Прощение - Спенсер Лавирль (серия книг .TXT) 📗
Он опять поднял голову, и взгляды их встретились. Его пальцы ласкали ее шею. Губы ее были полураскрыты, дыхание участилось. Он целовал ее все горячее, обнимая и гладя ее тело. Былая сдержанность была забыта. Быть может, весна тому причиной, но их поцелуи стали подобны набухающим почкам на ивах. Они вели битву, каждый за себя, за более полные ощущения от неполного слияния. Прижавшись ртом к ее губам, он ласкал ее грудь под фартуком и блузкой. Сара издала легкий стон. Тесно прижавшись друг к другу, они лежали, прерывисто дыша. Наконец они разомкнули объятия.
— О-о-о, Ноа, — прошептала Сара. — Ты все так усложняешь.
— Разве?
— Да, очень.
— Ты не думала так раньше.
— А теперь думаю. Мне трудно сдерживаться.
Он улыбнулся и нежно прикоснулся к ее подбородку.
— Вот это я и хотел услышать.
Они продолжали лежать рядом, наслаждаясь близостью, прикосновениями рук, теплыми солнечными лучами, падавшими на них через раскрытое окно. Полежав еще немного и глядя в потолок, они повернули головы и изучающе посмотрели друг на друга.
— Я, пожалуй, пойду и притащу эту трубу в дом.
— А я, пожалуй, постелю простыни.
Они улыбнулись. Он сел на кровати и потянул ее за собой.
Явное расположение, которое преподобный Бертл Матесон стал выказывать Адди, всколыхнуло жителей города. Куда бы ни пошел Роберт Бейсинджер, он слышал шепоток за своей спиной, а иногда ему прямо задавали вопросы: «Правда, что священник ухаживает за Адди?», «А что происходит между вами и Адди?», «Люди считают вас парочкой, после того как ты вытащил ее от Розы». «Вообще, нехорошо — священник и девица легкого поведения».
С каждым таким вопросом в нем росло раздражение. На его фабрике работники язвительно замечали, что хозяин, наверное, надышался паров ртути, отравивших его организм и, соответственно, настроение. Один раз Роберт даже обрушился на Ноа, когда они обедали вместе у Тедди Рукнера и Ноа заметил:
— Я слышал, что Матесон собирается организовать подобие весенней ярмарки для сбора средств на издание сборника церковных гимнов и сооружение еще нескольких скамеек.
Роберт стукнул кулаком по столу и крикнул:
— Черт побери, Ноа! Почему, куда бы я ни пошел, я должен со всех сторон слышать имя этого человека?!
Ноа не ожидал такого взрыва и сдержанно ответил:
— Извини, Роберт. Это была совершенно невинная фраза.
— Тогда говори поменьше невинных фраз, во всяком случае, с именем Матесона. Он не кто иной, как проклятый развратник!
Ноа промолчал, ел кусок оленины, пил кофе и смотрел, как Роберт ковыряет свою порцию.
После некоторой паузы Ноа сделал еще глоток и спросил:
— Когда ты в последний раз виделся с Адди?
— Какое тебе дело?
— Все-таки?
Роберт взглянул на Ноа.
— Три с половиной недели тому назад.
— Три с половиной недели. — Ноа опять помолчал. — Ну и что, поумнел за это время?
Роберт вспыхнул, швырнул вилку на стол и ткнул пальцем в сторону Ноа.
— Послушай, Кемпбелл, я не намерен выслушивать твое хамство!
Ноа изобразил благородное удивление на лице.
— Ты должен выслушать от кого-нибудь то, что следует. Теперь все в городе говорят, что ты огрызаешься, даже когда с тобой просто здороваются на улице. Половина рабочих на твоей фабрике готова уйти, потому что с тобой стало невозможно ладить. Я иногда хочу дать тебе по заднице так, чтобы она у тебя распухла до подмышек. Что с тобой происходит, Роберт? Ты же любишь Адди.
Роберт молча уставился на него.
— Ты же влюблен в нее с пятнадцати лет, и ты так боишься признаться в этом, что даже готов позволить Матесону увлечь ее и никогда не постучаться в ее дверь, чтобы положить этому конец.
— Она велела мне больше ее не беспокоить.
— Да, но после того, как ты повел себя как последний болван в то первое воскресенье после приезда Матесона. И почему же, ты думаешь, она сделала это?
— Откуда я знаю? И вообще только черт может понять женщину.
— А тебе не кажется, что она пыталась попугать тебя, чтобы ты наконец решился на что-то?
— Ноа, она мне прямо сказала, что больше не хочет меня видеть.
Ноа всплеснул руками.
— Ты ничего не видишь и не понимаешь! Открой глаза! Женщина любит тебя.
Роберт продолжал хмуриться.
— А почему, ты думаешь, она ушла от Розы? Почему опять стала блондинкой? Почему начала свое дело по изготовлению занавесок, вступила в Общество женщин, хочет стать уважаемой женщиной? Чтобы быть достойной тебя. А ты, недоумок, не видишь этого. Неужели ты не понимаешь, сколько решимости и выдержки потребовалось ей, чтобы сделать хотя бы одно из перечисленного мной? Куда бы она ни пошла, она видит мужчин, с которыми спала, и женщин, которые знают это. Но она встречает их взгляды с твердостью, как бы говоря: «Это все в прошлом, я стала другой, я хочу вести приличную жизнь» А ты, собираешься ты помочь ей или нет?
— Я думал, она хочет всего этого с Матесоном.
— Чепуха! — Ноа швырнул салфетку на стол. — Но если ты не будешь вести себя умнее, произойдет то, что ты предполагаешь, потому что он преследует ее, и ее голова может закружиться рано или поздно. Особенно принимая во внимание, что он священник. Можешь себе представить, какой победой для такой женщины, как Адди, окажется замужество за подобным человеком. Она тогда утрет нос всем в городе.
— Адди не будет так высокомерно себя вести. Она совсем не такая.
— Вот видишь. Ты ее хорошо знаешь и сразу встаешь на ее защиту.
Роберт подумал немного и покачал головой.
— Не знаю. Она отвернулась от меня, бросила меня, как вьюшку от печки, сразу же после того, как увидела его. Это больно.
— Может быть. А может быть, и ей больно. Ты думал об этом когда-нибудь?
Роберт не ответил. Ноа наклонился вперед, облокотившись на стол.
— Помнишь, я однажды сказал тебе, что я ревновал, так как думал, между тобой и Сарой есть какие-то отношения. Ты помнишь, что ты мне сказал в ответ? Что у тебя всегда была Адди на уме. Так осуществи это на деле, чего ты ждешь?
Роберт плохо спал в эту ночь. Он думал о словах Ноа. Он думал об Адди, о том, как хорошо она выглядит, когда ее волосы приобрели натуральный цвет, какой стройной она стала после ухода от Розы, как прилично она стала одеваться, как поборола свой страх выходить из дому и открыла вполне солидное дело.
