Всерьез (ЛП) - Холл Алексис (читаем полную версию книг бесплатно txt, fb2) 📗
Неужели я правда настолько плохо танцую?
Но он же признался, что любит меня. Такое не говорят человеку только затем, чтобы после… Господи. Только не опять. Только не опять, господи.
Прошла всего пара часов, но в доме внезапно оказалось полно пустых комнат, а я места себе не находил. Просто не мог больше здесь сидеть, но и уйти не решался на случай, если Тоби все же появится. Постоянно слышалась трель дверного звонка. Тоби ввалится через порог прямо мне в руки, как и всегда, и расскажет какую-то историю, ошибку, недоразумение, и мы над этим посмеемся, и я почувствую себя рассерженным дураком, но прощу его. Прощу, потому что я все был готов отдать, лишь бы почувствовать себя рассерженным дураком.
А не брошенным. И потерявшим все.
И опять-таки дураком за то, что позволил такому случиться. Что всю дорогу знал, что будет именно так или как-то очень похоже, а все равно полностью себя перед ним оголил. Это даже мазохизмом не назовешь. Просто неспособностью учиться на своих ошибках.
Тоби назвал бы надеждой.
Я все прокручивал в голове события прошлых выходных в маниакальном поиске намека на случившееся — хоть какого-то намека, который точно не мог не быть. Того момента, когда все пошло не так, а я и не заметил. Но ничего не находилось. Мы были счастливы. Разве нет? Гуляли по золотистым улицам, держась за руки. Если у кого-то и возникало желание смотреть на нас косо, то у меня не возникало желания по этому поводу переживать. А вот у Тоби, возможно?..
В воскресенье я позвонил Грейс. И хотя и не просил, она все равно пришла и разделила со мной мои бесплодные бдения. А значит, я не мог расплакаться. Она бы не осудила, но мне никогда не нравилось лить слезы у кого-то на глазах. По крайней мере, без оправдательного сексуального подтекста у мучений.
Я постарался объяснить, что произошло, но не смог, потому что и сам не понимал. Был только сам факт того, что Тоби так и не пришел.
Грейс могла бы припомнить мне всю ту дурь, что я вывалил на них за блинчиками, но не стала. Просто накрыла ладонью мою руку и спросила, точно ли он не брал трубку и какие сообщения я ему оставил.
Тогда пришлось признаться, что я до сих пор не спросил его номер.
Она удивленно моргнула.
— Ясно. Ладно, это не повод для паники. Тоби же молодой, он наверняка живет в сети. Загугли его.
— Разве это уже не чистой воды тайное преследование?
— Вся информация в свободном доступе, и тебе бы никогда не пришлось прибегать к слежке, если б с самого начала общался с ним по-людски.
По правде говоря, мне банально не пришло в голову спросить его телефон. Я уже настолько смирился с мыслью, что что-то в этом роде обязательно случится, что практически сам же и спровоцировал. И вот — случилось, и я был безутешен, и мог винить в произошедшем только себя самого.
— Даже если он и найдется в интернете, что мне тогда делать? Завести аккаунт на Фейсбуке, чтобы я мог его лайкать? Твиттерить ему?
— Твитить, милый ты мой, твитить. — Она включила мой ноутбук и открыла Хром. — Как, говоришь, его зовут?
Спустя пятнадцать минут тесного общения с Гуглом мы исчерпывающим образом установили, что Тоби в интернете не существовало, не считая случайных упоминаний, связанных с его матерью или школьной жизнью.
— Прости. — Грейс отложила ноутбук и свернулась на диване. — Я думала, что-нибудь получится.
— В любом случае, не представляю, что бы я сказал.
Она пожала плечами.
— Как насчет: «У тебя все нормально?» Вдруг что-то случилось.
Сто семьдесят… нет. Нет. Я мысленно закрыл тему статистики.
— Или он просто решил больше не приходить. Я же на самом деле ничего не сделал, чтобы его удержать, кроме как по-тихому влюбился, параллельно убеждая всех, и его самого в том числе, что это не любовь и любовью не будет.
— Ты… э… ты влюбился?
Я уронил голову в ладони. До нелепого мелодраматичный жест, но очень подходящий к до нелепого мелодраматичному утверждению:
— Не знаю. Я уже ничего не знаю. Возможно. Наверное. Я забыл, что чувствуешь, когда любишь, так как мне распознать, любовь ли это?
