Вересковый рай - Джеллис Роберта (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
– Pendeuic! PennEmrys! – Сьорл почти орал, стуча в полотно палатки, которая сотрясалась от ударов.
Саймон подпрыгнул. Он понял, что в течение нескольких минут заблокировал свой мозг от того, что происходило снаружи, от всех звуков, которых не хотел слышать. Однако он все еще не мог выпустить Рианнон из своих объятий.
– Что? – злобно крикнул он, скорее для того, чтобы еще на секунду-две удержать при себе тепло Рианнон, чем действительно не зная ответа.
– Там много людей, не меньше сотни, скачут галопом. Они обязательно заметят нас. Прикажете бежать, остаться или вступить в бой, милорд?
Саймон продолжал колебаться. Он знал, что нужно было делать, но это глубоко противоречило его воспитанию и характеру. Рианнон, когда ее губы освободились, на мгновение прислонила голову к его груди. Теперь она мягко отстранилась, и он выпустил ее.
– Уходим, – ответил он, и вышел из палатки. Рианнон уже стояла на коленях, собирая немногие вещи, которые успела вытащить из походных корзин. Слезы разочарования катились по ее щекам, и она проклинала подступающий отряд всеми словами, которые знала, призывая на помощь и старых богов, и нового. Другой такой возможности больше не будет. В следующий раз ей придется сказать ему до того, как он возьмет ее, увидеть боль в его глазах и примириться с его деликатным, но неотвратимым отказом. Это был ее последний шанс прикасаться к нему и любить его. Рианнон знала, что, вернувшись в Ангарад-Холл, покончит с их отношениями навсегда. Если она не сделает этого, то будет тысячекратно чувствовать любую боль за него, даже когда он не будет ранен.
Боль от разлуки будет ужасна, но со временем она утихнет, если они больше не увидятся. Это как дерево, расщепленное молнией. Пройдет много времени, но рана затянется, и дерево выживет. Если она не стерпит сейчас, позже ей придется жить куда большей болью, которая уже никогда не утихнет. Боль будет становиться все сильнее и сильнее, и ее зависимость от Саймона с годами будет больше углубляться. Но она хотела почувствовать его всем телом хотя бы еще раз.
Впервые в жизни Рианнон проклинала, что родилась женщиной. Многие женщины делали это после того дня, как понимали, что это означает, но не женщины из рода Ангарад. Они всегда были горды и свободны, какой была и Рианнон, пока не полюбила Саймона.
23
Как только Саймон выскочил из палатки, ему стало ясно, что он пытался игнорировать не просто докучливый шум. Сьорл, должно быть, звал его уже не один раз, но никак не прокомментировал необычную невнимательность своего хозяина. Сьорл находился в Дайнас-Эмрисе, когда Рианнон пела с ветрами, а раскрасневшееся лицо и сияющие глаза Саймона были для него достаточным оправданием. Сьорл только радовался, что эта ведьма отпустила его вовремя.
Совершенно не подозревая об умозаключениях капитана, Саймон приступил к своим обязанностям и с облегчением выяснил, что его страсть к Рианнон не привела к катастрофе. На случай, если бы Саймон решил остаться, Сьорл уже принял меры к обороне или отступлению, не нарушая общего порядка в лагере.
После того как Саймон отдал последние приказы, костры засыпали землей, вьючные животные нагрузили поклажей, а палатку, где Рианнон закончила упаковку корзин, свернули. Затем воины разобрали утварь, стол, табуреты и скрутили постель. К тому времени, как Рианнон подали ее кобылу, от палатки не осталось и следа, кроме участка примятой травы, которая скоро выпрямится, скрыв все признаки пребывания здесь людей. На лице Рианнон также не было уже и следа недавней страсти и слез.
Сердце Саймона екнуло, когда он взглянул на нее. Он понял теперь без всяких слов, что она пыталась ему сказать: она жалела его, но это было в последний раз. Он попытался придумать, что бы ему сказать, что-нибудь такое, что переменило бы ее мнение или хотя бы заставило повременить с окончательным решением, пока она не будет совершенно уверенной. Но размышлять времени не было. Главное теперь – убираться отсюда поскорее. Ему удалось только выдавить из себя ее имя.
