Искушение Анжелики - Голон Анн (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
В ветре открытого моря, который дул им прямо в лицо, ей также почудились порывы, разжигающие страсти в груди человека, предоставленного самому себе. Одаренная тончайшей нервной системой, она сопереживала одиночеству этих мужчин и женщин, не имеющих ни родины, ни законов в борьбе с непокоренной природой, она видела, как незаметно для них, день за днем их порабощала, пронизывала дикость континента. В этих условиях зарождалось всемогущество одного человека, вождя. От него, от его поступков зависели жизнь и смерть этих людей. Таков закон, управляющий ордами и народами с тех самых пор, как человек появился на земле. Она уже испробовала тайную силу Жоффрея, проявлявшуюся даже в ласках, и сегодня эта сила почти не оставляла ей надежды, а по мере приближения к цели страшила ее все больше.
Но куда же они плыли? Суда повернули вдоль берега на восток. В нескольких кабельтовых от них показался мыс, а когда они его обогнули, их глазам открылся окаймленный скалами пляж, на краю которого виднелась кучка вооруженных людей. Место было укрыто от посторонних глаз и находилось в отдалении от Голдеборо и других поселений.
Среди этой группы Анжелика различила статную фигуру Жоффрея де Пейрака в накинутом на плечи широком, раздуваемом ветром плаще.
— Он меня убьет, — повторила она, словно парализованная чувством безнадежности. — Я не успею и рта раскрыть. В сущности, он меня не любит. Поскольку не может даже понять меня. О! Я буду рада умереть… Зачем жить, если он меня не любит?
Но и в бессильном отчаянии она вновь и вновь возвращалась к словам, которые жгли ее мозг:
— А Кантор! Что скажет Кантор? Я не хочу, чтобы обо всем этом узнал мой сын!
Суда пристали к берегу. Прибой был довольно сильным, и Анжелика вынуждена была на этот раз принять руку дона Хуана Альвареса, чтобы сойти на землю. Ей пришлось согласиться на это еще и потому, что она едва держалась на ногах. Пока моряки швартовали суда, она оказалась рядом с Коленом в тесном окружении испанских солдат.
Отделившись от группы, к ним приблизился граф де Пейрак. Никогда раньше Анжелика не поверила бы, что вид ее мужа может вызвать у нее такой страх, особенно после долгих месяцев дружбы и любви, пережитых вместе в Вапассу, казалось, совсем недавно… Но.., ветер побережья смел все это, и человек, приближавшийся к их группе, был уже не тем, кого она любила. Это был хозяин Голдеборо, Катарунка, Вапассу и других поселений, вождь.., и одновременно муж, которого на глазах его близких, его людей и, можно сказать, его народа, обесчестила его жена. — Это он? — глухо спросил Колен.
— Да, — пробормотала Анжелика пересохшими губами.
Граф де Пейрак не торопился.
Он приближался с видом высокомерного безразличия, которое в данном случае было прямым оскорблением, выражало не только презрение, но и скрытую угрозу. Уж лучше бы он был вне себя от бешенства, как в тот вечер. Анжелика предпочла бы такой приступ гнева ожиданию опасности, медленному приближению дикого зверя, как бы сжавшегося перед прыжком.
После того, как в ее жизнь вновь ворвался Колен, встреча с мужем вызывала в ней панику, от которой цепенели все ее мысли. Чувство вины пред мужем и боязнь потерять его смешивались с чувством признательности Колену. Все это связывало ее, проникало в самые глубины ее души, но под давлением страха лишало Анжелику лучших ее качеств.
В том числе и дара речи. И способности двигаться. Вместо того, чтобы броситься ему навстречу, она, не издав ни звука, замерла как вкопанная. В то же время ее взгляд механически отмечал мельчайшие детали его одежды, что было совершенно лишним в такую минуту и никак не помогало ей в решении дилеммы, перед которой все они оказались.
Это был зеленый бархатный костюм. Она видела его на нем в прошлом году на «Голдеборо» и по достоинству оценила так нравившиеся ему темные оттенки ткани и пышность фасона, изысканность которого подчеркивалась выбором фламандских кружев для отложного воротника, покрывавшего плечи острыми узорами из серебряных нитей. Те же кружева, обшитые серебром, украшали манжеты рукавов и отвороты английских сапог из тонкой плиссированной кожи. Черная касторовая шляпа, увенчанная белыми, развевающимися на ветру перьями, покрывала его густые волосы. На поясе его в этот день не было оружия. Зато два пистолета с серебряными рукоятками были засунуты в вырезы вышитой серебром портупеи, которая пересекала его камзол от плеча до бедра, и на которой держалась его сабля.