Она покачала головой — раздраженно и сочувственно, как может только старый друг.
— Ты слишком много думаешь…
— Знаю. Для меня мир больше всего понятен, когда я работаю или…
— Стоишь на коленях.
Какое-то время мы помолчали. Да, из меня сегодня вышел никудышный собеседник, но я эгоистично радовался, что был не один.
— Мне не нравится это неведение, — в конце концов пробормотал я. — Он что, проснулся утром в пятницу и просто так взял и разлюбил меня? С Робертом хотя бы было понятно.
— А вот я так толком и не разобралась, что тогда произошло. После всего, что случилось, по идее же уйти следовало тебе, а не ему.
— Я его простил, и это даже не обсуждалось. Он не смог простить себя, вот и все.
— Знаешь, я ведь живу в позорном страхе того же. — Она шумно вдохнула. — Что однажды непреднамеренно причиню партнеру боль по-настоящему.
— Всего-то пара трещин. Они зажили. — Я обнаружил, что держу запястье в защитном замке из пальцев. Мне не хватало прикосновений Тоби. — Я бы доверился ему вновь, если б он хоть раз позволил.
— Лори, но он же тебя уронил и довел до сабдропа[30].
— И что? Его кошмарная тетка однажды заявила, что мои чувства противоестественны, прямо посреди большого семейного ужина. Он и тогда, можно сказать, спровоцировал сабдроп, отшутившись.
— Но это ведь все равно не одно и то же, — нахмурилась Грейс.
— Разве? Здесь просто вопрос любви и доверия. А боль и секс с извращениями — уже дело десятое. — Я набрал в грудь воздуха и позволил правде просочиться наружу: — Господи, мне его так не хватает.
— Роберта?
— Тоби. Да какого хрена, у меня были отношения всего-то с двумя людьми, неужели так сложно уследить, кто есть кто?
— Прости, — но сказала она это со смехом.
И вслед за ней рассмеялся и я, хоть и не без боли — с бессильным, режущим весельем, которому пришлось пробиваться сквозь слезы.
Грейс просидела со мной почти до полуночи, а затем ушла, и я вновь остался один. Без Роберта, что не имело значения, и без Тоби, что значило много.
На следующий день я был рад работе, поскольку та занимала все мысли, но отсутствие Тоби оказалось на удивление сложно выкинуть из головы, и ушло на это куда больше сил, чем я ожидал. Возможно, мне требовался выходной — себяжалельный выходной. Это ж надо было до такого докатиться. Но я не помнил, когда в последний раз брал отпуск, и чувствовал усталость, печаль и ничем не заслуженную злость на Тоби за то, что он со мной сделал. Я сказал себе, что уже смирился со своими компромиссами, но он же пообещал мне все, разбрасывался любовью, словно «Скиттлс», и я ему поверил. А потом он меня довел до сабдропа, прямо как Роберт. И, как и Роберт, сбежал.
С моей стороны было нечестно проводить сравнения, нечестно чувствовать такую боль и пустоту, но все равно. Все равно.
Я не мог не представлять в мыслях сирену, шипение дверей и топот шагов, и тело — слишком знакомое тело — стремительно проезжающее мимо меня на каталке в сторону операционной. Смешно, конечно. Вряд ли произошло что-то настолько драматичное, а даже если и так, где гарантия, что оно случится в моей больнице и в мою смену?
Я просто никогда не узнаю, куда уведет Тоби жизнь. Уже увела.
Я чувствовал себя настолько несчастно, что начал волноваться за качество собственной работы, чего допускать было никак нельзя, так что пришлось взять двухнедельный отпуск. Один из моих коллег даже сказал: «Тебе не помешает». Не знаю, чем бы я занял время. Уехать куда-то? Без Тоби казалось, что поездка принесет только боль и никакой пользы. Но нужно было что-то сделать.
Как-то это пережить.
Но ведь после Роберта мне пришлось еще хуже, да? Самое странное, что ту боль я совершенно не помнил.
Вечером в пятницу — спустя двенадцать дней с последней встречи с Тоби — не то чтобы я… да что там, считал, еще как считал — я вернулся домой и обнаружил его, сидящего у меня на пороге в черном костюме. И всю злость, весь страх, всю тоску тут же смыло в один миг, оставив мне идеальный холод. Безопасное равнодушие.