– Не надо, – прошептала она. – Оставь меня. Я умру, Саймон, умру.
Была в ее тихом голосе какая-то напряженная нотка, еще более пугавшая, еще более красноречиво свидетельствовавшая о несчастье, которое она переживала, чем даже крики и слезы. Саймон снова вернулся к солдатам, проверяя их готовность, и приказал отправляться в путь. Сейчас с Рианнон он ничего поделать не мог. Он уговаривал себя, что горы излечат ее, что, когда Рианнон окажется в безопасности и сможет снова вольно бегать по своим холмам, она опять примет его. Но противный червячок сомнения продолжал точить его душу. Это был не страх, что его все-таки поймают или случится что-либо иное, что заставит Рианнон окончательно отвергнуть его. Это было как-то связано с ним самим, и он опасался, что неудовлетворенная страсть оказалась для нее последним, решающим фактором.
Все переживания улетучились, когда Саймон повел отряд вперед. Сначала они ехали не слишком быстро. Разведчики поисковых отрядов были недалеко, и им ничего не стоило распознать грохот мчащегося во весь опор большого войска. Преодолев возвышенность, которая стояла щитом за их спиной, они резко увеличили темп, насколько это было возможно в темноте, надеясь на спуске оторваться от преследователей. Они достигли своей цели и ускользнули от погони, но это не решило проблемы. Создавалось впечатление, что каждый верный королю замок в окрестностях получил предупреждение, и на поиски были высланы все гарнизоны. Саймону оставалось только проклинать то обстоятельство, что земли самого Хьюберта де Бурга и его ближайших союзников располагались восточнее, в Кенте, в то время как его самый надежный путь к спасению лежал на запад, в Южный Уэльс. Таким образом, королевские силы будут с равным усердием вести поиски во всех направлениях.
Будь они пешком и без багажа, Саймон, Рианнон и воины могли бы легко рассеяться и раствориться в лесах. Но Саймону не хотелось лишаться лошадей, а особенно своего собственного чудесного жеребца, по которому к тому же можно было легко опознать хозяина. Кроме того, пришлось бы бросить всю одежду и драгоценности, лагерное снаряжение, еду и другие припасы. Если у Саймона не останется иного выхода, он лучше назовет себя и придумает какое-нибудь оправдание для своих блужданий среди ночи; в случае необходимости он лучше вступит в бой, чем бросит лошадей и добро.
Более того, раздражение Саймона так стремительно нарастало под влиянием беспокойства, отвращения к собственной трусости и плотской неудовлетворенности, что ему уже хотелось ввязаться в какой-нибудь бой. К сожалению, каждый отряд, который замечали его разведчики, намного превосходил их по силе. Значит, атаковать можно было только из засады, что было совершенно нереальным. В открытом же бою легкие лучники Саймона едва ли могли бы что-либо противопоставить тяжело вооруженному противнику.
Так они петляли зигзагами из одного леса в другой, едва избегая встреч с одними отрядами и отрываясь от других, следовавших за ними по пятам. Саймон старался сохранять направление на север, но несколько раз им пришлось сворачивать на восток. В итоге от этого они оказались только в выигрыше, поскольку наконец спотыкаясь, выбрались на большую дорогу, которая, по расчетам Саймона, могла быть только трактом Винчестер – Сиренстер. Здесь Саймон решил остановиться и в случае встречи с поисковым отрядом одурачить противника. Так или иначе, уже был близок рассвет, а с первыми лучами солнца путешествие по дороге должно было казаться совершенно естественным, если никто не обратит внимания на уставших и взмыленных лошадей.
Это оказалось решающим обстоятельством. Лошадям в любом случае требовался отдых, и лучше было предоставить им его еще до переправы через реку Кеннет. Саймон знал только один брод через нее в районе Марльборо. Поскольку переправа наверняка охранялась, они не могли появляться там ночью или рисковать привлечь внимание к себе таким состоянием лошадей. Единственной причиной не останавливаться для Саймона было его нежелание какое-то время разговаривать с Рианнон. Причину эту едва ли можно было назвать уважительной, и Саймону пришлось отбросить ее.
