Как женить маркиза - Блейн Сара (читать полную версию книги .txt) 📗
– Ах да, чтобы предупредить меня о грозящей мне опасности, – сказал Вир, который многое теперь понял. Так значит, незнакомка в вуали, которая наблюдала за ним из окна своей дорожной кареты, и была искусительница. Как же он стал рассеян, если сам не сумел связать воедино два этих необычных события. – И когда вы сидели в карете и наблюдали за моим прибытием, неужели вам даже не пришло в голову, что достаточно было просто подозвать меня к себе и я бы подошел?
– Вообще-то приходило, но было уже слишком поздно, – огорченно призналась Констанс. – А тогда, на постоялом дворе, я исходила из ошибочного убеждения, что вы в свое время остановили мою карету на большой дороге, прекрасно зная, кто я такая. А если так, то я имела все основания предполагать, что вы не поверите ни одному моему слову.
– Но собираюсь же я поверить вам теперь, – не преминул заметить Вир, словно не слыша ее невнятного намека на то, кто она такая. – Воры должны верить друг другу.
– Черт! – воскликнула Констанс и скорчила недовольную гримаску. – Когда вы так говорите, то все это выглядит смехотворно, но тогда мне казалось вполне разумным. Впрочем, оглядываясь назад, не могу сказать, что помню совершенно точно, что я тогда думала.
Наверное, действительно не может, подумал Вир мрачно. Она, очевидно, была в отчаянии. Да и как ей было не прийти в отчаяние, ей, женщине, одной-одинешенькой в мире, да еще когда она думала, что единственный человек, способный помочь ей, отнюдь не расположен желать ей добра? Ведь она все-таки была леди Констанс Лэндфорд, дочерью графа Блейдсдейла.
Интересно, думал Вир, когда же она собирается сообщить эту маленькую, но немаловажную деталь? Непонятно почему, но ему вдруг захотелось, чтобы девушка заставила себя довериться ему. Однако до чего же не в характере беспутного маркиза де Вира было желать доверия такого существа, как невинная девица, да еще дочь его заклятого врага! Надо полагать, его дед немало бы повеселился, знай он, в каком затруднительном положении оказался Вир.
И какая ирония! Еще дней пять назад он бы просто ликовал, окажись дочь графа Блейдсдейла у него в руках. Как человек светский, Вир к своему успеху у представительниц противоположного пола относился по-деловому. Как легко было бы соблазнить ее, завлечь в свою постель, лишить невинности, а потом выставить за порог, навек погубленную в глазах света. Да, это большой соблазн – знать, что можешь использовать девушку для того, чтобы уязвить человека, который погубил твоего отца, – тут можно и не устоять. Но это было до того, как нежданно-негаданно в жизни его появилась рыжеволосая красавица.
Да и как можно было ожидать, что дочь Блейдсдейла окажется и честной, и доброй, и ослепительно прекрасной? А главное, что его потянет к этой девушке с такой силой, с какой никогда не тянуло ни к одной женщине до нее. Своевольная, но вместе с тем неизбалованная, очаровательная, но притом остроумная и проницательная, леди Констанс Лэндфорд была как раз такая женщина, которая ему никогда не надоест. Он ощутил это уже в первую их встречу, когда ему пришло в голову, что какой бы восхитительной ни казалась ему перспектива впервые коснуться ее дивного тела, все же не меньшим удовольствием будет проснуться утром и почувствовать, что она все еще лежит рядом с ним в постели. Он понял с самого начала, что она не из тех женщин, которых можно вечером уложить в постель, а утром с легкостью дать отставку. Мужчины на таких женщинах женятся, если они настоящие мужчины. А потому, хоть он и испытывал тогда облегчение, отпуская ее, но и сожаление при этом чувствовал немалое. И вдруг – кто бы мог подумать? – она сама возвращается, и он оказывается в ужасном затруднении!
Уж что было некстати сейчас, когда он стоял на пороге осуществления своих заветных планов, так это влюбиться, особенно в эту женщину. Но оказаться вдруг в положении ее защитника и покровителя, обязанного помогать ей по законам чести, – ситуацию запутаннее и вообразить нельзя!
