Гобелен - Рэнни Карен (библиотека книг TXT) 📗
– Но, миледи… – запротестовала горничная.
– Не спорь, Агнесса, – перебила Лаура. Она на несколько секунд задумалась, а потом вновь заговорила: – Мы должны помнить, что есть время бросать камни и время собирать камни, есть время сеять и время жать. Время рождаться и время умирать. Время убивать и время лечить раны, время ломать и время строить, время плакать и время смеяться. Время носить траур и время танцевать. – Лаура умолкла, к горлу ее подступили рыдания. – Убери ее, прошу тебя, – с трудом проговорила она.
Агнесса поспешно убрала шкатулку в сундук; в глазах горничной блестели слезы.
Глава 38
– Где моя жена, миледи?
Бледная как полотно, Элайн молча смотрела на него своими ясными голубыми глазами.
Джейкоб сам поднялся, чтобы сообщить ей новость, и на его обычно невозмутимой физиономии появилась подобострастная улыбка, как будто весть о том, что пасынок вернулся, могла ее обрадовать! Она не стала тратить время на переодевание, просто накинула халат и спустилась. И замерла на последней ступеньке, вцепившись в перила так, что костяшки пальцев побелели.
Значит, монстр все-таки вернулся… Элайн на несколько секунд закрыла глаза, чтобы привыкнуть к этой мысли. Разумеется, стоявший перед ней человек не был привидением – ведь она узнала о том, что он выжил, из его письма, того самого, что сожгла. И все же она надеялась, что Фридрих его не отпустит, возможно, тайно умертвит.
Но кто же он, этот Уэстон? Демон, терзающий ее всю жизнь?
Алекс с трудом сохранял терпение, дожидаясь, когда мачеха придет в себя. Сперва Джейкоб от волнения заикался и пыхтел, когда он спросил его о Лауре, а теперь эта женщина молчала, словно воды в рот набрала.
Час был, конечно, ранний, и все спали, когда он пришел, и все же где Лаура?
Если потребуется, он обыщет весь дом, перевернет его вверх дном… Заметив движение Уэстона, Элайн наконец заговорила и сказала, что Лауры в доме нет.
Она успела заметить, что выглядит он весьма внушительно. Постарел, разумеется. В уголках рта появились складки, которых раньше не было; в волосах серебряные пряди, но осанка и разворот плеч все те же. И наряд такой же элегантный, черный, как обычно…
– Ее здесь нет? Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
…И все же он остался чудовищем – одноглазый, с изувеченной рукой. Она, поморщившись, взглянула на его руку, обтянутую перчаткой.
Алекс нахмурился; его одолевали недобрые предчувствия. Неужели он напрасно торопился? В адмиралтействе, куда граф прибыл для того, чтобы сложить с себя полномочия, ему предстояло встретиться с министром, но он отказался от этой встречи – хотелось побыстрее встретиться с женой.
Алекс решил, что ему повезло: в адмиралтействе он узнал, что Лаура находится в Лондоне. Он и так потерял слишком много времени, выслушивая поздравления и отвечая на вопросы. Его даже приглашали отужинать; казалось, никто не понимал, что главное для него – как можно быстрее увидеть жену и ребенка.
Слуги высыпали в холл, и впереди всех была горничная, когда-то приносившая ему чай. Она едва не упала в обморок, увидев графа.
– О, сэр, это вы! – воскликнула она.
Алекс мог утешаться тем, что хотя бы слуги ему рады.
– Вынужден повторить вопрос, миледи, – сказал он, когда они с Элайн снова остались вдвоем. – Где моя жена?
Он столько раз представлял, как Лаура выйдет ему навстречу, как улыбнется и обнимет его, представлял, как он прижмет ее к груди…
– Я в самом деле не знаю, милорд, где она. Лаура не ставит меня в известность о том, куда уходит. В Лондоне множество развлечений. Кто знает, где она сейчас развлекается?
– Значит, она уподобилась тебе, Элайн?
– Жизнь для того дана, чтобы жить, Алекс, – с улыбкой ответила Элайн. – Тебя не было слишком долго. Почему ты думаешь, что женщина, особенно такая, как Лаура, будет сохранять верность призраку?
– Слово «верность» в твоих устах звучит как насмешка, Элайн.
