Мой галантный враг - Бекнел Рексанна (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Я сказал, иди сюда, — потребовал он более резко.
На этот раз ей почудился слабый запах вина. Она не повиновалась, а просто застыла, не двигаясь, — светлая стройная фигура на фоне темной двери. Когда стало ясно, что она ничего не ответит, Корбетт оставил свое место между зубцами, пересек маленькую площадку и подошел к жене.
Он резко развернул ее и прижал спиной к шероховатой двери.
— Зачем ты здесь? — рявкнул он. — Впрочем, это глупый вопрос, правда?
Он крепче стиснул ее руки, прежде чем выпустил их. Потом он уперся в дверь одной рукой и наклонился ближе к Лиллиане. Теперь запах вина в его дыхании сделался отчетливо различимым, и она поняла, что муж выпил много больше, чем в прошлые ночи.
— Подумать только, ты опровергаешь все мои теории о женщинах, — начал он неожиданно дружелюбным тоном.
Лиллиана заподозрила подвох. Ее сбивали с толку странные перемены в его настроении — от уныния к злости, а теперь — почти к шутливому поддразниванию.
— Тебе же хорошо известно, что от жен не ждут пылких страстей. Они только терпеливо сносят знаки привязанности мужей из чувства долга. А вот любовницы ласковы и отзывчивы. — Он провел пальцем по щеке Лиллианы, а потом начал играть с ее локонами. — Как жаль, что ты не могла стать просто моей любовницей. Насколько счастливей мы могли бы быть.
— А ты сейчас вообще несчастлив, — прошептала Лиллиана.
— Не более несчастлив, чем ты. Мы поженились по велению долга. Но любовники… любовники не повинуются долгу.
— Ты женился на мне вовсе не из чувства долга. Никто тебя не заставлял, — с упреком напомнила ему Лиллиана.
Корбетт усмехнулся:
— Разные бывают долги, Лилли…
— Ах, ну как же иначе!.. Иметь наследника… и что-нибудь такое, что можно будет потом этому наследнику оставить, — это был твой долг? — перебила его Лиллиана, пряча боль за личиной гнева. — Как жаль, что ты не выбрал кого-нибудь другого.
Лицо Корбетта оказалось совсем рядом. Его глаза были черны, как уголь, и непроницаемы, как камень. Она пыталась отвернуться, уйти из-под его испытующего взгляда, но его рука, все еще блуждавшая в ее распущенных локонах удерживала ее.
— Да, было бы куда проще… если бы я мог. Все, чего я хотел, — это заполучить добрую маленькую женушку. А заполучил… — Он замолчал и тесно прижался к ней. — А заполучил я пылкую маленькую искусительницу. Скажи, Лилли, ты согласилась бы быть для меня только любовницей?
— Ах, черная твоя душа! — вскричала Лиллиана, пытаясь высвободиться. — У тебя только одно распутство на уме!
— Как и у тебя! — Он искусно подавил ее сопротивление. — Какая причина погнала тебя искать меня, если не похоть? В чем ты можешь обвинить меня? Только в том, в чем сама виновата не меньше!
Каждое слово ранило ее в самое сердце — вдвойне мучительно, потому что было отчасти справедливым. Но признаться в этом ему она не могла. Во всяком случае теперь, когда он наконец честно сказал о своих чувствах к ней.
— Я не виновата ни в чем, кроме того, что стараюсь быть хорошей женой.
Корбетт невесело засмеялся.
— Добрая жена выполняет свои обязанности, почитает супруга как господина и спокойно подчиняется его любовным капризам. Но моя Лилли не такова. Ты держишь меня на расстоянии, пока можешь, а потом кричишь от страсти, пока мы оба не доходим до лихорадки и опустошения. Так кто же ты — жена или любовница?
Она опустила ресницы, чтобы скрыть набежавшие слезы. Что она могла ответить на такой вопрос?
— Я больше не хочу с тобой воевать, — прошептала она.
— Что ж, — тихо отозвался Корбетт. — Может быть, ты больше не хочешь со мной воевать. Но, видишь ли, многое переменилось.
— Нет, это ты переменился, — неуверенно возразила она. — Ты отдалился. Ты избегаешь меня. И каждый вечер ты наливаешься элем и вином.
Эти слова, казалось, застали его врасплох.
— На то у меня есть свои причины. — Он помолчал, а потом, скривив губы, добавил. — Эль придает силу. Вино придает смелость.
