Серебряные фонтаны - Хьюздон Биверли (лучшие книги онлайн .TXT) 📗

— Добрый день, Эми! Есть новости, о молодом Арнольде?

— Он держится, но... — я взглянула на Флору, вцепившуюся ему в руку.

— Флора, я забыл шляпу, — торопливо сказал он. — Пожалуйста, посмотри, нет ли ее в машине.

— Но? — повторил Лео, когда она убежала.

— У него отняли ногу. Лео зажмурился.

— Она там, она там! — закричала подбежавшая Флора.

— Хорошо, Флора. Давай сходим и возьмем ее.

— Ты останешься на ужин?

— Если смогу. Сейчас мы ждем очередную партию раненых. Кроме того, сегодня мне нужно повидаться с Селби.

После ужина, я пригласила Лео на кофе в свою гостиную.

— Клара сообщила мне, что миссис Арнольд все еще в городе, — сказал Лео, когда мы уселись пить кофе.

— Да. Клара тоже поедет к Джиму в конце недели. Она так расстраивается из-за его ноги, — вздохнула я.

— Это... высокая ампутация, тяжелейшее увечье, — Лео разглядывал кофейную чашку.

— Клара говорит, что ему никогда уже не быть грумом.

— Не быть. Но Джим — сообразительный парнишка. Он научится еще чему-нибудь.

— Элен сказала, что ты обещал сохранить место за каждым, кто вернется.

Лео взглянул на меня, его глаза помрачнели.

— Сейчас дела идут так, что мне, может быть, не понадобится держать многие из этих обещаний.

В его словах звучала горечь. Я вспомнила этот лес, списки имен в газете, и не могла удержаться от вопроса:

— Но мы же побеждаем, правда?

Лео выпрямился перед ответом, насколько был способен.

— Мы должны, Эми, должны, — повторил он. — Да, для Арнольда, можно кое-что сделать, например, устроить на сидячую работу. Но ему это не понравится. Этот парень не любит сидеть под крышей. Знаешь, он любил кататься на воротах, когда был мальчишкой. Я всегда кричал на него за это, а он соскакивал и убегал, словно олень. Такой бег увидишь только у мальчишек и юношей — но теперь...

Я думала, Лео больше ничего не скажет, но он продолжил:

— Знаешь, в палате, за которую я отвечаю, сейчас лежит пятеро юношей, потерявших ногу, и еще один, который потерял обе. И это еще не самое худшее увечье... — он вновь запнулся, а затем тихо добавил: — Кажется, я целыми днями не вижу ничего, кроме изуродованных и искалеченных молодых людей.

Приподняв Розу, я развязала и сняла с нее пинетки. Она пиналась, радуясь новой игре, а я целовала ее розовые пальчики. Затем я принесла ее к Лео и посадила ему на колени.

— Сейчас я глядела на ножки Розы, погляди и ты, — сказала я ему, склонясь над ней. — Какие они красивые! Смотри, какие крохотные ноготочки, словно жемчужинки. А ножки, какие они пухленькие и гладенькие! Потрогай их, — я взяла его руку и повела его палец по ступне Розы, пока пальчики на ней не зашевелились от удовольствия. Затем я поставила ее ножку на его ладонь. — Вот, я никогда не видела ничего красивее.

Лео взглянул на нее, такую мягкую и розовую по сравнению с мозолистой кожей его руки. Его сильные пальцы бережно сжали и отпустили нежную ступню дочери. Он медленно развернул свои сгорбленные плечи, чтобы взглянуть мне в лицо.

— Да, она красива, Эми. Спасибо. Я немного поговорила с Лео, пока он пил кофе, но приглушала голос, видя, что Лео устал. Вскоре он задремал. Я сидела с Розой на коленях и наблюдала за ним. Сначала он спал крепко, затем начал шевелиться — из-за горба ему было неудобно спать в кресле. Я уложила Розу в кроватку, взяла одну из своих подушек и тихонько подошла к нему. Лео не шевелился, и я осторожно подложила подушку ему под плечо, чтобы ему было удобнее. Он завозился на мгновение и откинулся назад, но ему все еще было неудобно, поэтому я присела на ручку кресла, и засунула подушку поглубже. Сделав это, я почувствовала, что Лео проснулся. Он лежал не двигаясь, с закрытыми глазами, но я догадалась об этом по его дыханию.

