Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll" (лучшие книги TXT) 📗
— Я не уверена, что смогу, — она покачала головой.
— Попрбуй. Бльшего я не трбую, — он обошел стол, откуда достал маленький пакетик со сладостями, что знаменовало их прощание. — Прсто поптайся, — Инканти протянул ей миндально-песочное печенье.
— Ладно. Я попробую, — Фрея неловко улыбнулась, приняв угощение.
Собираясь на вечер к Инканти, она всё ещё не была уверена, что именно должа была согласно с его соображением изобразить. Возможно ли, было нарисовать вдохновение без изображения того, что вдохновляло. Будь это другой человек или же перехватывающий дыхание пейзаж, это было нечто осязаемое, что можно было увидеть и запомнить, но, кажется, Инканти просил о другом. Поклонник тонких, почти что невидимых, материй, он широко мыслил без соображения, что её мысли были глубоко отличительны и более приземлены. Поэтому Фрея понятия не имела, что именно должна была делать, но покуда в этом деле не было срочности, с ним можно было повременить.
Направляясь к дому Инканти, более её мысли занимала предстоящая встреча с Джеймсом, которая выдавалась в отчаянной убежденности неизбежной. Пока между ними всё оставалось нерешенным, Фрею ничто не вдохновляло. И одна мысль о вдохновении была пустой и совершенно неважной. В шкале приоритетов она занимала одну из последних строчек.
Обманутая неоправданным ожиданием, Фрея чувствовала себя последней дурой, когда так и не обнаружила среди присутствующих Джеймса. Оставаясь в стороне от остальных, бродила безцельно по просторной гостиной, рассматривая, как будто в первый раз, все картины, сохраняя напускное спокойствие. Оглядывалась всё время вокруг и внимательнее, чем когда-либо, рассматривала лица присутствующих, среди которых не могла обнаружить единственное, которое искала.
Сдерживаемые слезы сдавливали горло. Она держалась изо всех сил, чтобы не расплакаться, что могло случиться по щелчку пальцев. Выпила бокал вина, но в большем и не нуждалась. Голова и без того была как в густом тумане, в котором она словно потерялась. Фрея была рассеяной и нерасторопной, совершенно выбитой из колеи.
Занявшая диваны компания, что была ей уже знакома, предлагала присоединиться к живому обсуждению, от чего Фрея вежливо отказалась. Мистер Инканти увлек её в короткий диалог, но стоило ему оставить её, как она забыла, о чем они говорили. Глаза всё время были напряжены, потому что несколько часов кряду Фрея искала и ждала, когда наконец-то появиться Джеймс, чтобы выдохнуть с облегчением. Ведь ей даже дышать было нечем, так сильно она была напряжена и скована. Чем дольше было ожидание, тем более невыносимо ей было.
В конце концов, Фрея более не могла выдержать душевного мятежа и ушла, не предупредив никого о своем уходе. Вряд ли было кого предупреждать об этом вовсе. Держась отчуждено, она не привлекала много внимания, в котором и не нуждалась. Единственный, кого Фрея ждала, не пришел. Поэтому всё остальное было неважным.
Оказавшись на улице, она наконец-то почувствовала, что могла дышать. Холодный воздух остужал жар кожи и обдавал льдом легкие, нуждающиеся в упоительной свежести. Дышала глубоко, испытывая недостаток в воздухе, полного февральской сухости. Фрея чувствовала себя одновременно уязвленной и, как никогда прежде, злой. Если бы Джеймс вдруг появился из ниоткуда со словами — «Прости, что так поздно», она бы бросилась на него с крепко сжатыми кулаками, пока не поддалась бы слабости поцеловать его или хотя бы обнять. Но он не появлялся и вряд ли был намерен это делать.
Возращаться домой не было охоты. Было темно, но недостаточно поздно, чтобы бояться прогуляться в одиночестве, что должно было стать её единственным успокоением, что казалось неизбежным.
Фрея не переставала обвинять себя в наивности, что в который раз сокрушала её, топя в очередном разочаровании, как беспомощного котенка. Она сама придумала эту встречу, вообразила, будто Джеймс вообще должен был знать об устраиваемом вечере, и убедила себя, что всё наконец-то станет на свои места. Ещё одна ошибка, вызывающая сожаление.
