Нечужие объятия (СИ) - Воронина Алена (книги .TXT) 📗
На улице моросил дождь, оставляя на стекле, которое совсем недавно вымыли, разводы. Прохожих смыло с улицы водой и ночью, голова разламывалась, я захлопнула ноутбук и потерла глаза совершенно наплевав на косметику.
Все! Отбой!
Завтра можно прийти чуть попозже, первая встреча с клиентом будет в одиннадцать, а значит, будет шанс поспать. Людочка с утра все откроет и наварит кофе.
Я прихватила только сумочку, даже зонт брать не стала. Дождь вроде сбавил обороты. Пошла так. Я люблю дождь, под ним дышится легче. Пошла «непрямой» дорогой, той, что длиной в полкилометра, а не «продуктивной», как называл ее Ярослав, длина которой составляла метров триста.
Питер редко радует отсутствием ветра, особенно здесь, где река широко разлилась, но сегодня был тот уникальный день, когда листики дрожали лишь от дождевых капель. Неугомонные туристы все де попадались, машины перемигивались фарами и габаритами, посылая тайные знаки редким собратьям.
Я удлинила свой путь еще вдвое, просто обойдя квартал по кругу. Мне так не хотелось идти в квартиру, где меня никто не ждет.
Может зайти в кафе посидеть?
Как же сложно быть неправильной, а правильной еще сложнее.
Наверняка самолет Лары уже давно сел в Москве. Ярослав встретил ее, и они едут по московским пробкам, обсуждая дела и планы. И ребенка.
Чертов Кологривов, как же я тебя ненавижу!
Если бы не ты, я бы до сих пор работала у «Власова», я бы не знала о Ярославе ничего, кроме того, что у него красивый голос.
Хорошо, что дождь на улице, а я без зонта, если не сдержусь, слез не видно будет.
Если бы ты был рядом, папа, я бы не совершала ошибок. Мы бы, наверное, купили дачу где-нибудь под Приозерском, ты бы ловил рыбу и собирал грибы, а я бы с внуками к тебе приезжала. Я бы уже замужем была, наверное. И Олька никогда бы…
Во дворе дома, где находилась съемная квартира, среди припаркованных машин стояла одна с открытыми окнами. Из динамиков лилась знакомая музыка. Я замедлила шаг.
«… пока все ждут прихода Истины…»
На меня вдруг накатило желание быть жестокой, правой и жестокой. Как со мной жизнь.
Мне было абсолютно начхать, какая у нас разница во времени.
— Златка, — пробормотал заспанный голос сестры. — Что случилось?
— Да ничего, кроме того, что у тебя ребенок есть. И он о тебе спрашивает постоянно. У тебя совесть где?
— Чего ты орешь, я же работаю, а не просто так тут сижу, — разозлилась сестра.
— Да ты что? И много наработала? Тебе мать со своей пенсии деньги высылает. Ребенок — это твоя ответственность.
— Не читай мне нотаций! — взвилась Ольга.
— Короче, кончай страдать… — я проглотила пару крепких словцов, — возвращайся, найдем тебе нормальную работу, закончишь вышку.
— Я не поеду!
— Прекрасно, тогда можешь забыть, что у тебя в России кто-то есть. Все свои проблемы ты теперь решаешь сама.
— Да иди ты…
Куда я была послана, дослушивать не стала. Дождь намочил пиджак, и туфли неприятно хлюпали потому в парадной, благо очень чистой, я сняла их и побежала по лестнице босиком.
Завтра Олька позвонит маме и будет жаловаться. До этого момента надо провести разъяснительную беседу, пусть мама подключается, иначе потеряет свою любимую доченьку.
Замок дал повернуть ключ только один раз, дверь открылась, в отделанной в белой гамме прихожей горел свет. Коричневые мужские ботинки, точно бегуны на финише, раскинули шнурки-руки и отдыхали.
Я весьма бесцеремонно швырнула свои туфли в угол.
Это еще не конец дня, самый ад сейчас начнется.
— Ярослав! — позвала я.
Он показался из кухни и очень быстро оказался рядом, заключив меня в объятия.
— Ты чего так долго?
И все…
Его голос унес все здравые мысли, точно ветер с гор (как обычно, впрочем).
Я прижалась к нему, спрятав лицо на его груди, выкинула из головы все планы и обещания.