Дьявольщина! Он и не думал о том, чтобы хладнокровно соблазнять девушку назло ее отцу, какое там! Напротив, ему приходилось призывать на помощь всю свою волю, чтобы не поддаться непреодолимому желанию схватить ее в объятия и поцеловать. И это было еще не самое худшее, подумал он, когда Констанс вдруг обернулась к нему и посмотрела на него своими прекрасными глазами. Черт возьми, если он сейчас уступит искушению и воспользуется ее нежным великодушием, то никогда потом не сможет убедить ее, что двигала им отнюдь не жажда мести!
– Нет, это не совсем правда, – сказала Констанс, которая пришла к неизбежному выводу, что, по чести, не может больше скрывать от Вира истину, раз уж втянула его в свои дела. – Я очень хорошо помню, что тогда думала. Думала, что если сумею продемонстрировать вам, что я владею шпагой и пистолетом не хуже любого мужчины, то вы позволите мне помогать вам в вашем деле – ведь вы хотите доказать, что ваш отец пал жертвой коварного заговора. Более того, я надеялась, что вы поможете мне укрыться от человека, которого вы презираете, как никого другого, и что вместе мы сумеем заставить его ответить за его преступления.
Вир пристально посмотрел на нее из-под опущенных тяжелых век. На его лице не отразилось ничего, пока он переваривал эту интересную новость. Это было не совсем то, что он ожидал услышать. Впрочем, следовало ему догадаться, что его непредсказуемая искусительница сумеет найти какое-нибудь выходящее за рамки обыкновенного объяснение.
– Понимаю. Так предполагалось, что мы станем партнерами, – протянул он, и в тоне его прозвучала только самая легкая ирония.
– Мне больше нравилось думать о нас как о заговорщиках, милорд, – внесла она поправку, возбужденно сверкая глазами. – Так гораздо романтичнее и звучит красивее.
– Вот как! – сказал на это его светлость. – Надеюсь, вы извините мое любопытство, но мне интересно, какой именно вклад вы лично намереваетесь внести в это совместное предприятие?
– Но, по-моему, это совершенно очевидно, милорд! – воскликнула Констанс и тут же почувствовала, что ступает на очень зыбкую почву. Ведь она была беглянкой и преследовал ее человек, который не остановится ни перед чем, лишь бы вновь заполучить ее в свои лапы, а потому она, само собой, будет не очень-то свободна в своих передвижениях. Впрочем, твердо напомнила она себе, она ведь уже придумала, как разрешить эту небольшую сложность. Главное, чтобы его светлость маркиз теперь уступил. – Прежде всего, – решительно заявила она, – вы не можете не согласиться, что, когда речь идет о том, чтобы найти решение проблемы, одна голова хорошо, а две – всегда лучше. В нашем конкретном случае проблемой является неразрешимая тайна, касающаяся трагической гибели покойных маркиза и маркизы де Вир. И у меня то преимущество, что в силу обстоятельств мне стало доподлинно известно, что гибель их ни в коей мере не была случайной.
– Если это правда, то у меня есть точно такое же преимущество, – ответил Вир с леденящей душу безучастностью. – Мне это тоже известно.
– Ну да, разумеется, – поспешила согласиться Констанс. – Однако вы не слышали собственными ушами, как лица, виновные в гибели ваших родителей, сами говорили, что составили заговор с целью преподать урок вашему отцу. И что подобный урок они собираются преподать вам, милорд.
– А вы-то как раз, надо полагать, слышали это собственными ушами, – сказал Вир, который теперь наконец понял, почему искусительница сочла своим долгом разыскать его. Очевидно, она считала, что вина ее отца отчасти лежит и на ней, и не важно, что сам Блейдсдейл в весьма грубой форме отрицал какое-либо родство между ними. В глазах света она была леди Констанс Лэндфорд. Для нее самой этого было достаточно, чтобы считать себя виновной, и теперь она хотела эту вину искупить – это она-то, которая не причинила никому никакого зла!
И тут ему пришло в голову, что недурно бы узнать, что же все-таки она желает предложить ему в качестве компенсации.
–Да, – заговорила между тем Констанс, отворачиваясь, – я своими ушами слышала их разговор. Еще и по этой причине они ни за что не успокоятся, пока не поймают меня. Он ни за что не успокоится. – Она стремительно повернулась к Виру и внимательно посмотрела ему прямо в лицо. – Однако вы не спросили меня, милорд, чей же разговор я слышала.
