На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Кавос выпустил на сцену шестнадцатилетнюю Алену в 1817 году, доверив ей маленькую роль в двух актах премьерного спектакля. В тот день наивная крестьянская девочка Алена из тверских земель умерла, а вместо нее на свет явилась Амели, ставшая впоследствии Belle Voix de Moscou. Именно в Москву она переехала спустя год, движимая честолюбивыми мечтами стать госпожой, так похожей на графиню Дмитриевскую.
В столице, как известно, пробиться тяжело, а вот в Москве она стала первой. Ее боготворили поклонники, а литераторы вознесли на пьедестал в своих одах и стансах. Здесь она получила все, о чем когда-то мечтала. Стала первой! Она творила свою судьбу, не оборачиваясь и не прислушиваясь ни к кому.
А потом… Потом на одном из ужинов после очередной триумфальной премьеры ей представили Василя, как «подающего надежды литератора». Именно Василь позднее свел ее и Александра, прибывшего в Москву уже кавалергардом в свите императора Александра Павловича…
И все изменилось в одночасье. Ради Александра Амели отвергла всех своих поклонников, заслужив ироничное прозвище Un femme fidele[267]. Ради него стала отказываться от ролей и даже всерьез подумывала об уходе из театра и возвращении в Петербург. Она полюбила Александра без памяти, не обращая внимания ни на чьи напоминания о пропасти, что лежала меж ними, и даже на сделанное им однажды признание, что он испытывает к ней совсем не те чувства, коих она заслуживает. Тогда они расстались впервые, полагая, что навсегда.
Грешно признаться, но Амели вовсе не огорчилась, узнав через некоторое время о безвременной кончине супруги Александра. Больше ее потрясло, как после этого он медленно, но верно принялся разрушать свою жизнь. Пьяные кутежи, безумные выходки, резкие слова часто приводили Дмитриевского к барьеру и заканчивались гауптвахтой, а однажды даже ссылкой в Малороссию.
Сущее безумие, но Амели тогда вдруг сорвалась из Москвы, уверяя всех, что желает посетить Одессу и впервые в жизни увидеть море. До Одессы в итоге она так и не доехала, задержавшись по пути в одном губернском городе, где квартировал полк Александра. «Compagne de ma vie»[268] — называл ее Дмитриевский. И она действительно стала его спутницей, его ангелом-хранителем, его другом. Именно другом. Потому что в те дни в Малороссии Александр откровенно провел меж ними черту, за которую ей так и не удалось перешагнуть.
В итоге Амели все-таки уехала, и их пути не пересекались долгое время. Она снова пела в Москве, а Александр все же вернулся в гвардию, а значит, в Петербург. Им довелось увидеться лишь в конце 1825 года в Заозерном. Узнав о приговоре Дмитриевскому, а также о несчастьях в его семье, Амели снова бросила сцену и приехала в имение, чтобы верной compagne de ma vie остаться с ним на долгих четыре года. Большего она уже не ждала, как и призналась ему в откровенном разговоре через несколько дней после приезда.
— Я мертв в душе, — говорил ей тогда Александр. — Ничего не чувствую и вряд ли когда смогу. Ты не заслуживаешь такого, ma chère. Ты должна быть любимой… нет, даже не так. Ты должна быть обожаемой! Иного и быть не может…
— Я нужна тебе. И поэтому я остаюсь, — твердо возразила она тогда и первая поцеловала его, начиная тем самым долгую череду дней и ночей, проведенных вместе.
Но страх потерять эти хрупкие отношения ни на миг не покидал Амели. Она так ждала этого момента, что тут же поняла, когда тот настал. Волнение, которое молодая женщина заметила в один из зимних вечеров в движениях и голосе Александра, можно было списать на прошедшую днем охоту. Но каким-то истинно женским чутьем Амели разгадала, что не только удачный гон был тому виной. Александр менялся с каждым днем. В линии его рта исчезла жесткость. Глаза блестели, словно от возбуждения. И он улыбался! Не привычной улыбкой уголком рта, а широко и открыто, как прежде, еще до брака с mademoiselle Дубровиной.
