Принцесса викингов - Вилар Симона (читаемые книги читать txt) 📗

Симона Вилар

Принцесса викингов

Глава 1

Ложе было широким, с вырезанными в изголовье по скандинавскому обычаю лошадиными головами. Пушистый песцовый мех покрывал его сплошной серебрящейся массой, спускался к плитам пола пышными хвостами. Здесь, у коротких точеных ножек ложа, валялось скомканное второпях платье из золотой парчи и тяжелая мужская одежда из кожи, грубые сапоги со шнуровкой, мощный меч, в рукояти которого кровавым огнем рдел рубин. А на ложе, сплетясь в жарком объятии, ритмично двигались два обнаженных тела.

Наконец мужчина глухо застонал сквозь зубы, и тотчас ему ответила женщина – коротко взвизгнув, она изогнулась, урча, как дикий зверь, – и опала, погрузившись в мех. Теперь они лежали, тяжело дыша, и лишь холодные порывы ветра, влетавшие в распахнутое узкое окно, сливались с их дыханием. Мужчина приподнялся на локтях и откатился, перевернувшись на спину. Закрыв глаза, он еще какое-то время лежал, успокаивая дыхание. На светлом фоне ложа его мускулы выделялись особенно рельефно, мощная грудь вздымалась. Приподнявшись, женщина с тихой полуулыбкой вгляделась в него. В этой улыбке светилось торжество. Мелкие, как у хищника, зубы блеснули сквозь полуоткрытые чувственные губы. Глаза были необычные – широко расставленные, миндалевидного разреза, один – светло-голубой, другой – блестящий, аспидно-черный.

– Сама Фрейя кружит нас, не так ли, Рольв?

Она провела рукой по его резко очерченному лицу, по сильному подбородку, шее, запустила пальцы в разметавшиеся темно-русые волосы.

– Что ты сказала? – не открывая глаз, спросил он.

– Я говорю, что боги создали нас друг для друга.

И словно не веря в то, что сказала, женщина спросила:

– Ты любишь меня как прежде, Рольв?

Он чуть улыбнулся.

– Порой ты смешишь меня, Снэфрид. Я провел с тобой три дня и три ночи после похода на Бретань. Мои люди заждались меня, а ты все еще спрашиваешь, люблю ли я тебя. Разве я не доказал это?

Он говорил сонно, не открывая глаз, и от этой его медлительности кровь вновь закипала в ее жилах. Она вновь хотела его. Ей было мало. Всегда. Подчас ей казалось, что она готова загрызть его, как волчица, лишь бы он не принадлежал более никому.

– Довольно, – вдруг резко проговорил Ролло, когда она вновь начала ласкать его. Отведя обнимавшие его руки, он встал. – Не сердись, Снэфрид, мне пора возвращаться.

Он подошел к окну и потянулся всем телом навстречу вздоху ветра, разметавшему его длинные волосы. Он был очень высок, тяжелые мускулы, словно змеи, сплетались под блестящей смуглой кожей. Снэфрид зарылась лицом в мех, чтобы не видеть его, чтобы побороть искушение броситься, обвить его, прижаться всем телом. Когда она справилась с собой, он по-прежнему стоял у окна. Она знала, куда устремлен его взгляд. Отсюда, с возвышенности, где располагалась башня, город ее властелина был виден как на ладони. За эти дни, проведенные в ее объятиях, и страсть, и нежность прискучили ему. Его энергия требовала иного выхода – там, в городе, на который он глядел, на земле, которую он покорял для себя. Снэфрид понимала это, но не могла удержать тоскливого вздоха. Она снова должна остаться в одиночестве, созерцая из башни чужие земли, которые отнимали у нее мужа, глотая ветер и томясь ожиданием.

Словно прочитав ее мысли, Ролло сказал:

– Не сердись, моя Снэфрид. Мне пора уезжать.

Женщина гибким движением встала. У нее была ослепительно белая кожа, пышная грудь с голубыми прожилками вен и розовыми, как цветы повилики, сосками, плоский живот никогда не рожавшей женщины. Снэфрид Лебяжьебелая, жена викинга, покорившего земли Нормандии, была бесплодна. Светлые волосы окутывали ее, как облако, ниспадая до колен и завиваясь на концах пышными кольцами. Она была поразительно хороша собой, но сейчас Ролло глядел не на нее. Беззвучно приблизившись, она встала рядом. Осенний ветер был свеж, нес с собой запахи умирающей зелени и легкие, блестящие паутинки. Он гнал по небу осенние облака, а под ними, то вспыхивая на солнце, то покрываясь сумрачной тенью, извивалась, уходя в туманную дымку у горизонта, самая широкая река франкских земель – Сена. Пересекая просторы необъятной равнины, усеянная многочисленными островками, она описывала сверкающую сталью дугу, над которой темной зубчатой массой высился город.

