Лесная герцогиня - Вилар Симона (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Он отпустил Ролло. Тот встряхнулся, словно сбрасывая заразу. Оглядел их всех мрачными глазами. Его лицо было искажено кляпом, темное от щетины, со спадающими на глаза прядями волос. Но не узнать эти пристальные глаза цвета стали было невозможно, как и невозможно было спутать дерзкий жест, каким он вскидывал голову. И они узнали его. Ренье чуть подался вперед, король привстал, словно не веря своим глазам, в зале зашумели, передавая из уст в уста имя покорителя Нормандии, разорителя Лотарингии.
Гизельберт смеялся.
– Ну что, хорош рождественский подарок? Грозный Ролло, связанный, и у ваших ног. Одним этим я уже заслужил права на герцогство. Кто еще мог мечтать об этом – пленить нормандского льва? Но погодите, Ренье, это еще не все. Я первый увидел Ролло в соборе. Признаюсь, глазам своим не поверил при виде сего паломника. Но моим людям не сразу удалось выследить его. Где же, вы думаете, он был? Скажу лишь одно. Пока ваша рыжая герцогиня в помятом платье не появилась во дворце, мои люди не могли найти и Роллона. Да и потом пленить его было не так и легко. Вот уж действительно северный волк. Гильдуэн сказал, что трое полегли, пока схватили его. Дивно, сколько у него сил. Даже после рыжеволосой красавицы!
Эмма покачивалась, словно от ветра. Это был крах, это был конец. Они оказались в ловушке.
Она не сразу услышала, как ее окликнул Ренье. Словно сквозь туман различила его посеревшее, блестящее от слюны лицо, нервно рвущую ворот руку.
– Эмма, это правда?
Она не произнесла ни слова. Горло сдавил ком. Слышала торжествующий голос принца.
– Боже правый, но не рассказывал же он ей о паломничестве в Компостеллу! Конечно, они спаривались, ибо в лоне этой женщины словно костер горит. Я сам в этом убедился – готов покаяться. Но эта красавица так хотела меня, что тут бы не устоял и целомудренный Ипполит, клянусь верой! А сколько у нее было, кроме меня! Раб Леонтий, мелит Эврар, Матфрид Бивень, аббат Дрого Арльский, молодой Адам Мезьерский, близнецы из Вервье. Даже столь рассудительного человека, как Гильдуэн, ей удалось совратить. Но, к сожалению, кроме меня и Гильдуэна, мало кто может поклясться в этом, ибо по приказанию этой женщины ее старый любовник Эврар убил и раба Леонтия, и моих благородных друзей, отпрысков лучших семейств Лотарингии. Нам с Гильдуэном еле удалось спастись. И вот я здесь, чтобы открыть правду и поклясться на кресте, что все сказанное мной – правда столь же явственная, как и присутствие здесь ее любовника Ролло. А уж вам решать, поверите вы мне или ей.
Он умолк. Держался спокойно, даже, подойдя к очагу, стал греть руки над огнем. Властно отдал приказ, чтобы подбросили побольше дров и заменили настенные факелы. Сел, оглядывая всех с явным удовольствием. Чувствовал себя победителем. Ведь после его признаний мало у кого останется сомнение, что рыженькая Адель Лотарингская не дочь Ренье.
Эмма чувствовала на себе взгляды со всех сторон. Когда-то с ней это уже было – во дворце в Реймсе, где ей пришлось пережить публичный позор. Может, поэтому сейчас было не так тяжело. Но беспокоило ее иное. Жизнь Ролло и еще… взгляд, каким он глядел на нее. Нежный и печальный… такой печальный. Неужели он поверил в это?..
Она заставила взять себя в руки. Запахнулась в плащ, вскинула голову. С вызовом оглядела всех: задыхающегося Ренье, удрученного Рикуина, нервничающего Карла, побледневшую Этгиву. Даже успокаивающего короля Аганона окинула взглядом. При свете разведенного огня она видела надменных воинов Гизельберта, опершегося на секиру Гильдуэна, перешептывающихся придворных, наблюдающих прелатов. Они все глядели на нее, все ожидали, что она скажет. Кто нервничал, кому было просто любопытно. Гизельберт обвинил жену Ренье в блуде, прелюбодеянии и кровосмешении. И был уверен в себе. Теперь слово за ней.
Эмма заметила приблизившегося Ратбода.
– Дочь моя, против тебя выдвинуты обвинения. Признаешь ли ты их? Готова ли ты покаяться и признаться, от кого твоя дочь?
