Аноним (СИ) - Тедеска Нави (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Сейчас Фрэнк точно так же улыбался, как и тогда, только никто уже не ругал его за это и не кричал, как опасно двигать мимическими мышцами лица, когда бреешься. Но как было удержаться от смеха, когда наставник, от сосредоточенности и усердия приоткрывший рот и высунувший самый кончик языка, выглядел так забавно?! Его наморщенный лоб и сведённые к переносице густые чёткие брови только добавляли комической картине завершенности, и в итоге бритва оказалась в руках Фрэнка со словами: «Тебе смешно? Попробуй-ка тогда сам».
В тот раз он даже взять её сразу правильно не смог, слегка порезав о лезвие случайно попавший на него палец.
«Бестолочь!» — выругался Джерард, незамедлительно отправляя кровящую фалангу себе в рот, и это воспоминание долгое время было самым сладким и жарким, самой сокровенной ночной фантазией шестнадцатилетнего Фрэнка, который тогда впервые, смущаясь, под покровом ночи решился ласкать себя, вспоминая затягивающую горячую влажность рта наставника, шершавость языка, проходящего по ранке, слизывающего кровь. В ту ночь он первый раз узнал, что означает — довести себя до края, что значит — плавиться от желания.
Даже сейчас, спустя четыре года, эта картина, такая яркая и живая, заставила лёгкую тёплую волну возбуждения пронестись по телу, но он тут же осадил себя: «Остынь, бесстыдник. Тебе уже давно не шестнадцать».
Его отражение… Гладко выбритое лицо, ещё слегка блестящее от травяной благовонной мази, которая успокаивала и приятно холодила кожу. Тёмные дуги бровей и едва заметный шрамик между ними — ещё в Англии, будучи маленьким ребёнком, Фрэнк неудачно упал с качели и сильно приложился лицом о камень на земле. Эта отметина словно напоминала ему о его прошлом, о тех, кто остался за чертой навсегда и теперь если и наблюдают за ним, то находясь в ином, лучшем, как он надеялся, мире.
Скулы… Фрэнку определённо нравились его скулы. Они были необычны для чуть удлинённых костлявых лиц французов. Эти скулы достались ему от отца, в котором ещё проявляла себя далёкая разбавленная итальянская кровь.
Фрэнк сидел перед трюмо на небольшом мягком кресле, задумчиво водя большой массажной расчёской по своим волосам. Пряди ложились красиво и ровно, шевелюра поблёскивала бликами от падающего на неё света, а Фрэнк всё не отрывал взгляда от отраженной резкой линии своей гладко выбритой челюсти. Она была широкой и… дерзкой? «Да, именно дерзкой», — он улыбнулся, найдя такое удачное определение. Оно очень подходило ко всей его сегодняшней затее, и если он собирался появиться в столовой не намного позже Джерарда, ему следовало поторопиться.
Несколько штрихов макияжа на лице: чуть выбелить кожу, немного лихорадочного румянца по самому контуру скул, пара штрихов по векам вдоль ресниц специальным карандашом — тут он задержался чуть дольше, потому что требовалось сделать мазки незаметными, но всё же придать взгляду глубины, — и он был готов. С достоинством, начиная правильно дышать, чтобы не поддаться нарастающему волнению и панике, оглядев себя в зеркало, Фрэнк довольно ухмыльнулся. Потом сделал растерянно-невинное лицо. Затем выражение плавно перетекло в сонливо-уставшее, с полуприкрытыми глазами. Дальше последовало изображение испуга, удивления и сожаления — он даже задышал чуть чаще, подыгрывая себе. Разогрев таким образом свою мимику, Фрэнк направился к гардеробу.
Выбрав самые обтягивающие бриджи и шёлковую, но не слишком нарядную рубаху с глубоким вырезом горловины, начал неторопливо, прочувствованно одеваться — скользя складками ткани прямо по нагой коже, заставляя их соприкасаться, чувствуя телом чуть грубоватое сукно штанин и тяжёлую скользкую холодность шёлка. Не завязывая вырез, Фрэнк глубоко нагнулся вперёд, проверяя свои расчёты. Всё верно, ткань охотно и приятно скользнула к шее, обнажив спину.
Напоследок ещё раз окинув свой образ придирчивым взглядом, Фрэнк мысленно перекрестился и, глубоко вдохнув, чтобы затем резкими короткими толчками выдохнуть воздух, направился к столовой.
