Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с опи - Визель Михаил
Но Россия в очередной раз оказалась не Америкой. Впрочем,
…своей главной цели финансисты [из «FMCG»] достигли в 2005 году: вывели акции компании «Rambler Media» на Лондонскую биржу. Первое IPO российской интернет-компании обеспечило им капитализацию актива в $153,501 млн, а уже в октябре 2006-го они продали 48,8 % акций «Rambler Media» холдингу «Профмедиа» Владимира Потанина за $230 млн. В 2010 году «Профмедиа» объединил два принадлежащих ему актива – «Рамблер» и ИД «Афиша». Через год от собственного поисковика «Рамблер» отказался и окончательно превратился в медиакомпанию. [273]
Позже, уже в 2017 году, Сергей Васильев признал: аналогии с американским Интернетом не работают. И даже нашёл в этом повод для гордости:
Вообще, у российского Интернета свой особый путь. В нём почти нет иностранных денег. Это та среда, которую мы создали сами: своими мозгами, программистами и ресурсами. Зайдите в европейский Интернет и посмотрите, есть ли там свой поисковик, крупный почтовый сервис или социальная сеть. Все пользуются глобальными – американскими – ресурсами. А в России есть собственные. Это наш мир. [274]
Не менее оригинально в этом же интервью он высказался о полученных Лопатинским – и не полученных им самим – доходах:
Интересно следить за движением денег, во что они превращаются. Основные деньги, вырученные от продажи «Рамблера», Юрий Лопатинский с партнёрами вложил в строительство бизнес-центра на месте старого завода «Серп и Молот». Этот бизнес-центр и есть главный итог «овеществлённого» «Рамблера».
Сам Сергей Васильев выручаемые от инвестиций деньги вкладывает, в том числе, в восстановление приобретенного им поместья князей Куракиных – Степановское-Волосово в Тверской области, куда в летнее время можно приехать с экскурсией, больше похожей на визит в частный дом. [275] Так что об «овеществлении» венчурных капиталов он судит не понаслышке.
Сам Носик в 2012 году на киевской конференции «iForum» с удовольствием философствовал о судьбе венчурных инвестиций – и, в сущности, говорил о том же: свою судьбу имеют не только книги, но и деньги. И, кстати, инвесторы – тоже.
Я знаю 5 человек, которые не дали Брину и Пейджу 100 тыс. долларов, когда они просили этих денег на Google. Среди этих людей есть профессиональные интернет-инвесторы, банкиры. Они не дали этих денег, когда за них можно было получить блокпакет Google. Почему? Потому что Бог не хотел, чтобы Брин и Пейдж продали блокпакет гугла за 100 тыс. долларов. Бог хотел, чтобы Брин и Пэйдж нашли Эрика Шмидта. Он хотел, чтобы они получили с инвестицией Шмидта генеральным директором своей компании, и они его получили. И мы все обязаны Богу, что он не дал тем людям войти, а вместо них вошёл гениальный Эрик Шмидт. Потому что именно он сделал Google тем, каким мы его знаем. [276]
Вхождение самого Антона Носика в разреженную атмосферу газового гиганта по имени «Рамблер» произошло ранней весной 2001 года, в период острого стратегического кризиса, когда «Рамблер» напоминал наполеоновскую армию «двунадесяти языков» – несколько ярко выраженных и резко отгороженных команд, ведомых топ-менеджерами, бывшими программистами, которые никак не могли между собой договориться, как заносчивые наполеоновские маршалы, ставшие герцогами и королями, но оставшиеся, в сущности, простыми рубаками. И в этих условиях Хуако при молчаливом согласии Васильева принимает отчаянное решение – привлечь в качестве третейского судьи человека как бы со стороны, но при этом всё про всех знающего и не лезущего в карман за собственным мнением, то есть Антона Носика.
Апологетические слова Натальи Хайтиной «Носик был всегда» в случае «Рамблера» вполне уместны: как мы видим, он действительно «плотно общался» с руководством создаваемого холдинга буквально с момента возникновения самой идеи покупки. Сначала в качестве всезнающего гуру, потом к этому символическому статусу прибавились более понятное для менеджмента положение «руководителя одного из структурных подразделений», то есть вошедшей в состав холдинга «Lenta.Ru».