На него-то и глядел викинг, позабыв о стоящей рядом прекрасной нагой женщине. Это была его столица, которую он поднял из руин и пепелищ, доставшихся ему восемь лет назад. Понадобились почти титанические усилия, чтобы, несмотря на нескончаемые войны, которые ему приходилось вести с франками и со своими соотечественниками, вдохнуть жизнь в это скопище обгорелых камней и жалких глинобитных лачуг. Старый город Ротомагус, который викинги называли Ру Хам, – усадьба Ролло, или Ру – так именовали своего правителя-чужеземца вернувшиеся в эти края франки, переделав и скандинавское Ру Хам на свой лад – в Руан. И теперь на месте прежних руин свезенные викингами отовсюду каменщики восстанавливали римскую стену, возводили дома, отстраивали христианские храмы, прежде разграбленные и опустошенные. Ближайшим советником язычника Ролло стал христианский епископ Франкон, первым признавший власть конунга и даже просивший его взять под защиту то, что осталось от былого Ротомагуса. И язычник оправдал упования епископа. Он защитил этот город, вернул в него людей, собрал мастеров и принялся возрождать его. И сейчас, когда Ролло глядел на вздымающуюся над рекой линию гранитных укреплений, на покатые кровли жилищ, на мачты выстроившихся у пристани кораблей, даже на кресты церквей христиан, он испытывал истинное удовлетворение, и его серые глаза светились гордостью.

Иначе относилась к этому городу Снэфрид. Она не пожелала даже жить в нем, предпочтя устроить свое обиталище в стенах старого монастыря на холме за чертой Руана. Ролло часто навещал ее здесь, и ей удавалось удерживать его у себя по нескольку дней. Для Снэфрид этот город олицетворял собой все то, что отнимало у нее мужа. У Ролло в Руане были соратники, власть, неисчислимые заботы. Именно ради этого он покинул когда-то свою холодную родину, этот город воплощал его мечту о господстве, которая для него всегда была важнее привязанности к ней.

– Мне пора, – снова повторил викинг. – Хочешь, поедем вместе?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Я предпочитаю уединение, ты же знаешь. Город грязен, шумлив, смраден. А я люблю покой и ветер.

– Ветер, – повторил Ролло и зябко повел плечами. – Дыхание богов. Здесь его хватает.

Он вернулся к ложу, собрал одежду и стал одеваться. В покое, несмотря на проникавший в окно свет дня, было сумрачно. Массивная колонна посреди круглого помещения поддерживала арки свода. Близ нее стоял накрытый стол, поблескивали кубки и кувшины с элем и местными винами, пахло жареной дичью, на блюдах громоздились всевозможные фрукты. Снэфрид старалась, чтобы Ролло, находясь у нее, ни в чем не испытывал недостатка. И сейчас, когда, одевшись, конунг уселся за стол, он с невольной нежностью подумал о ней. Он видел, как Снэфрид, натянув длинную рубаху из тонкого льна, гибко скользнула в шуршащее парчой платье. Она всегда двигалась неторопливо, словно бы нехотя, а свой неистовый темперамент проявляла только на ложе, да еще в набегах, когда они скитались по просторам морей Мидгарда. В бою светловолосая валькирия Снэфрид не уступала мужчинам. Кто мог подумать, что эта медлительная, как бы погруженная в полудремоту женщина, что сейчас склонилась над его мечом, сильна и быстра, как молния, а вид крови рождает в ней пыл, сходный с бешенством берсерков.

Ролло разломил куропатку и впился в нежную мякоть зубами. Он видел, как нежно касается рукояти его меча Снэфрид.

– Глитнир, – тихо назвала она оружие по имени, поглаживая рукоять, словно лаская ее. – Жало брани, зверь щитов, луг сечи [1]. Я рада, что ты вернул его себе. Это добрый друг. О, как он пил росу смерти [2] в походах!