По мосту через пропасть - Брантуэйт Лора (книга регистрации .txt) 📗
6
Адриан и сам задавал себе этот вопрос. Ни одного более-менее удовлетворительного ответа разум подбросить не спешил, самоуверения в том, что «Сьюзен попала в сложную ситуацию, и никто, кроме меня помочь ей не мог», почему-то не воспринимались всерьез. Анна как-то сказала, что человек всегда сам виноват во всех своих проблемах. Он кипятился и приводил в пример детей алкоголиков и больных раком, Анна возражала, что, во-первых, нужно разделять свои проблемы и не свои проблемы, а во-вторых, у всего на свете есть причина и болезнь тела часто лишь отражает болезнь духа… Он упрекнул ее в «метафизичности мышления» и подчеркнуто перевел тему на горячие напитки. По зрелом размышлении Адриан пришел к выводу, что Анна была недалека от истины. Ему, конечно, ничто не мешает обвинить Сьюзен и тетю Маргарет в том, что сейчас приходится мучиться с выбором галстука под подаренный Сьюзен ультрамодный пиджак, вместо того чтобы спокойно пить чай в Эшингтоне и слушать, как Анна мурлычет что-то под нос, перемывая посуду. Но снять с себя ответственность в этом конкретном случае было бы особенно унизительно.
Но Сьюзен так хотела, чтобы он пошел на эту вечеринку с ней. Разговор с отцом Сьюзен прошел на удивление гладко. Адриан к нему тщательно готовился. Ему тут как нельзя лучше пригодилось юридическое образование. Он представил мистеру Карловски несколько доводов, сводимых к одному: в Нью-Йорке у Сьюзен перспективы лучше и пусть работа будет напряженной, да и ритм жизни там заметно превосходит даже лондонский, но Сьюзен умница и со всем справится.
К его большому удивлению, мистер Карловски выслушал его не перебивая, потом долго жевал губу и в конце концов согласился. Адриан подумал, что напрасно не пошел в дипломатический корпус. Глядишь – принес бы стране ощутимую пользу…
Счастливая Сьюзен расплакалась от умиления и благодарности, торжественно помирились с отцом – Адриан бы даже сказал, что чересчур торжественно – и взяла с него обещание пойти с ней на богемную вечеринку, куда ее приглашали уже трое человек, но ей так хочется пойти с Эйдом, все равно он самый-самый умный и лучше всех…
Разве сложно раз в две недели оказать услугу хорошему другу?
Ну ладно, два раза в две недели. Две немаленькие услуги.
Но ведь Сьюзен его единственная подруга!
Была. До недавнего времени.
Несмотря на то что ни Анна, ни Сьюзен не были его любовницами, Адриан начал понимать мужчин, которые разрываются между двумя женщинами.
Обе они были его подругами, но Анна… С ней все не так, как со Сьюзен. Сьюзен никем, кроме младшей подруги, быть ему не могла. Он относился к ней, как мог бы относиться к сестре. А то, что Анна стала ему другом, – это словно взамен чего-то другого. Адриан теперь был уверен, что это только этап в их отношениях. Не последний.
На прикроватной тумбе испустил заливистую трель телефон. Адриан поднял трубку:
– Алло?
– Эйд, привет, ты в порядке? – Видимо, Сьюзен обеспокоило отсутствие какого-либо энтузиазма в его голосе.
– Да, конечно.
– А я уже готова, – проворковала Сьюзен. – Заедешь за мной? Только поторопись, пожалуйста, ты же знаешь, я не люблю опаздывать…
– Скоро буду.
Адриан воззрился на свое бледное, словно бы тусклое отражение. Нужно что-то менять. Он научится говорить «нет». Он научится не делать того, чего ему не хочется.
И решаться на то, чего желает, тоже.
А вечеринка была вполне сносной. По крайней мере, так ему показалось вначале. Гораздо лучше, чем «модная тусовка» в лондонской редакции всемирно известного журнала мод, на которую он сопровождал Сьюзен месяца полтора назад. О чем можно говорить с людьми, у которых на уме только лейблы и единственный талант которых состоит в том, что они могут со ста метров отличить туфли «Гуччи» от «Джимми Чу»? Сьюзен тогда, помнится, сказала, что нельзя зацикливаться на своей интеллектуальности и полезно время от времени погрузиться в мир людей, которые мыслят совершенно иными категориями, чем ты, – это расширяет кругозор. Адриан подумал, что если это категории «дизайнерская вещь – подделка», «фи, прошлый сезон – ого, последний писк», ему не только не полезно, а даже вредно, потому как может развиться мизантропия. Но вслух ничего не сказал – побоялся обидеть Сьюзен.
