Свадебные колокола - Брокуэй Конни (книга регистрации TXT) 📗
— Наверное, удар был очень сильным, — задумчиво произнесла она. — Возможно, вы даже потеряли сознание.
— Никак не пойму, о чем вы толкуете, Эви? Нет, Удара по голове я никогда не получал. Но почему вы спрашиваете?
— Дело в том, что, как я слышала, удар по голове может в корне изменить человека как личность.
— И какое отношение ваши слова имеют ко мне? — спросил он.
Она пожала плечами.
— Вы, случайно, не выпили чего-нибудь, Эви?
— Нет. — Она вздохнула, неохотно расставаясь с мыслью о том, что мозговая травма положила конец карьере Джастина в роли сердцееда. — Нет, я ничего не пила.
— Что за странная вы женщина. Мои сестры, например, обязательно вскрыли бы письма, не выдержав и десяти секунд, а вы держите их в руках, как будто счета от поставщика каменного угля. Неужели вам не интересно?
— Конечно, интересно, — вздохнула она. Сунув пальцы под клапан конверта, она извлекла несколько исписанных страниц и взглянула на подпись. — Тетушка Агата, должно быть, наняла секретаря для ведения своей корреспонденции. Мне кажется, здесь не ее почерк, — пробормотала Эвелина, возвращаясь к первой странице. — Ага! Они уехали из Парижа в Альпы и теперь подумывают о том, чтобы отправиться морем на Африканское побережье…
— Да-да, понятно, — нетерпеливо подтвердил Джастин, указывая на другое письмо… — Вы еще успеете прочитать обо всем более внимательно. Взгляните лучше на другое письмо. Уж не от кредиторов ли оно?
— Надеюсь, нет, — сказала она, вскрывая другое письмо. — Еще один чек. Предположительно от миссис Вандервурт, — с явным удовольствием заявила она. — Ну и зоркий у вас глаз, Джастин, — заметила она, принимаясь за третье письмо. — Письмо действительно написано рукой иностранца. Оно от мистера Блумфилда. Он приглашает меня на пикник сегодня во второй половине дня и приносит свои извинения за то, что отнесся без должного почтения к моей независимости и самостоятельности.
Джастин, вытянув шею, попытался заглянуть в письмо, но она прижала его к груди.
— Продолжайте, — насмешливо хмыкнул он. — Не ужели бедолага действительно написал «независимости и самостоятельности»?
— Что за вопрос? Конечно, написал. И мне нравится его привычка соблюдать условности.
Джастин презрительно фыркнул.
— Он напоминает мне папашину тетушку Бесси. Вы, конечно, не примете его приглашение?
— Почему же?
— У вас много дел.
— Ошибаетесь. Работа идет гладко, и я с удовольствием выберусь на пикник.
— Ну что ж, — с сомнением в голосе произнес он, — если вы полагаете, что свадебное торжество не пострадает от вашего пренебрежения своими обязанностями…
— Не валяйте дурака, Джастин. Вы по какой-то причине невзлюбили мистера Блумфилда. Подозреваю, что из-за того, что он иностранец.
— Вы обвиняете меня в ксенофобии, Эви?
— Ну, если вам так кажется… — Не закончив фразу, она мило улыбнулась. — А теперь извините меня. Надо кое-что сделать, прежде чем отправиться на пикник. Вы же не захотите, чтобы я пренебрегала своими обязанностями?
Погода в тот день выдалась не самой удачной для пикника — пасмурная и сырая. Эрнст заехал за ней точно в одиннадцать часов, с уважительным восхищением оценив ее аккуратное шерстяное коричневое платье и заплетенные в косы волосы. Он заранее выбрал место для пикника, заявив, что оно самое живописное в восточном Суссексе.
Сначала Эвелине показалось, что участие Эрнста в разговоре ограничится невнятными короткими фразами, которые он время от времени произносил, а перспектива весь день вести монолог ей отнюдь не улыбалась. Но потом она спросила его что-то о велосипеде, и он пустился в подробнейшее описание преимуществ своего нового приобретения с особым упором на практичность новых вулканизированных шин, после чего проблем с поддержанием разговора больше не возникало.
Вскоре Эрнст свернул с дороги, спрыгнул с тележки и распряг пони. Эвелина, спустившись на землю, ждала, пока Эрнст сгрузит с телеги велосипед и две огромные плетеные корзины с крышками.