Она блуждала по городу в одиночестве, не различая пути, которым двигалась. Низко опустив голову, обняла себя и не сводила глаз с утопающих в медленно тающем снеге ботинок. Тихо бормотала что-то под нос и не замечала ничего вокруг. Впрочем, много внимания тоже не привлекала. Фрея чувствовала себя потерявшимся в безграничности пустого пространства призраком, которому не оставалось ничего, кроме как оглядываться на безвозвратное прошлое. Положение дел девушки не было так уж омрачено, но ей тяжело было вообразить, как что-то хорошее ещё сможет случиться. Раздавленая собственными неоправдаными ожиданиями, она не находила в действительности больше ничего хорошего, что могло дать ещё одну мнимую надежду в облике самообмана.
Со временем становилось холоднее. Пора было возвращаться домой, чего отчаянно не хотелось, и Фрея подняла голову, чтобы оглянуться, куда ноги невольно привели. Первое, за что уцепились слезящиеся от холодного ветра глаза, был разорванный плакат, кусок которого продолжал болтаться на стене. Сомнений возникнуть не могло. Это был один из плакатов, что они втроем развешивали по всему городу, пока им на голову не свалилась компания пьяных парней, не отличающихся приличными манерами.
Фрея оглянулась ещё раз, прежде чем подошла ближе к двери. Именно отсюда накануне вышел Джеймс, назвав это место тем, где «хотел бы видеть её в последнюю очередь». Она не ошиблась. У двери не было ни вывески, ни таблички, обозначающие, что было за этой простой, ничем не примечательной дверью, за которой скрывалось место, которое Джеймс должно быть некогда посещал. Рассудок пронзила лихорадочная мысль — вдруг он и сейчас был там?
Она не знала, нужно было ли просто дернуть за ручку или же постучаться. Фрея подошла в нерешительности ближе, но как только подняла сжатую ладонь, как расстерялась. Тело охватило волнение и дрожь. К горлу поднялся тошнотворный страх. Фрея закрыла глаза, сосчитала мысленно до десяти, а затем и сама не успела сообразать, как сжатая крепко ладонь сама трижды ударила по двери.
Девушка застыла в ожидании, не уверена, что должно было произойти дальше. Что, если это был обычный бар, паб или закусочная? Может быть, джентельменский клуб, каковых в Лондоне было полно? Что, если это был публичный дом? Об этом, подавляя отвращение, Фрея старалась не думать.
Когда ответа не последовало, она дернула за ручку. Дверь без сопротивления подчинилась, но за ней оказался темный коридор, в конце которого мигал красный предупреждающий свет, что заставило её вдруг застыть на месте в нерешительности. Фрея ещё раз оглянулась вокруг. Шум от сливавшихся воедино голосов людей был упоительным, хоть она и не понимала, откуда он доносился, поскольку улица выглядела пустынно. В конце концов, собравшись с мыслями, она решилась идти дальше.
Дверь глухо захлопнулась, стоило Фрее сделать несколько неуверенных шагов вперед, отрезав её от уличной суеты. Теперь в ушах звенел лишь ленивый отголосок старого скрипящего грамофона и пьяный смех незнакомцев, в котором было что-то пугающее. Она продолжала двигаться вперед, как бабочка на свет, что должен был уничтожить её. Единственным утешением оставалась мысль, что в этом жутком месте можно было встретить Джеймса, если только от этого был какой-небудь прок.
— Простите, мисс, для вас сюда вход запрещен, — за приоткрытой ширмой её тут же встретил незнакомец, перекрыв дальше путь. Он был высоким и широкоплечим, а потому не представлялось действительным заглянуть ему за спину, что Фрея отчаянно пыталась сделать. Она даже не успела оценить обстановки, когда он неизвестно откуда выскочил, заставив её вздрогнуть от испуга.
— Могу ли я хотя бы узнать, есть ли здесь тот, кого я ищу? — Фрея не могла скрыть волнения, от которого горели щеки. Она смотрела на незнаномца умоляюще, что, кажеться, смягчило его строгость. Плечи заметно расслабились, голова чуть наклонилась.
— Можете попытаться, — произнес устало, будто с подобной просьбой к нему обращались уже не впервые.