Он стремительно становился прежним: тем Дмитриевским, что залезал на верхушку яблони, чтобы достать самое спелое яблоко и тем самым произвести на нее впечатление; тем, что на ходу запрыгивал в ее коляску, когда она выезжала на прогулки; тем, что однажды влез в окно ее спальни на третьем этаже особняка, пройдя по тонкому карнизу, после чего она окончательно покорилась его желаниям и напору.
И осознание этих перемен отдавалось горечью при всей радости, что чувствовала за него Амели. Ведь для нее это означало только одно — скоро ей не будет места в жизни Александра. И потому она ничуть не удивилась, когда в один из редких и таких коротких визитов Дмитриевский взял ее руки в свои ладони и мягко начал говорить о том, что весьма ценит ее расположение и заботу о нем, что ему безумно дороги их отношения, но…
— Ты сделал предложение той барышне, — докончила за него Амели, видя, как тяжело ему подбирать слова. — Я рада, что это свершилось. И рада, что ты счастлив, что твое сердце ожило…
— Это не так, — возразил ей тогда Александр, и на лицо его тут же набежала странная тень. — Все совсем не так…
— Это ты так думаешь, mon cher compagnon, — улыбнулась она радостно, хотя душа ее разрывалась от горя. — Я рада, что это свершилось. И уеду тотчас после оглашения…
— Я не гоню тебя, — поспешно заверил ее Александр. — Ты вольна уехать, когда пожелаешь. Но бывать здесь с визитами я более не стану.
— Я понимаю, — кивнула Амели. — Ежели позволишь, я задержусь на несколько дней. С могилой матери прощусь…
Но уехать в указанный срок не вышло: наступила оттепель, дороги превратились в непролазную грязь. И Дмитриевский прислал записку, чтобы она и думать не смела пускаться в путь по такому бездорожью. «Путешествие ныне представляется мне неразумным, потому прошу тебя задержаться. По такой распутице недолго застрять где-нибудь в полях. А одинокой путешественнице это было бы весьма нежелательно…»
С того самого дня, как Александр сообщил о своем решении жениться, Амели его больше не видела. И нынче пребывала в ужасе от тех перемен, что случились с ним за столь короткое время. Из него словно вынули душу. Как тогда, после смерти жены. И меж ними тоже многое переменилось. Амели полагала, что Александр впервые позвал ее, потому что она нужна ему как женщина. Но теперь, после его поцелуя, поняла, что это не так. Ранее он никогда не оставлял ее в ночь после приезда в одиночестве. «С его-то горячей кровью», — горько усмехнулась Амели. И ранее он никогда не целовал ее в лоб на прощание…
Compagne de la vie. По-иному и быть не могло. Но даже их прежние отношения нынче переменились, как и сам Александр. И ее весьма занимала причина подобных перемен. Едва ли побег невесты и ее возможная связь с другим могли так опустошить этого сильного мужчину.
Следующим вечером Амели внимательно наблюдала за ним во время ужина, аккуратно вела разговор и подмечала каждую эмоцию на его лице. И ужасалась тому, что поселилось нынче в груди Александра — ярость и ненависть. Жгучий клубок из ядовитых чувств… Но это только разжигало ее любопытство.
А он весь вечер задавал и задавал вопросы, тоже пытаясь ее подловить. Перескакивал с темы на тему, чтобы застать врасплох и понять, не обманула ли она его, утверждая, что толком не разглядела спутника его невесты на Иоанна Лествичника.
— Что за горячее желание узнать его имя? — в конце ужина напрямую спросила Амели. — Что будет, коли ты узнаешь его?
— Он умрет, — равнодушно пожал плечами Александр, но она видела пламя, мелькнувшее в его глазах, и не поверила этому равнодушию.
— Если эти двое любят друг друга, то допускаю, что они могли обвенчаться, покинув границы Заозерного. Ты готов взять на себя такой грех: разлучить мужа и жену? Разрушить своей местью чужое счастье? Я полагала, ты не настолько жестокосерден. Не ты ли когда-то говорил, что любовь нельзя подчинить никому и ничему? Что это единственное чувство, на которое не накинуть сеть… Быть может, не стоит множить свои грехи? Прости им эту слабость… и отпусти их…
— Значит, все-таки Василь, — с усмешкой прервал ее Александр. — Иначе ты бы не вступилась столь горячо… И не уверяй, что лишь о душе моей печешься.