Сьюзен была в минималистском платьице цвета морской волны, которое ей несказанно шло.
Торжество было посвящено открытию выставки одной молодой и подающей большие надежды художницы по стеклу. Проходило оно прямо в авангардном выставочном зале, и Адриану поначалу показалось, что неразумно включать громкую музыку и позволять людям танцевать вокруг стеклянных артефактов большой художественной ценности, но потом он решил, что это лучший подарок лично ему от организаторов – если бы не возможность любоваться настоящими картинами, словно сплавленными из цветного стекла, вазами и тончайшими, выдутыми скульптурами, он бы умер от тоски. А так он бродил по залу, будто одновременно находясь на грани миров: в одном, полутемном, подсвеченном сполохами светомузыки, пахло дорогой парфюмерией и дымом хороших сигарет, толпились люди, с некоторыми из них приходилось здороваться за руку и перекидываться пустыми фразами. В другом, тоже полутемном, как сказочные водяные духи, застывали фигуры и образы из стекла, и на мгновение Адриану показалось, что он сейчас потеряет рассудок из-за этой раздвоенности.
Он остановился возле большой подсвеченной «картины»: между двумя стеклянными пластинами сплетались в прихотливый узор потоки акриловой краски тех цветов, которые бывают на павлиньих перьях – синего, зеленого, фиолетового.
– Нравится?
Адриан вздрогнул от неожиданности. За его плечом стояла невысокая хрупкая женщина с некрасивым, но запоминающимся лицом.
– Да. Очень, – кивнул он. – А вы и есть Мэри Гроув?
– Угадали. – Она протянула ему узкую ладонь.
Адриан представился.
– Как это называется? – Адриан взглядом указал на «стеклянный холст».
Она улыбнулась, как ему показалось, немного печально:
– «Размышления о невозможном».
– Красиво, хотя и странно. Почему так?
– Эти цвета напоминают мне о том, о чем я мечтала и что так и не сбылось.
– Тогда выходит, что это грустная картина.
– Да. Так и есть. Но ведь не всем это дано понять? – Она обвела зал глазами, в которых застыло странное выражение – то ли смех, то ли симпатия. – Многие здесь совершенно об этом не думают.
– А вас не расстраивает, что здесь полно людей, которые просто пришли на богемную вечеринку?
– А куда пришли вы? – улыбнулась она. Этой улыбкой она напомнила ему Анну – мудрую, немного насмешливую, искреннюю.
– Пожалуй, что на богемную вечеринку, – усмехнулся Адриан. Мэри нравилась ему.
– Вот именно. Но это не помешало вам увидеть что-то еще. Кажется, у вас к этому талант.
Адриан вспомнил, что Анна считала способность смотреть на мир незамутненным взором главным человеческим достоинством. Жалко, что ее здесь нет. Впервые он подумал не о возвращении в ее маленький уютный мирок, а о том, чтобы побывать с ней в другом – большом, удивительном мире.
– Знаете, мисс Гроув, у меня есть подруга, которая наверняка очень рада будет увидеть ваши работы. Как долго продлится выставка?
– Десять дней.
– Хорошо, я…
– О, Эйд, а я тебя почти потеряла! – Рука Сьюзен мгновенно обвилась вокруг его руки – похоже, она твердо вознамерилась больше его от себя не отпускать.
Адриан улыбнулся: совсем как маленькая. Все еще думает, что ее желания движут миром и людьми.
– Мисс Гроув? Спасибо за чудесную выставку! – защебетала Сьюзен. – И вечеринка удалась на славу… Я очень рада, очень. Кстати, я…
Мэри поддержала веселую болтовню Сьюзен, а потом кто-то увел ее. На прощание она бросила на Эйда долгий взгляд и подарила ему улыбку в уголке губ. Похоже, она что-то поняла о нем. Может, что-то, чего он сам еще до конца в себе не понимал.
