые слова сына вдруг заставляли ее вздрагивать пораженно, и вовсе не от кошмарного или невероятного смысла, а от того, каким голосом были сказаны.
«Пойдем!» Если бы все так произносили это слово, Аня, наверное, всю бы жизнь, как зачарованная, ходила вслед за кем-то.
Аня ощущала непозволительную радость. Она не мучилась той похожестью, о которой никто, кроме нее, не подозревал.
Как странно! Никита и Алешка с трудом находили общий язык. Для отца сын всегда был неуправляем и капризен, а в последнее время их неприязнь особенно разрослась. Аня только потом поняла, почему.
Она совершенно случайно подслушала и подсмотрела, как, с трудом сдерживая слезы, сжав кулаки, бледный и растерзанный Никита метался перед растерянной, испуганной Сашкой.
— Сволочь! Ненавижу! Променял нас на какую-то… шлюху. А я знал! Я видел! Я их встретил. Я специально пошел навстречу. А он сделал вид, что не заметил меня. А потом долго дрожал, боялся, что я расскажу маме. Урод! Как я мог ей сказать?
Он еще не умел в любых ситуациях сохранять равнодушный самоуверенный вид, и чуть презрительное подрагивание губ слишком часто сменялось резким изломом боли, или открытой улыбкой, или упрямой, решительной чертой. Никита не мог похвастаться сдержанной циничной усмешкой в ответ на разнообразные сюрпризы капризной жизни. Он был дерзок, неуравновешен, раним, нерешителен и нагл и пока еще не умел управлять своими чувствами. И все равно, все равно так бесконечно походил на того, кто в действительности был ему отцом.
Столько лет хранить тайну, никому не рассказав, ни с кем не поделившись!
Почему бы однажды не заявить Алешке: «Это не твой сын! Да ты, наверное, и сам догадался. Не поверил же ты, что я целую ночь провела на какой-то случайной вечеринке, так неудачно придуманной доброй бабой Симой. Не мог же ты не заметить присутствия другого, более тебя любимого и желанного. Да, да! Это ребенок той ночи. А может, других ночей. Нет, дней. Дней не с тобой. Так что ты скажешь своей неверной жене? Впрочем, ты уже сказал. Ты ушел к другой, которая будет любить тебя сильней и преданней. И почему я не защищаю тебя перед Сашей и Никитой? Почему не скажу им, пораженным и измученным, что не ты первый изменил мне? Я, я обманула тебя еще в давние, самые прекрасные годы нашей любви и в общем-то заслужила твою неверность».
Все нити, которые соединяли с привычным, обжитым миром, даже, казалось бы, самые крепкие, упорно и неспешно свиваемые годами, вдруг оборвались. И не только у Ани. Как-то одновременно у всех троих, у матери и ее детей.
Дом без мужа и отца изменился и стал чужим, будто и не прожили в нем много лет. И знакомые вещи и люди напоминали только о печальном. Саше — о ее несбывшейся любви, о глупом недостойном мальчишке, которому безответно щедро раздаривала себя. Никите…
О, это невыносимо видеть, как с мерзкой ухмылкой какой-то гад, сидевший раньше тише воды ниже травы, тычет пальцем в сторону обнимающего чужую девицу отца и гогочет, чувствуя сладость устроенной чужим предательством победы.
«Ваш сын стал неуправляем. Не понимаю, что с ним произошло. Конечно, переходный возраст — это само по себе сложно. Но не до такой же степени! Он не в ладах со всем классом. Невероятно! Столько лет проучились вместе — и пожалуйста… Ни дня без конфликтов!»
Никита злой, хлопает дверями так, что посуда на полках звенит. А у Саши экзамены! Мало всего, так еще эта неприятность свалилась на ее голову! Правда, у Ники тоже экзамены после девятого. Но он смотрит на людей таким зверем, что даже учителя не выдерживают и радостно выводят ему «тройки», вроде бы входя в положение. Уход отца — такая моральная травма для ребенка! Саша сама бы поплакалась, да не любит. Что бы ни случилось, а жить-то дальше надо! У нее еще много всего впереди. Хотя вера во что-то радужное и светлое безнадежно подорвана. Ну и черт с ними, с этими мужиками! Все неприятности из-за них! А ей так нравилось, что ее избранника, как и ее отца, зовут Алешка. Вот дура!
Саша впивается глазами в строчки учебника, тщательно сосредоточивается.
Бум! То ли взрыв, то ли удар грома, то ли землетрясение. То ли метеорит врезался в Землю, то ли братец Ники выскочил из своей комнаты.
Жалко его. Пусть не очень-то складывались у него отношения с отцом, Никита почему-то тяжелее всех переживает его уход. Даже мама не так мучается.
Саша осторожно, чтобы случайно не столкнуться с разъяренным Никитой, отыскала маму.
— Мам, давай уедем отсюда. К бабуле. У нее теперь все равно квартира пустая. Давай уедем!
— Но это же отца квартира.
— Ты думаешь, он не пустит? Он даже обрадуется.
Кажется, маму поразили последние Сашины слова — насмешливые и слегка презрительные.
