Плутовки - Смолл Бертрис (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Жасмин покачала головой. Странно... Семейство Кира еще никогда не поставляло неверные сведения. На нее произвело впечатление то обстоятельство, что, несмотря на богатство, граф сам вел свои дела, особенно те, что касались торгового флота. Компании О'Малли-Смолл не повредит новый партнер! Интересно, какой тоннаж у его судов? Ходят ли они в кругосветные – плавания или ограничиваются рейсами между побережьями?
Она снова написала Кире, поблагодарив его и справившись о кораблях графа Саммерсфилда и расписании их рейсов.
В ночь перед началом скачек король устроил праздник в своем доме Одли-Энд, расположенном в Эссексе, в нескольких милях от Ньюмаркета. Раньше он нанимал этот дом, но в этом году владелец согласился продать его за пятьдесят тысяч фунтов. Когда-то здесь помещалось бенедиктинское аббатство Уолден, но король Генрих VIII подарил здание своему верному лорду-канцлеру, сэру Томасу Одли. После его смерти поместье перешло к Томасу Говарду, второму сыну герцога Норфолка. Его отвага в битве английского флота с испанской армадой и в долгой борьбе с Испанией принесла ему сначала титул баронета, а потом и графа Суффолк. Послужив Елизавете Тюдор в воинских делах, он после так же преданно выполнял обязанности лорда-казначея при ее преемнике, короле Якове I.
Дом, приобретенный королем, был построен сэром Говардом на месте прежнего аббатства. Стены из песчаника и кирпича окружали внутренний двор. Галерея, тянувшаяся на двести сорок футов, занимала второй этаж восточного крыла. На западной стороне находился внешний двор. Кухни, кладовые и буфетные занимали первый этаж северной стороны. За рекой Кэм, протекавшей через огромное поместье, находились конюшни.
Джеймс Говард, третий граф Суффолк, обремененный долгами, образовавшимися из-за невероятных расходов на содержание столь значительного имения, был вынужден продать Одли-Энд, а король с радостью купил дом, ничем не уступавший по величине некоторым его дворцам. В парадном зале легко помещался весь двор. Главной его особенностью был образец средневекового искусства – большой каминный экран работы итальянских мастеров.
Вскоре зал наполнился музыкой и шумом. О прибытии герцога Ланди с семьей никто не объявил, поскольку в Одли-Энд не было места формальностям и придворному этикету.
Синара почти сразу увидела Гарри Саммерса. Их глаза встретились, но он, к величайшей ее досаде, тут же отвернулся. Почему он так упорно игнорирует ее?
– Притворись, будто тебе все равно, – прошептала Жасмин внучке.
– Почему он это делает? – пожаловалась Синара.
– Потому что боится. Он, вне всякого сомнения, распознал в себе способность любить и потребность быть любимым и теперь борется с этими эмоциями, дитя мое. Думаю, ты должна набраться терпения.
– Не знаю, что случилось со мной, бабушка. Я считала себя жестокой и твердокаменной, пока не встретила его.
– Просто ты, в свою очередь, осознала потребность любить и быть любимой, – спокойно пояснила Жасмин. – Доверься мне, и я тебе помогу.
Парадный зал Одли-Энд был отделан деревянными панелями теплых тонов. Окна были высокими и широкими. Между потолочными балками виднелись лепные украшения и живописные сценки. Полы были выложены белым мрамором, и в центре каждого изразца красовался восьмиугольник черного мрамора. С медных стержней, вделанных в стены, свисали вышитые шелковые штандарты, принадлежавшие бывшему владельцу. Кроме того, стены украшали еще и портреты предыдущих графов Суффолк и их жен.
Сегодня танцев не предвиделось. Слуги сновали между собравшимися, разнося небольшие кубки с вином. Кое-кто из дам и джентльменов уже исчез в боковых комнатах, где велась игра в кости и карты.
Синара лихорадочно огляделась, но Гарри нигде не было видно. Она тихо выругалась, но бабушка тут же коснулась ее руки и попросила:
– Пойдем, дитя, мне надоела эта какофония. Погуляем во дворе. Вечер выдался теплый, а журчание реки тешит слух.
Женщины рука об руку вышли из зала.
– Совсем не то, что в нашем милом Куинз-Молверне, верно, бабушка?
Жасмин согласно кивнула.