Лиллиана не могла отнестись к таким словам серьезно.
— Кого тебе бояться? — фыркнула она. — Это мы, все остальные, должны ходить на цыпочках, дрожать от страха перед твоим гневом и потакать твоим малейшим прихотям!
Серые глаза Корбетта не отрывались от ее лица бесконечно долго. Что-то серьезное тревожило его, и Лиллиана не могла догадаться, в чем же источник этой тревоги. Какой-то демон терзал его душу. Но когда она вновь подняла на него глаза — отчасти испуганная, отчасти околдованная, — она увидела, что выражение лица у него изменилось.
— Скажи мне, Лилли. Вот сейчас — ты дрожишь от страха перед моим гневом?
Лиллиана мгновенно насторожилась. Что-то изменилось. То ли в каком-то оттенке его голоса, то ли в изломе его рассеченной брови… она прочла смутное предостережение. Она ответила не сразу.
— Может быть, тебя тревожит моя малейшая прихоть? — настаивал он.
— Ты… ты не причинишь мне зла. Я знаю это, — запинаясь, призналась она.
— Ах, если бы я мог быть так же уверен в тебе… — пробормотал Корбетт, но прежде чем она смогла спросить, что означает это несправедливое замечание, он вдруг оттащил ее от двери. — Так вот, сегодня ночью у меня есть прихоть. И я хочу, чтобы ты мне угождала.
Он откинул плащ с одного ее плеча и потеребил мягкую шерсть платья. Затаив дыхание, она ждала, что за этим последует.
Наконец он заговорил тихим, почти неузнаваемым голосом.
— Покажи мне, кто ты, жена или любовница. Дай мне увидеть, кто ты для меня.
— Я… я твоя жена, Корбетт, — едва слышно проговорила она. — Почему ты вбил себе в голову такие глупые мысли?
— Нет, в самом деле. Покажи мне это, — снова потребовал он.
— Я не знаю, чего ты от меня хочешь! — закричала Лиллиана в смятении.
Он обращался с ней так грубо, словно она была какой-нибудь потаскушкой из таверны. Он делал это вполне умышленно, и это разрывало ее сердце.
— Но ты наверняка должна это знать. Твоя матушка не могла пренебречь такой важной стороной твоего обучения. Жена всегда выполняет требования мужа, иначе он имеет право ее поколотить. А вот любовница вольна покинуть своего мужчину в любой момент — всегда под рукой найдется другой мужчина. Но если она остается — она остается ради любви. — Его глаза сузились, когда он продолжал терзать ее. — Когда мы поженились, ты не любила меня. Ты любила другого. Сэра Уильяма, я полагаю, — добавил он язвительно.
— Нет, это не так…
— И хотя в то время ты была невинна, Уильям теперь хвалится передо мной, что он покорил тебя.
— Он лжет! Я не знаю, зачем…
Корбетт схватил ее за запястье и притянул к себе.
— Я тоже не знаю, зачем ему было лгать мне. Для этого надо было совсем обезуметь — ведь я легко мог убить его. Поэтому я должен верить, что его слова правдивы.
У Лиллианы брызнули слезы. Все было безнадежно, и она знала, что потеряла его. Хотя, по правде говоря, он никогда и не принадлежал ей по-настоящему. Но какое-то время она так сильно на это надеялась. Теперь надеяться было не на что.
— Моя жена. Его любовница. — Он еще крепче стиснул ее запястья, и лицо у него окаменело. — По праву мне следовало избить тебя. Я должен был так разукрасить эту нежную, мягкую плоть, чтобы ни один мужчина не мог бы впредь польститься на тебя.
— Я никогда… никогда не была его любовницей… — Лиллиана плакала уже навзрыд.
Внезапно он отпустил ее, и она отступила на шаг. В тишине, на залитой светом месяца смотровой площадке они смотрели друг другу в глаза. Она вытерла слезы и судорожно вздохнула.
— Я не знаю, чего ты хочешь от меня… не знаю, кем ты хочешь меня видеть. Если во мне загорается страсть… если я так сильно стремлюсь к тебе… то ты считаешь меня виновной. Неужели ты предпочел бы, чтобы я была холодной и равнодушной? — Она покачала головой и с упреком взглянула на него широко открытыми глазами. — Почему я не могу быть просто твоей женой? Почему ты не можешь находить радость в той страсти, которая вспыхивает между нами, и судишь обо мне так несправедливо?