Наклонившись вперед, я другой рукой обхватила Лео за шею и притянула его голову к себе, пока она не легла ко мне на грудь. Я удерживала ее там, мой подбородок, касался его волос. Они были мягкими, мягче, чем женские волосы, мягкие, как темные кудряшки моей дочери. Я чуть повернула голову и прижалась к ним щекой.

Лео, не шевелился, я тоже не шевелилась. Он притворялся спящим, а я притворялась, будто не знаю, что он проснулся. Мы долго сидели так — пока Роза не позвала меня. Тело Лео напряглось на мгновение, а я быстро обняла его и прижала к себе, перед тем, как отпустить и на цыпочках уйти к Розе.

Когда он зевнул и притворился, что просыпается, я сказала Розе:

— Гадкая Роза, ты разбудила папу, а он так устал.

— Долго я спал, Эми? — спросил Лео.

— Около часа, наверное.

— Я приношу извинения, это невозможно дурной тон — заснуть в комнате леди.

— Но я не леди, — сказала я ему. — Я — твоя жена.

Лео прищурился, а затем засмеялся. Я не могла понять, что же тут смешного, но была рада, что он развеселился, и засмеялась тоже. Роза тоже засмеялась вместе с нами — она не упускала ничего, моя Роза.

Глава двадцатая

Я не виделась с Лео больше двух недель. Он прислал мистеру Селби сообщение, что будет занят в ближайшее время.

— Сейчас пострадавших в бою стало больше из-за возобновления наступления, леди Ворминстер, — объяснил мне мистер Селби. — Кроме того, несколько сотрудников госпиталя больны, поэтому у оставшихся прибавилось обязанностей.

— Но Лео и сам заболеет от этого. Таскать носилки — тяжелая работа, а он уже не молод.

— Не беспокойтесь, леди Ворминстер, ваш муж — крепкий мужчина и, насколько я знаю, болеет очень редко.

Когда мистер Селби ушел, я задумалась о его словах. «Пострадавших в бою стало больше» — но их и так уже было много. Я вздохнула, и пошла наверх кормить Томми.

Но мне недолго оставалось его кормить — в конце недели родился ребенок у сестры Мэри. Малышка родилась чуть раньше срока, но у Пол не было осложнений при родах. Миссис Доусон сказала мне, что возвращается в поселок. Я порадовалась за нее, но вечером, кормя Томми, почувствовала острую грусть — ведь я уже привязалась к нему за эти недели, он был таким чудесным младенцем.

Когда у Пол появилось молоко, я в последний раз покормила Томми и отдала Мэри, сказав, что буду скучать по нему.

— Моя леди, — сказала она. — Мы с мамой надеемся, что вы, может быть, зайдете к нам на чашку чая как-нибудь вечером, — она залилась краской, — если, конечно, это не будет предосудительно.

— Ох, Мэри, мне будет очень приятно.

— Наши двери всегда открыты для вас, моя леди, всегда, — сказала миссис Доусон. — Мы не знаем, как благодарить вас за то, что вы сделали.

Слезы навернулись на мои глаза, когда я помахала им на прощание — я с трудом представляла, как теперь буду кормить только одного малыша.

— Как непривычно без Томми, — сказала я Кларе на следующее утро.

— Вы можете навестить его сегодня вечером, — ответила она.

— Но, Клара... — я покраснела.

— Моя леди, это было давно, все уже забыли, — уверенно сказала Клара. — Кроме того, вам нужно сходить туда, или Мэри очень огорчится.

И я пошла. Я прикрылась Розой, как щитом, но все равно очень нервничала, чувствуя себя так, словно, все пялятся на меня из-за занавесок. Опустив голову, я торопливо шла по Хай-стрит и считала коттеджи. Когда показался коттедж миссис Доусон, я почти вбежала к ним в садик.

— Заходите, моя леди, чайник кипит, — миссис Доусон так обрадовалась мне, что я не пожалела о своем визите.

Выпив чашку чая, я зашла в другую комнату полюбоваться на малышку, родившуюся у Пол.

— Ну, какая она миленькая! И, посмотрите, она уже глядит вокруг — шустрая будет девочка, когда вырастет.

Я покормила Розу, пока Пол кормила Марджори, а Мэри нянчила Томми. Мы разговаривали о детях. Мне до слез не хотелось уходить, но меня ждала Флора, а трое старших детей Пол пришли требовать свой чай и свою маму.

Когда я вышла на улицу, щурясь от яркого света, навстречу мне ковыляла темная фигура — бабушка Витерс.