За несколько шагов до группы он остановился. Анжелика попыталась что-то выразить жестом. Колен прорычал:
— Не становись впереди меня. Никогда!
Вцепившиеся в него испанцы не без труда утихомирили его.
Не двигаясь с места, граф де Пейрак продолжал внимательно разглядывать пирата.
Слегка склонив голову к плечу, хозяин Голдсборо словно изучал нормандского флибустьера, и Анжелика, глаз не спускавшая со своего мужа, заметила, что взгляд его потемнел. Затем сардоническая улыбка исказила его лицо, исполосованное шрамами, которые от внутреннего напряжения стали еще заметнее.
Левой рукой он снял шляпу и приблизился к пленнику. Остановившись перед связанным пиратом, Жоффрей де Пейрак поприветствовал его на восточный манер, прикладывая руку последовательно ко лбу и к сердцу.
— Салям алейкум, — сказал он.
— Алейкум салям, — машинально ответил Колен.
— Привет тебе. Колен Патюрель, король рабов Микнеса, — продолжал граф по-арабски.
Колен помолчал, не спуская с него изучающего взгляда.
— Я также узнал тебя, — сказал он наконец тоже по-арабски. — Ты Рескатор
— Искупитель, друг Мулая Исмаила. Я часто видел тебя сидящим рядом с ним на вышитых подушках.
— И я тебя часто видел прикованным или привязанным к виселице на Рыночной площади в компании с разбойниками…
— Я и сейчас связан, — простодушно заметил Колен.
— А возможно, будешь скоро и повешен, — ответил граф все с той же холодной улыбкой, приводящей в трепет Анжелику.
Арабский язык она еще помнила и в основном могла следить за этим поразительным диалогом.
Почти столь же рослый, как и Колен, Жоффрей, несмотря на худощавую фигуру, очевидно, за счет вельможной осанки выглядел внушительнее своего массивного противника. Это были две противоположности, два разных мира. Их противостояние грозило взрывом. Установилось глубокое молчание. Похоже, граф обдумывал решение.
Внешне он не проявлял каких-либо признаков гнева, даже сдержанного, а во взгляде не было злого блеска. Но Анжелика чувствовала, что более не существует для него. А если и существует, то только как неприятный предмет, который лучше не замечать. Равнодушие или неприязнь? Она не знала. Это казалось ей немыслимым, невыносимым. Пусть бы он лучше ударил ее, убил. Но он выбрал нечто похуже. Своим отношением он как бы нарочно ставил ее в положение женщины, какой ей не хотелось бы быть и какой она не была, в положение опозоренной, нарушившей супружескую верность жены, выкинутой из его сердца и ожидающей рядом со своим сообщником-любовником окончательного приговора. Но даже и это ее не трогало. Безразличны ей были все, кто ее окружал, весь этот спектакль. Она вся была поглощена отчаянным поиском его взгляда, хоть какого-нибудь его жеста, хоть малейшего знака.
Теперь, когда он узнал, кто такой Золотая Борода, попытается ли он понять хоть в какой-то мере.., ее слабость?.. Ей хотелось бы набраться смелости и сказать:
«Давай объяснимся…» Но она чувствовала, что сейчас он не скажет ни слова. Его сдерживало присутствие солдат и матросов, а того более — окруживших его джентльменов, молчаливых и чопорных, скрывавших свое любопытство под маской безразличия: фламандского корсара Жиля Ванерека, Ролана д'Урвилля и еще одного француза, имени которого она не знала; утонченного английского адмирала и его помощника, увешанного лентами.
Зачем привел их Жоффрей на это трагическое свидание, где его супружеская честь подвергалась серьезному испытанию?
Страх подавил в ней все другие чувства. Страх, который внушал ей этот незнакомец и в то же время самый близкий ей человек, Жоффрей де Пейрак, Волшебник, Чудодей, ее муж… Слишком сильная любовь рождает страх. Разрушает доверие. Сердце ее разрывалось от боли, а он не удостоил ее хотя бы взглядом.