Малышка Лаура. Какой нежной и желанной представала она перед ним во сне. Может, она в самом деле устала хранить верность тени? Может, устала быть женой калеки?
– А ребенок? – спросил он. Элайн по-прежнему улыбалась.
– Бедняжка так и не сделал ни одного вдоха, но Лаура справилась с горем. Может, оно к лучшему. Ребенок привязал бы ее к себе, а так она свободна наслаждаться жизнью.
Мечты, мечты, где ваша сладость?…
– Значит, у меня был сын.
Граф был слишком поглощен горестными раздумьями и не заметил злобную усмешку Элайн.
– Алекс, уже утро настало, а Лаура так и не вернулась. Откуда мне знать, где она?
Все надежды обернулись горьким разочарованием. Алекс схватил плащ и, не прощаясь, вылетел из дома, едва не сбив с ног привратника.
– Что ей сказать, когда она вернется? – прокричала ему вслед Элайн.
– Говори, что хочешь!
Итак, он вернулся… Значит, все войдет в прежнее русло: Уэстон позаботится о том, чтобы ей платили в год не более той суммы, что положил покойный супруг. Значит, снова придется просить и унижаться. Той чудесной жизни, когда, пользуясь именем Лауры, она открывала счет у любого лондонского портного, придет конец. Нет, хватит с нее унижений! Она должна кое-что предпринять.
Уэстонов вновь ждет несчастье. Трагедия, которая перечеркнет весь род. Какая жалость, что супруги погибли вместе. Граф Кардифф и его прелестная жена – в один день! Какая жалость!
Глава 39
– Ну и глупа же ты… – вполголоса проговорил Джеймс.
Элайн невольно вздрогнула. Она знала, что Джеймс всего опаснее именно такой – когда голос его едва слышен, а губы поджаты.
– Назвал бы тебя змеей, – продолжал Уоткинс, – но Бог, снабдив тебя ядом, забыл дать змеиную хитрость.
Он улыбался, и от этой улыбки мурашки по спине пробегали. «Так, наверное, улыбается королевский палач», – поежившись словно от холода, подумала Элайн.
Она снова окинула взглядом комнату. Жилище Джеймса Уоткинса провоняло капустой и рыбой – он жил совсем не так, как подобает джентльмену.
– Если ты думала, что я соглашусь помочь тебе, то ты совершенно безнадежна, – продолжал Джеймс.
В глазах его была ярость, одна лишь ярость и ничего кроме ярости.
– У тебя есть идея получше? – спросила Элайн.
Она не ожидала такой реакции. Она доверяла Джеймсу, поэтому и поделилась с ним. Собственно, только ему одному Элайн доверяла. И никак не думала, что он отреагирует подобным образом.
– Идея получше? – усмехнулся Уоткинс. – С чего ты взяла, что твои проблемы меня интересуют? Конечно, мы провели несколько часов в одной постели, но это ничего не значит.
– Но мне надо что-то предпринять.
– И ты решила, что идеальное решение проблемы – убить обоих. – Уоткинс рассмеялся. – Нет, моя маленькая красотка, убийство – это явный перебор, тебе так не кажется?
– Нельзя ли без фамильярностей, Джеймс? – Элайн начинала злиться. – Если не знаешь, как меня назвать, можешь называть графиня Уэстон.
Джеймс громко расхохотался.
– Нет, моя дорогая, ты всего лишь выскочка, сумевшая выйти замуж за графа. Уверила несчастного, что ты стоящее приобретение. Но приличные родители не могли произвести на свет такое ничтожество, как ты.
Элайн фыркнула и попыталась, изображая негодование, придать лицу надменное и высокомерное выражение. Однако на Джеймса ее мимика не произвела ни малейшего впечатления. С усмешкой поглядывая на любовницу, он продолжал:
– Да-да, ничтожество. К тому же ты на редкость глупа, если всерьез рассчитывала на мою помощь.
– Ты что, разбогател, Джеймс? – пристально глядя ему в глаза, спросила вдовствующая графиня; что-то в его взгляде навело ее на эту мысль.
– К чему лукавить? – Уоткинс улыбнулся. – Да, я помолвлен и собираюсь жениться на красивой и весьма образованной девушке, да еще и девственнице. Можешь представить – старина Джеймс и девственница?
– И что подумают о тебе твои новые родственники, когда узнают подробности твоих похождений?
