Искушение любовью - Милан Кортни (читать полную версию книги .TXT) 📗
Марк действительно предпочитал баранью ногу — до тех самых пор, когда после злосчастной статьи его две недели подряд угощали бараниной на всех званых обедах.
И это был еще не самый страшный из грехов Пэррета. Три месяца назад Марку случилось станцевать один танец с леди Евгенией Фитцхэвен. Она показалась ему славной девушкой — скорее даже девочкой, — и, кроме того, он был приятелем ее отца. Танцы устраивались вечером, и после них Марк сопроводил леди Евгению на званый ужин. По меньшей мере сто мужчин в Лондоне в этот вечер составили компанию ста молодым леди, и никто не придал этому ни малейшего значения. Но Марк не являлся просто одним из ста. Он был «тем самым» сэром Марком.
Разумеется, он заметит, какие яркие у нее глаза и какие румяные щечки. А еще он заметит, что юная леди Евгения в его присутствии смущалась настолько, что буквально не могла произнести ни слова. Марк был бессилен — он не мог запретить впечатлительным молодым особам воображать, что они в него влюблены. Однако он всегда пытался как можно раньше распознавать начинающееся увлечение и делал все от него зависящее, чтобы ненароком не поощрить очередную поклонницу. Девичья влюбленность, как правило, сходит на нет, если ничем не подпитывается, и Марк старательно сохранял дистанцию. Обычно юные леди довольно скоро переключали внимание на того, кто мог оценить их по-настоящему.
Но Пэррет отыскал леди Евгению до того, как она успела изменить свои сердечные склонности. Он поговорил с ней, и девушка наивно рассказала ему о своей безответной любви. Она даже изложила свой детский план завоевания сэра Марка — в основном он состоял в том, чтобы излучать в его присутствии радость, и с восторгом перечислила имена их будущих детей. Вспоминая об этом, Марк до сих пор морщился и едва ли не краснел.
Пэррет изложил все мечты юной девы на первой полосе своей газеты. Репутация Марка не пострадала — из статьи было совершенно ясно, что он не сделал ровным счетом ничего, чтобы спровоцировать эти страстные чувства. Однако девушки в столь нежном возрасте и не нуждаются в поощрении, чтобы предаваться грезам. Невозможно заставить их перестать желать недостижимого.
Кроме как выставить их самые сокровенные чувства на обозрение всего Лондона. Леди Евгения стала всеобщим посмешищем, а Найджел Пэррет заработал небольшое состояние на продаже номера со статьей. А Марк в свою очередь вообще перестал разговаривать с юными впечатлительными леди.
Сейчас Пэррет таращился на него глазами голодного волка. Марк почти видел, как у него в голове зреет очередная статья. Возможно, в этот раз он подробно проанализирует поленницу сэра Марка и сделает из этого определенные выводы. О том, что Пэррет мог бы написать о миссис Фарли, Марку даже не хотелось думать.
— Одно маленькое интервью, — проблеял Пэррет. Видимо, ему самому этот тон казался просительным. — Всего несколько вопросов.
— Ни за что. Вы последний человек на земле, которому я бы согласился дать эксклюзивное интервью.
Пэррет как ни в чем не бывало кивнул, словно и не заметил, что Марк только что нагрубил ему, быстро вытащил блокнот и тут же настрочил пару строк.
Марк бросил встревоженный взгляд на страницу. Пэррет писал крупными круглыми буквами, так что их можно было без труда прочитать даже вверх ногами и на расстоянии в два шага.
Ваш обозреватель встретился с сэром Марком в его родном городе Шептон-Маллет. Пэррет кропал свое сочинение с невероятной скоростью. Увидев своего дорогого друга — а именно таковым, о мой читатель, меня считает сэр Марк, как я смею на это надеяться, — он поприветствовал меня в самых цветистых выражениях.
— Какие еще цветистые выражения?!
— «Последний человек на земле», — процитировал Пэррет. — По-моему, очень цветисто.
Он продолжал строчить. Как и всегда, сэр Марк излучал жизнерадостность и со своей обычной скромностью отверг комплименты, которыми я щедро его осыпал.