Еще разочек. Еще один последний разочек. И я буду жестокой. Обещаю.
***
Утром я проснулась первая. Ярослав спал на боку, сложив руки на груди, лицо его было расслабленным и спокойным, длинная прядка упала на лоб, у него были густые волосы, они пахли ментолом. В них кое-где поблескивали нити серебра.
Я лежала и смотрела на него, на серое небо. За окном уже активно гудели автомобили, город, который и так не спит, а лишь дремлет, скидывал ночную тишину и погружался в водоворот жизни, и кажется, сама Нева ускорялась вместе с ним, гоня волны к заливу.
Может, не все так плохо…
Телефон мягко загудел.
«Все хотела сказать, а то вскоре тебе этим заниматься придется. Я тут одну весьма состоятельную даму окучивала, да ты видела, у нее машина приметная за мной приезжала пару раз. Это Максимова. И она наша! Представляешь, нам, мелким сошкам проверку устроила. Ух и стерва.»
Максимова — супруга местного «все имеющего», но она и сама не промах, можно сказать своеобразная жена Лужкова. Под ее контролем огромное количество недвижимости, иски там несложные, но их много.
Мне показалось, что мир пошел рябью.
Телефон опять завибрировал.
«Много чего нашла по патентам, накидаю ссылки на почту. Устала как черт, всю ночь читала. Ярик улетел по работе к вам, чуть-чуть разминулись с ним. А я чего-то соскучилась.»
Я закрыла глаза.
«…Ведь хотел, чтобы она рядом была. Чтобы переехала в Москву. Я бы все сделал. Но она все усложнила, до невозможности усложнила. Карьера! Самореализация! То ли мстила, то ли проверяла, на кой-черт было тащить меня под венец…»
Сколько же ты себе нафантазировала, Злата, чтобы в этой постели лежать, и чтобы совесть тебя не мучила. Сколько отговорок и лжи. А тварь ты и есть.
Лара, она же тоже… Его…
— Что случилось? — послышался сонный, но встревоженный голос Ярослава.
Я резко обернулась к нему, встретилась с любимыми синими глазами, отпрянула, он едва успел схватить за локоть, не дав упасть с кровати.
— Злата! — уже грубо одернул меня мужчина, пытаясь вывести из состояния паники, в которое я удивительным образом свалилась, осознав, что творила.
— Мне… мне домой надо… у меня… там… случилось.
Я всё-таки выпуталась из тонкой простыни и вскочила, Ярослав последовал за мной на кухню. Пальцы мои дрожали, когда я, налив себе стакан воды, залпом его осушила.
— Да что случилось-то?
— Все… все нормально… Я сама справлюсь… Это с… с сестрой… — соврала я.
— Тебе помощь нужна? — он сделал шаг в мою сторону.
Господи, только не прикасайся ко мне! Не трогай меня! Иначе я помру прямо здесь. Обращусь призраком. Еще одним, их тут много, таких вот, которые лгали всем и себе в первую очередь.
Господи, да что же со мной такое было?!
А что далеко ходить, мама же сказала, что я влюбилась. Вот и весь ответ.
Но разве это умаляет мои грехи…
Отец очень любил Евтушенко, томик его стихов был в закладочках из старых газет, переплетённых нитей. Я даже не помню, какого он был года. Среди страниц прятался клочок бумаги, на котором было написано еще одно стихотворение. Это была точно его маленькая тайна, о которой мама наверняка знала, но никогда не говорила, я по крайней мере не слышала. Да и разве детям об этом говорят!
Я не помнила всего стихотворения, но то, что такие вещи более цены, нежели печатное издание понимала, может потому и запомнила. А сейчас строкивсплыли в памяти, раня еще сильнее.
Не исчезай… Забудь про третью тень.
В любви есть только двое. Третьих нету.
Чисты мы будем оба в Судный день,
когда нас трубы призовут к ответу.
Не исчезай… Мы искупили грех.
Мы оба неподсудны, невозбранны.
Достойны мы с тобой прощенья тех,
кому невольно причинили раны.
Не исчезай. Дай мне свою ладонь.
На ней написан я — я в это верю.
Тем и страшна последняя любовь,
что это не любовь, а страх потери.
Глава 9
Я сбежала из квартиры очень быстро под подозрительным взглядом Ярослава. Туфли не высохли за ночь, и я шла, морщась от того, что в них будто хлюпало.
