Озорница - Медейрос Тереза (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
Джастин взглянул на крест, и у Эмили перехватило дыхание, она поняла, что находится рядом с могилой.
— Это Николас? — тихо спросила девушка. — Он здесь похоронен?
Джастин вскинул голову, сморгнул набежавшую слезу и сказал:
— Нам не удалось найти ничего, что можно было бы назвать Ники и похоронить. Здесь покоится мой второй компаньон. — Джастин ласково погладил надгробный крест. — Он был моим лучшим другом.
Эмили не могла ни вздохнуть, ни пошевелить пальцем, горячий комок подкатил к горлу, а в душе бушевали чувства, которые не так давно казались прочно забытыми. Она чувствовала себя беспомощной, беззащитной тряпичной куклой в руках Джастина, когда он потрепал ее за щеку и приподнял голову. Реши он вдруг бросить ее в море, она не стала бы протестовать и сопротивляться.
— Прости, дорогая, что накричал на тебя, — сказал Джастин. — Увидев ноты в твоих руках, я, откровенно говоря, испугался, подумал, что и ты сочтешь меня уродом.
Он наклонился и нежно поцеловал девушку, оставив на губах свой непередаваемый вкус. Затем сунул руки в карманы брюк, повернулся и зашагал вниз, широко развернув плечи и подставив лицо ветру, а Эмили невидяще уставилась вдаль — на расплывчатую линию горизонта над морем, а затем медленно и осторожно перевела взгляд на деревянный крест. Над могилой отца нет мраморных ангелов и золоченой надписи, высеченной в граните, чего-нибудь вроде: «Здесь лежит Дэвид Скарборо, любящий отец». Только простой, грубо сколоченный деревянный крест на высоком холме над морем, со всех сторон продуваемом ветрами. Сердце подсказывало ей, что крест этот любовно вытесывал и крепил Джастин Коннор.
Эмили упала грудью на поросший редкой травой холмик и обняла его, заливаясь горючими слезами.
— Папа, папочка, что мне теперь делать? — повторяла девушка, прижавшись щекой к земле.
Она провела на холме не один час, а когда вернулась домой, то ожидала увидеть хижину пустой. Однако в печке весело плясали оранжевые и желтые языки пламени, пожиравшие охапку хвороста, а из-под крышки кастрюли вырывался пар, благоухающий специями. У двери девушку встретил Пенфелд и сразу предложил чистое полотенце, чтобы она могла вытереть мокрую голову. Слуга приложил палец к губам, призывая Эмили к молчанию, и многозначительно кивнул в сторону стола.
Там сидел Джастин, далеко вытянув длинные ноги, и что-то быстро писал. Не обращая внимания на вошедшую в комнату девушку, он потянулся, схватил чистый лист и продолжал выводить свои закорючки. Рука будто летела над бумагой, волосы блестели при свете лампы черным шелком, и Эмили отчаянно захотелось согреть и высушить темные пряди своим дыханием.
Полотенце выскользнуло из рук, когда девушка стала медленно приближаться к столу, памятуя бурную реакцию хозяина на ее непрошеное вмешательство. Джастин сдернул с носа очки, вскинул глаза и при виде Эмили озарился такой теплой улыбкой, что по сравнению с ней пылающий в печке огонь мог показаться тающим айсбергом.
Эмили заглянула через его плечо, пытаясь разобрать написанное, а Джастин вначале прикрыл бумагу ладонью, а потом чуть сдвинул, чтобы девушка могла удовлетворить свое любопытство. Хотя при этом он сделал безразличное лицо, Эмили не так просто было провести, у нее гулко забилось сердце, когда она осознала, что ей доверяют самое сокровенное.
— Что-то новенькое? — спросила она, попытавшись напеть мелодию.
— Самое последнее, — торжественно провозгласил Джастин и разложил листы, чтобы девушка могла прочитать с самого начала.
Темный локон ласкал его щеку, когда Эмили склонилась над столом за плечом автора, и комнату заполнила почти неслышная вначале мелодия, постепенно набиравшая силу и звучание. Джастин вскинул голову, приоткрыл рот и подался навстречу своему творению. Искушение было слишком велико, и Эмили потянулась к его губам.
Неизвестно, чем бы все закончилось, но в этот момент раздались громкие аплодисменты.
— Браво, хозяин! — воскликнул Пенфелд. — По-моему, это одна из лучших ваших вещей.