Хватит, решил Марк. Эту игру нужно прекратить. Все, что он скажет, Пэррет сумеет вывернуть наизнанку и превратить в еще одну сплетню. Он сложил руки на груди и попытался найти нужные слова, чтобы послать Пэррета к черту так, чтобы тот не сумел переиначить это на нужный ему лад. Газетчик с надеждой поднял взгляд, ожидая следующих комментариев.
Марк плотно сжал губы и постучал пальцами по локтю.
Моя любезность, проявившаяся в том, что я посетил его, так тронула сэра Марка, что он буквально онемел от наплыва чувств. Тем не менее согласился дать мне эксклюзивное интервью, которое я и представляю вашему вниманию.
— Ни на что подобное я не соглашался, — процедил Марк сквозь стиснутые зубы.
Пэррет склонил голову набок.
— Я стою здесь и разговариваю с вами, и других репортеров поблизости нет. Это подразумевает определенную эксклюзивность.
Марк, не найдя что сказать, покачал головой, развернулся и зашагал к почте. Пэррет, естественно, засеменил следом.
— Коммуникация — это великая вещь, — заметил он. — Я могу угадать, что вы хотите сказать, по тому, как вы поворачиваете голову. Как вздергиваете подбородок. Если я не буду цитировать вас напрямую и писать о вас плохо, вы никак не сможете меня остановить.
Не отвечая, Марк ускорил шаг.
Пэррет, не отставая, держался рядом. Его дыхание заметно сбилось.
— Я единственный репортер в этом городе, — выговорил он. — Не важно, что там утверждают другие. Как вам известно, именно я расследовал некоторые наглые заявления, касающиеся вас, и доказал, что все это возмутительная ложь. Если бы не я и не мое неусыпное внимание, тот случай с леди Грантэм в прошлом году мог бы бросить тень на вашу репутацию.
— Не было никакого «случая» с леди Грантэм, — бросил Марк. — Все это знают. Никто не верит слухам, которые распространяют обо мне некоторые люди.
— Ваша правда, — согласился Пэррет. — Но льщу себя надеждой, что и я приложил к этому руку. Если бы вы только знали, сколько историй о вас мне приходилось слышать, сколько голословных обвинений… — Он сокрушенно покачал головой. — А ведь тот обмен остроумными репликами, свидетелем которого я стал несколько дней назад… это нельзя назвать ни на чем не основанной выдумкой, верно?
Марк резко остановился и повернулся к нему лицом.
— Вы пытаетесь шантажировать меня? Заставить меня поддаться вашим требованиям?
— О нет, нет, что вы. — Пэррет погладил усы. — Ну… если только это сработает.
Марк возвел глаза к небу.
— Можете процитировать меня дословно, если пожелаете, с кавычками и со всем, что нужно, и поместить это на первую полосу в своей газете. Вот вам мой ответ — я скорее продам душу дьяволу, чем позволю вам нажить хотя бы еще один пенни на моем имени.
— Продавайте, если хотите, мне-то что за дело? Я просто хочу заработать денег.
Марк снова развернулся и зашагал прочь так быстро, как только мог. Отсюда было уже видно церковный двор; вокруг церкви собралось несколько человек. Если бы он махнул им рукой и подозвал…
Что тогда?
Он попросил бы их взять Пэррета за ухо и выкинуть из города? Засадить Пэррета за решетку по какому-нибудь сфабрикованному обвинению? И то и другое показалось Марку хорошей идеей. Почти такой же хорошей, как взять Пэррета за ворот, поднять его в воздух и…
Он покачал головой, пытаясь вытряхнуть из нее жестокие мысли. Нет, он не собирается выходить из себя, терять душевное равновесие. Не с этим жалким человечком, у которого не наберется и малой толики морали.
— А если вы не согласитесь побеседовать со мной, то это сделает кто-нибудь другой, — заявил Пэррет. — Я бы с большим удовольствием написал о той самой женщине, с которой вы говорили — миссис Фарли, не так ли? Может получиться история почище, чем с леди Евгенией.
Ярость вдруг захлестнула Марка с такой силой, что он едва не перестал дышать. Он почувствовал себя щепкой, которую подхватил мутный горный поток. Не успев даже сообразить, что делает, он круто повернулся и толкнул Пэррета в грудь. Когда тот пошатнулся, Марк заломил ему руку, схватил за шиворот — точно так, как ему мечталось, — и оторвал от земли.