По дому уже вовсю разносились убийственно аппетитные ароматы свежей сдобы и ещё чего-то вкусно-ванильного — Фрэнк с улыбкой предположил, что это был тот самый заварной крем, о котором он просил вчера Маргарет. Перед поворотом внизу лестницы он замер, услышав негромкие голоса, переговаривающиеся в столовой. Маргарет и Джерард, просто прекрасно! Будто сам Господь помогал исполнению его плана. Чуть помедлив, несколько раз нервно дёрнув плечами, Фрэнк, наконец, чуть ссутулился и, изображая заспанность и широкий зевок, появился в проёме двери.
— Доброе утро всем, — вяло сказал он, справляясь с зевотой.
— Утро, Франсуа. Ты в кои-то веки подошёл к завтраку вовремя, а не раньше или позже, как это бывает обычно, — мягко пожурила его Маргарет, как раз поставившая на стол красивое блюдо, полное ещё тёплых круассанов, часть из которых истекала заварным кремом из неплотно скрученных дырочек по бокам.
— Доброе утро, Фрэнки. Как спалось? — участливо поинтересовался наставник, с любопытством его разглядывая. — Выглядишь не слишком бодрым.
Что-то зажглось в глазах Джерарда, словно что-то внутри него приняло охотничью стойку, азартно поводя ноздрями по ветру. На что же он обратил внимание в первую очередь? Заметил излишнюю бледность? Или лихорадочный блеск тёмных глаз? А может, чересчур выделяющиеся в вырезе рубахи ключицы и яремную впадину?..
— Я плохо спал сегодня, простите мне мой вид. Проснулся совершенно обессиленным, — Фрэнк устало привалился к высокой деревянной спинке, чуть запрокидывая голову назад, буквально выставляя напоказ свою шею и адамово яблоко, лениво качнувшееся, когда он сглотнул. — Меня мучили кошмары…
— Правда? — настороженным тоном спросил Джерард. — Мне показалось ночью, будто я что-то слышал из твоей комнаты, но потом всё стихло, и я так и не понял, возможно, мне это просто приснилось. В следующий раз лучше зайти разбудить тебя? — участливо спросил наставник.
Чувствуя, как сердце пропускает пару ударов, а внутренний голос вопит: «Развратный бесстыдник, не мог вести себя тише?!» и «Боже упаси заходить ко мне ночью в такой ситуации, месье Джерард!», Фрэнк сонно потянулся, закидывая руки за голову:
— Это и правда был очень неприятный сон. Про ангелов… — как можно безразличнее сказал он.
— Что же может быть неприятного в сне про ангелов? — искренне удивился Джерард, не сводя с него глаз, будто схватывая каждое движение его сонного тела.
— О, я не договорил, кажется, — сказал Фрэнк, плавно перетекая в новую позу: вытягивая руки на столе и чуть наклоняясь вперёд, так, чтобы в широком вырезе ворота явно читалась его грудь. — Это были падшие ангелы, — он вдруг резко перевёл взгляд с круассанов, которые разглядывал всё это время, на наставника. — Знаете, такие… с обломанными кровоточащими крыльями за спиной. Казалось, они падали с небес не по своей воле, будто бы кто-то помог им упасть… — Фрэнк неторопливо облизал сухие губы, а потом повернулся назад, на Маргарет.
— Марго, можно стакан воды, пожалуйста? Очень хочется пить.
Получив и неаккуратно — так, что немного пролилось по краям губ, — осушив половину, он продолжил:
— Они кричали нечеловеческими, совершенно дикими голосами, Джерард… Будто оплакивая свои крылья. Их слёзы были цвета крови, а лица — невыразимо прекрасны в своей скорби. И всё вместе это создавало ужасную картину судного дня… — он замолчал, решив выпить воду до конца.
— И чем закончился твой сон? Или он оборвался на плаче ангелов? — задумчиво спросил наставник, разглядывая то свои тонкие пальцы с аккуратным маникюром, то снова глядя на него.
— Не совсем. В какой-то момент они переставали, наконец, плакать и издавать эти ужасные, раздирающие душу звуки. Оглядывались по сторонам и начинали обреченно, нехотя идти куда-то. Множество, множество ангелов с обломанными крыльями, потухшими взглядами и поблёкшим золотом волос, слепо идущих во все стороны света в совершенной тишине — вот это была поистине безумная в своём ужасе картина. Я проснулся в холодном поту на мокрых простынях и до сих пор чувствую холодок по позвоночнику, — Фрэнк нервно передёрнул плечами от этих воспоминаний.