— Спасибо, Пенфелд, — поблагодарил Джастин. Он ссутулился — судя по всему, страшно устал — и начал складывать исписанные листы. — А ты что думаешь? — обратился он к девушке.
Такие банальности, как «замечательно», «превосходно», здесь были явно неуместны, и Эмили стала подыскивать слова, которые хотя бы приблизительно соответствовали ее чувствам.
— Начало напоминает легкий дождик, он тихо моросит, никому не причиняет вреда и действует успокаивающе. А потом все меняется, происходит взрыв, подобный грому и молнии, но совсем не страшный, он пробуждает чувство радости и свободы. Кажется, теперь все будет по-иному.
Руки Джастина застыли на месте.
— Ты уже как-то назвал эту вещь? — спросила девушка.
По его губам мелькнула тень улыбки, Джастин развернулся на бочонке из-под рома, лукаво посмотрел на девушку и сказал:
— Я назвал эту мелодию твоим именем.
С того памятного дня началась новая жизнь. Яркие солнечные дни и непроглядные тропические ночи были теперь напоены музыкой. Она звучала в голове, когда Эмили барахталась в морских волнах вместе с детьми или бежала вприпрыжку вслед за Джастином, собравшимся поработать в поле; ветер срывал с него шляпу, а девушка подхватывала ее и водружала на место. Внутри все пело и мешало сосредоточиться, когда по вечерам Эмили блаженствовала с чашкой крепкого кофе в руках и, прикрыв глаза пушистыми ресницами, разглядывала Джастина, сочинявшего новые симфонии за столом при свете лампы.
Однажды утром она осталась в хижине одна, достала связку писем, адресованных Клэр Скарборо, подошла к окну, развязала потрепанную ленточку и задумалась. Прежде ее никогда не мучила совесть, если хотелось познакомиться с чужой корреспонденцией, но сейчас она не могла решиться, хотя перед ней были письма, которые ей же и предназначались. Эмили поднесла к окну первый попавшийся потертый конверт, стала рассматривать просвечивавшие сквозь бумагу ровные линии строчек, а потом резко опустила руку. Стояло такое чудесное утро, и так не хотелось испортить его былыми страхами и тяжелыми воспоминаниями. Девушка снова стянула связку писем ленточкой и вернула на прежнее место. На данный момент достаточно помнить, что Джастин не забыл о дочери Дэвида, и тому есть веское доказательство.
Прошлой ночью Эмили внезапно проснулась и вначале не могла понять, что ее разбудило. Комната была залита лунным светом, все казалось мирным и привычным, но сердце колотилось в груди, и на душе было неспокойно. В этот момент тишину разорвал хриплый стон. Видно, Джастину вновь приснился кошмарный сон. Девушка отбросила одеяло, прошлепала босыми ногами к постели Джастина и положила ему на лоб ладонь.
Она не смогла бы и сама себе объяснить, почему ей так важно успокоить и утешить Джастина. Что мучает и тревожит его? Кто ему приснился на этот раз? Ники? Или Дэвид Скарборо, с лица которого исчезла привычная веселая улыбка, а темные глаза сверкают гневом и будто в чем-то винят его?
Губы Джастина исказились болью, и внезапно Эмили стало абсолютно безразлично, какие демоны его преследуют. Сейчас требовалось одно: как можно быстрее изгнать злых духов. Она прилегла рядом и тесно прижалась к спящему, положила руку на его сердце. Джастин перестал метаться и затих, потом всхлипнул и умиротворенно засопел, обнял девушку и зарылся лицом в ее волосы.
В носу немилосердно щекотало, будто кто-то дразнил перышком, Джастин с большим трудом сдержался, чтобы не чихнуть, и ощутил до боли знакомый дразнящий аромат, богатый и чистый, экзотический в своей простоте. Да ведь это же запах ванили! Он воскресил в памяти картинки из прежней жизни в Англии, которую хотелось забыть раз и навсегда, всплыл образ кухарки Грейс, любившей потчевать мальчика свежими, сладкими, с пылу с жару пирожками, посыпанными корицей. А еще были пирожки с персиками, таявшие во рту. Будто Эмили окунули в лунный свет и усыпали звездами.
Эмили? Джастин открыл глаза и понял, что никто не водит у него перед ноздрями перышком, а он сам уткнулся носом в пушистые девичьи волосы. Она мирно спала, закинув ногу на его бедро и положив руку на живот, в естественной позе, абсолютно невинно и бесхитростно, первые лучи солнца позолотили ее лицо.