– Я знала Томаса Говарда-младшего, когда бывала при дворе короля Якова. Он был вторым сыном и вечно пытался утвердиться, показав себя с наиболее выгодной стороны. Удивительно неприятный человек. Я поражена тем вкусом, с каким он выстроил и обставил дом.
Они направились к реке и у самого берега увидели человека, прислонившегося к одинокой иве. Здесь уже чувствовался запах конюшен. Синара, как-то сразу поняв, кто это, вцепилась в тонкую руку бабушки с такой силой, что та поморщилась от боли.
Заслышав легкие шаги, он повернулся. Красивое лицо было мрачным, и Жасмин мгновенно поняла, что Гарри Саммерс ей понравится. Умное лицо было искажено гримасой страдания. Зеленые глаза, не такого оттенка, как у ее Джемми, а чуть светлее, зажглись радостью при виде Синары, но тут же погасли.
– Уикиднесс! Это моя бабушка, – поспешно представила Синара.
Граф Саммерсфилд взял протянутую руку и, склонив голову, поцеловал.
– Мадам, я много наслышан о вас. Ваша репутация общеизвестна. Для меня это знакомство – большая честь.
– И что же вы слышали обо мне? – лукаво осведомилась Жасмин. – Какая именно из сторон моей репутации вам известна? Хорошая или плохая?
Граф, неожиданно развеселившись, засмеялся.
– Уверен, мадам, что вам доложили обо мне куда больше, чем мне о вас.
Жасмин кивнула и взяла молодого человека под руку.
– Видите ли, милорд, я действительно жила полной и временами волнующей жизнью. А когда человек достигает моего возраста, появляется желание оглянуться.
– И оглядываясь назад, вы жалеете о чем-то? – спросил он.
– Нет. Я жила так, как хотела.
– И не сожалела о том, что сбежала от лорда Лесли? – допытывалась Синара.
– Ни о чем, – повторила Жасмин. – Пока он разыскивал меня во Франции, я как раз успела хорошенько поразмыслить о будущем, своем и своих детей.
Граф озадаченно поднял брови.
– Вы убежали? – не выдержал он.
– Это длинная история, – усмехнулась Жасмин. – Возможно, моя внучка когда-нибудь вам ее расскажет.
Она отняла руку и отступила.
– Пожалуй, мне пора возвращаться. Для дамы моих лет вечерняя прохлада вряд ли полезна. Кроме того, я уверена, что вам с Синарой о многом нужно потолковать. – И пожилая леди, жизнерадостно помахав на прощание, удалилась.
– Если я все же решу жениться, возможно, выберу именно тебя. Исключительно ради твоей бабушки. Что за великолепная женщина! – воскликнул он.
– Когда ты женишься на мне, дорогой мой Порок, то лишь потому, что безумно влюбишься и не сможешь жить без меня. Я выйду замуж только по любви. Богач мне ни к чему. У меня достаточно своих денег. И титул тоже не важен. Я дочь герцога. И пойду под венец только с человеком, который любит меня беззаветно и бескорыстно. С тобой!
– Но я не влюблен в тебя! – бросил он почти рассерженно.
– Конечно, влюблен! Просто не желаешь этого признать, – возразила она с приводящей в бешенство логикой. – Бабушка считает, что ты боишься любить из-за несчастного брака своих родителей.
Вместо ответа он схватил ее за плечи, не заботясь о том, что пальцы безжалостно впиваются в мягкую плоть.
– Я не стану тебя любить! – прошипел он.
– Полюбишь! – бросила Синара, и он, сам не зная как, обжег ее губы свирепым поцелуем, длившимся целую вечность, пока оба не задохнулись. Граф уронил руки и ошеломленно тряхнул головой. – Теперь у меня останутся синяки, – пожаловалась Синара. Плечи в самом деле были покрыты пятнами, губы ныли, но от жестоких ласк или от тоски по ним?
– Я вижу, как бьется жилка у тебя на горле, – прошептал он, касаясь нежной кожи кончиком пальца.
– Ты волнуешь меня, – призналась она.
– Кровь Христова, мадам, до чего же вы смелы!
– Что мне ответить на это замечание, милорд? Предпочитаете, чтобы я краснела и заикалась, как здешние дурочки?
– Черт возьми, Синара, что мне с тобой делать? – вздохнул он.