Виктор Хуако охотно привлекал Антона к совещаниям и неофициальным консультациям «по стратегии», что дало Сергею Васильеву основание написать в своей книге: «Антон Носик появился в компании как‑то незаметно». На мою просьбу прокомментировать эту фразу Сергей Анатольевич ответил следующее:
Когда сделка по «Ленте» у нас прошла, проект жил параллельно. Понятно, что для нас основным проектом был «Рамблер». Там были свои основатели, Лысаков с Крюковым. Масса нанятых людей, Ашманов, Тутубалин, большая команда технарей, инженеров. Миша Ханов у нас появился на маркетинг. Большая солянка.
Когда действительно начался некий бардак – финансовый, организационный – внутри «Рамблера», тут появился Антон как такая фигура, которая будет ни за кого отдельно, как бы над этим процессом.
Носик не питал иллюзий касательно положения дел в «Рамблере», в который влилась «Лента». И в интервью «Известиям», опубликованном 29 января 2001 года, отвечая на вопрос-утверждение корреспондента о «достаточно пессимистичных» прогнозах развития Интернета в России, обрисовал ситуацию так:
По нашим кулуарным оценкам конца 1999 года получалось, что в 2000 году русский Интернет в состоянии переварить от 10 до 15 миллионов долларов инвестиций. А денег было вложено примерно в 5–10 раз больше. Инвестиций было столько, что всё пошло в недвижимость, в мебель, в покупку рекламных площадей, в PR-акций немереные уймы. Существуют структуры на интернет-рынке, в которых штат исчисляется сотнями человек. И эти сотни человек – они не все даже знают, что́ они делают. Этим структурам предстоят и сокращения штатов, и ликвидация дочерних проектов, и вообще мрачные перспективы.
Это то, что касается пессимизма. Но никакой тенденции снижения темпов увеличения аудитории, потери публикой интереса к Интернету как к теме, уменьшения влияния Интернета в обществе, уменьшения рекламы, размещаемой в Интернете, – ничего похожего нет.
К апрелю 2001-го Носику дали в «Рамблере» не только кабинет, но и должность – вице-президента ОАО «Рамблер Интернет Холдинг». Произошло это без какого-либо оповещения: несмотря на громкое звучание, новость была внутренней, технической – «вице-президентом» в «Рамблере» назывался практически любой руководитель направления.
Но я хорошо помню, какое впечатление она произвела на сотрудников «Ленты». «Рамблер» казался чем-то огромным, должность вице-президента – «взрослой», а главное, совершенно неожиданной – мы же ничего не знали о проводимых Носиком консультациях. Увидев Антона первый раз после «нового назначения», я поздравил его – и не удержался от вопроса: «…но зачем тебе это?!». «Чтобы спасти “Ленту”», – бросил он мне.
В патетике этой был смысл. Напомним: параллельно, буквально в те же дни апреля 2001 года, разворачивалась драма с НТВ, ntv.ru и задорным проектом «Настоящие Итоги – это мы», вызвавшим «чудовищную истерику» в кабинетах Роспечати и ещё выше. Так что желание Антона «насыпать ещё три ряда заграждений», как написал он в комментариях к подзамочной записи в ЖЖ 26 апреля 2001 года, вполне объяснимо. Но те, кто к подзамочным записям доступа не имел, видели только непомерные амбиции молодого гуру.
Которые он, впрочем, в беседах с близкими людьми и не скрывал. Как рассказал мне Леонид Делицын, приведённый Носиком в «Рамблер» на полупридуманную специально для него должность «начальника аналитического отдела»:
…в какой-то мере Илья Медков был для Антона образцом в этом бизнес-мире. Антон со мной поделился такой тревогой: он знает, что он может управлять небольшой компанией. Имея в виду «Lenta.Ru» и «Gazeta.Ru». Теперь для него следующий рубеж: он должен понять, сможет ли он руководить большой компанией. И, видимо, хотел. Я думаю, что у каждого человека в молодости есть амбиции руководить тем, другим, третьим. Антон свой предел ещё не знал, и его это волновало.