Она на миг закрыла глаза. Гизельберт сейчас унижал ее каждой фразой, словно срывал с нее покровы, выставляя ее душу на всеобщее обозрение, словно желал даже ее сердце заклеймить позором. И она ощутила гнев, а с ним и прилив сил, упрямства и гордости. Раз ее разоблачают, то она готова докончить начатое, поведать о том, через что ей пришлось пройти, о тех шрамах, что остались не только на ее теле, но и в душе. И она решительно вскинула растрепанную рыжую головку в сверкающей диадеме.
Гизельберт сказал, что хотел. Теперь слово за ней. Она вздохнула, собираясь с духом. Ей предстояло словно броситься со скалы. И она это сделает. Ей и дела нет до всей этой толпы. Но ей необходимо оправдаться только перед одним человеком – перед Ролло.
– В словах принца Гизельберта больше лжи, чем правды.
В зале послышался гул, и ей пришлось повысить голос.
– Я, дочь короля Эда Робертина и его супруги Теодорады Каролинг, готова сказать перед высоким собранием всю правду – и да поможет мне Бог! Увы, я с детства была лишена той защиты, что по праву рождения охраняет женщин знатного рода. В семнадцать лет я стала предметом насилия во время набега норманнов, которым меня отдал мой будущий супруг Ролло. Мы живем в жестоком мире, и подобное надругательство часто приходится испытывать женщинам во время набегов. Я не стала исключением. Тогда я хотела умереть, и только моя вера, запрещающая налагать на себя руки, спасла меня от этого греховного шага. А потом случилось невероятное – мой мучитель, враг и пленитель Ролло стал моим защитником, опорой, другом.
И тогда я простила зло, смогла полюбить его. Я стала его женой, жила с ним в Руане, как королева, в почести и богатстве, родила сына, которого, вопреки язычеству Ролло, смогла сделать христианином. Однако моя царственная родня не пожелала признать меня, поправ тем самым святость кровных уз. У меня оставался лишь Ролло, пока на моем пути не возник брат моего отца – герцог Роберт Парижский. Увы, я была слишком доверчива, слишком уважала честь рода моего отца и поэтому доверилась Роберту, позволила ему увезти меня из Нормандии. Он же сделал меня разменной монетой в своей политической игре и готов был предложить кому угодно. И из-за этого, из-за клеветнических слухов, какие достигли Ролло, я потеряла уважение человека, который был мне дороже всех на свете.
И что мне было делать? Я – слабая женщина в мире мужчин, мне нужна была защита сильного человека. И когда мои дядья – Каролинг и Робертин – отреклись от меня, я согласилась стать женой того, кто единственный предложил мне достойный выход, – Ренье Лотарингского. Я была благодарна ему и собиралась быть ему преданной супругой. Но Ренье невзлюбил меня, изгнал при первом же приступе гнева, отдав человеку с наклонностями палача – бывшему рабу греку Леонтию. И, конечно, вы, мессир Ренье, догадывались, что будет со мной под попечительством Леонтия. Я имею право обвинять вас в этом.
Я стала жертвой насилия вашего палатина, и неизвестно, что бы со мной было, если бы не благородство мелита Эврара Меченого. Он спас меня от Леонтия и укрыл в своем имении в Арденнах. Однако, клянусь всем святым, никогда Эврар Меченый не имел со мной плотской связи и всегда помнил, что я жена его герцога. Обвинив меня в блуде с ним, принц Гизельберт дал волю своему воображению, столь болезненному и преступному, что оно привело его к мысли разыскать меня в Арденнах, чтобы опорочить и доказать, что такая женщина, как я, недостойна считаться женой Ренье Длинной Шеи. И когда он нашел меня, то стал всячески обольщать, пока я не уступила – и это единственное, в чем состоит мой грех. Вы можете обвинять меня, так же как и тех несчастных, кто стал жертвами принца до меня, о чем принц Гизельберт с такой скромностью не поминал сегодня.
Да, я уступила, но я всего лишь дочь Евы, соблазненная дьяволом по имени Гизельберт. Ибо только дьявол мог отдать доверившуюся ему женщину на поругание и издевательства своим прихвостням. Но моя плотская связь с ними была страшным насилием, ибо я уступила лишь тогда, когда принц пригрозил мне жизнью моей дочери. Мне ничего не оставалось, как смириться. В очередной раз я оказалась в аду, перенесла унижения и муку, и, видит Бог, я не раскаиваюсь в том, что мои мучители были растерзаны толпой возмущенных жителей Арденнского леса, кои встали на мою защиту в отличие от моего супруга и могущественной родни…