— Я перевезу их одну за другой к нашему идиллическому местечку, — уведомил он.
Значит, они еще не добрались до места. Тем лучше. Немного физических упражнений перед едой позволят нагулять аппетит и почувствовать прилив сил.
— Мистер Блумфилд, — обратилась к нему Эвелина.
— Прошу вас, зовите меня Эрнстом.
— Хорошо, Эрнст. Позвольте мне самой отнести вторую корзину. Я вполне способна с этим справиться.
— Не сомневаюсь, — церемонно произнес он в ответ. Она подняла одну из корзин и сразу же наклонилась вперед под ее тяжестью. Черт побери! Видимо, он засунул туда кухонную плиту! И все же она улыбнулась, переместила центр тяжести на бедро, с радостью отметив, что он не попытался отобрать у нее корзину. Судя по всему, он искренне уважал ее независимость и самостоятельность. Кто бы мог подумать?!
Чтобы добраться до места, облюбованного Эрнстом, потребовалось двадцать минут. В гору. И через ручей. Пока они брели по пологому склону к опушке леса, из травы поднимались тучи комаров. Ее туфли не были предназначены для прогулок по пересеченной местности, и она быстро натерла волдыри на пятках. Коричневое шерстяное платье, выбранное потому, что на нем будут меньше всего заметны пятна от травы, не скрывало темных полукружий, образовавшихся от пота под мышками.
Эрнст же выглядел как ни в чем не бывало. Толкая вперед свой новый велосипед, на руле которого разместилась привязанная корзинка, он весело разглагольствовал о тормозной системе. Наконец он остановился.
— Вот мы и пришли. Правда, милое местечко?
— Очаровательное, — согласилась Эвелина, хотя оно, на ее взгляд, ничем не отличалось от полудюжины других мест, мимо которых они прошли.
— Кажется, в ту корзину, которая у вас в руках, я упаковал одеяло. Не позволите ли…
— С радостью. — Она открыла крышку корзины и извлекла толстое шерстяное одеяло. Встряхнув его, она расстелила одеяло на траве под огромным дубом.
Эвелина с облегчением опустилась на одеяло, а Эрнст, прислонив велосипед к стволу дерева, принес вторую корзину. Он уселся рядом с ней и робко произнес:
— Не окажете ли мне любезность, мисс Эвелина? Я всегда любил наблюдать за тем, как наша матушка накрывала на стол. В ее движениях было столько женственности. Мне очень не хватает присутствия женщины в моей жизни.
Польщенная, хотя и несколько смущенная, Эвелина принялась вынимать вещи из корзины, раскладывать ножи и вилки, тарелки, салфетки, стаканы и несколько свертков, завернутых в пергамент, она достала термос и кружки. Взглянув вопросительно на Эрнста, она получила его согласие и налила в кружки кофе со льдом.
Эрнст блаженно вздохнул и улегся на одеяле. Эвелина мысленно пожала плечами и развернула буханку хлеба, четверть головки сыра, несколько яблок и кусок окорока. Получив одобрительный кивок Эрнста, она отрезала по ломтю мяса и хлеба и соорудила вполне приличные на вид сандвичи, один из которых протянула Эрнсту.
Эрнст, мечтательно разглядывая очертания облаков в небе, на миг отвлекся от их созерцания и принял из ее рук тарелку.
— Какой здесь покой, — промолвил он, заглядывая ей в глаза. — Какое великолепие.
Эвелина чуть было не сказала, что относительно покоя выскажет свое мнение, после того как ей удастся хотя бы в течение нескольких минут испытать его, но что-то в его глазах остановило ее. Он выглядел таким довольным. И таким юным.
— Да, здесь очень хорошо, — подтвердила она, откусывая кусочек сандвича.
Эрнст ел и говорил. Он рассказывал о матери и отце, о маленьком замке в Баварии, где он вырос. «Черт возьми, — подумала она, — неужели еще один подарочек, от которого не знали, как избавиться?» И о слабом здоровье своего брата. Он спросил о ее семье, и на него произвело должное впечатление, что ее дед был герцогом. Но его явно удивило, что такая во всех отношениях превосходная девушка до сих пор не стала обожаемой женой какого-нибудь достойного мужчины. Наверное, она предъявляет слишком высокие требования к будущему мужу, хотя так и должно быть. Но неужели все еще не нашелся мужчина, который может надеяться, что она когда-нибудь будет принадлежать ему?
