Семейные хроники Лесного царя (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
— Не знаем! — нестройно возразили нашедшиеся поблизости лесные воеводы Веснян и Болотин.
— Дриады это, духи деревьев! — Один водяной Карп Поликарпыч оказался в курсе событий. — Их, бедняжек, из родной рощи прогнали, вот и пришли к нам искать приюта и защиты. Яр-батюшка думает присадить их позади сада, там теплолюбивые южные саженцы должны прижиться. Олива — дерево полезное. Я, когда вниз по течению спускался до моря, видал рощи…
На самом деле кто это такие и почему явились с саженцами, ведьму мало волновало, поэтому дальнейшие многословные объяснения она пропустила мимо ушей. Помнится, точно так же однажды в Дубраву приехали и поселились в пещерах под землей малопонятные для нее кобольды. Зато теперь царь получал от них в благодарность множество прекрасных драгоценных каменьев, которыми с удовольствием украшал свою одежду, раздаривал придворным на праздничные наряды, излишки продавал в городе на ярмарке, чтобы на вырученные деньги купить какие-нибудь иноземные безделушки или запастись пшеницей на зиму, (последнее по мнению Лукерьи было несомненно полезнее). Какую пользу можно будет ожидать от дриад, покажет время. Но Яр безусловно найдет им работу. Нашел же занятие осиротевшим женам домовых, чья деревня сгорела в лесном пожаре — они стали придворными ткачихами. А болотные кикиморы либо кухарят, либо плетут кружева тоньше паутинки, которые также идут частью на одежду, частью на продажу. За это кикиморам заботливый хозяин закупает на той же ярмарке чай, а сластёнам шуликунам — сахарные головы и леденцы на палочках. К слову сказать, крошечный шуликун с огромным леденцовым петушком в зубастенькой пасти — то еще зрелище! Однако ведьме даже эта мысль не улучшила настроение.
Лукерья оценила сегодняшний наряд супруга и не нашла, к чему придраться. Белопенные кружева на манжетах и воротнике с мерцанием золотистой канители. Облегающий кафтан, пошитый на западный манер — малахитовый бархат изумительного глубокого цвета, украшенный изумрудной брошью в золоте и золотыми пуговицами. Не ради гостий вырядился, он всегда любил подбирать наряд в тон собственной изменчивой внешности. (Когда Лукерья виделась с ним в прошлый раз ранней весной, еще не полностью растаяли снега, и поэтому тогда глаза Яра сверкали серебром с крапинами небесной голубизны, волосы же гладко блестели оттенками льда, но у корней заметно потемнели в цвет проталин. Тогда он сменил зимние белоснежные одежды, расшитые искристым «морозным» узором, на костюм из дымчатой серой шерсти.) Нынче в честь начала лета волосы его окрасились множеством оттенков зелени: от болотно-бурого до пронзительно-травяного. Пряди струились по плечам до лопаток, свиваясь в лениво-волнистые локоны. Лукерья вздохнула: похоже, совсем недавно он вновь безжалостно обкромсал свою роскошную гриву. Впрочем, если бы оставил ниже колен, как расхаживал зимой, то пришлые девы всерьез рисковали бы окосеть от нечеловеческой красы хозяина. Во всяком случае, Лукерья была абсолютно убеждена, что ни одна женщина (или нелюдь женского пола) не сможет остаться равнодушной к очарованию ее супруга. И незаметно для себя самой ведьма вновь крепко стиснула челюсти.
Увидев, как жену перекосило, Яр наконец-то прекратил дурачиться и стер с лица игривую улыбку. Поманил супругу приблизиться.
Лукерья сделала одолжение, подошла — всё-таки он царь, хотя бы при посторонних она обязана выказывать ему уважение. Этому вечному юнцу с чертенятами в глазах, нынче ярко-бирюзовых.
Яр поднялся ей навстречу, ласково взял ее руки в свои. Вот только целовать прилюдно запястья она ему не дала, а то ишь завел привычку любезничать.
— Любимая, разреши представить — дриады, древесные девы. Девы, это и есть моя драгоценная супруга.
Негромкий голос лесного царя журчал ручьем, убаюкивая, заставляя позабыть обо всех заботах. Против воли хотелось глупо растянуть губы в улыбке и лишь хлопать ресницами, утопая в его внимании, словно в мягком пушистом сугробе, и наплевать, что за сладкие грёзы расплатишься жизнью. Но Лукерья справилась с собой, не оцепенела, слава богу ведь не первый год замужем.
— Ваше величество, ваша жена — человек? — не поверила своим глазам дриада, в изумлении позабыв о приличиях.
Ксаарз смерил жену взглядом, будто впервые заметил эту ее особенность:
— Ну да, — вынужденно признал он. Словно извиняясь, ослепительно улыбнулся гостьям. — Мы слишком давно вместе, поэтому совершенно не замечаем недостатков друг друга. Тем более достоинств гораздо больше. К слову, именно она подарила мне наследника, с которым вы встретились на границе моих владений.
— Ах, Светозар? Такой очаровательный витязь! Столько шарма! И прекрасные манеры! — наперебой защебетали гостьи.
— Светозар? — переспросила Лукерья.
— Евтихий, — кивнул ей супруг.
— Он разве не Светогор? — недоумевала ведьма.
Яр махнул рукой:
— Это уже в прошлом! Ты так редко навещаешь нас, что благополучно пропустила, как он был Ярополком, Яромилом, Лучезаром, Елисеем… — Лесной царь тяжко вздохнул, всем видом показывая, как намаялся с непостоянным сыном. — Перед отъездом Тишка клятвенно поклялся, что твердо остановился на Светозаре. Такое героическое имя он намерен увековечить в летописях.
— Сколько же их у вас? — ни поспели сосчитать дриады.
— Двое! — сказала Лукерья.
— Трое! — одновременно с женой объявил Яр с гордостью.
Ведьма дернула его за рукав, в тихой злости прошипела:
— А третьего сына ты откуда взял? Лилька, что ль, наконец-то тебе в подоле принесла?!
— Что за глупости! — фыркнул Яр. Не скрываясь от жены, подмигнул русалкам, что обмерли в сторонке, причем упомянутая фигуристая Лилия охотно залилась румянцем, готовая хоть сейчас начать претворять слова в дело.
— Ягодка моя, я ж вместе с дочкой посчитал, — сказал царь, любуясь на пунцовую от ревности супругу. Гостьям пояснил: — Милена у нас такая бойкая девчушка, что парням носы утрет!
— Да уж! — Ведьма не удержалась от обиженного ворчания, накопилось у нее. — «Девчушка!» Как вымахала на голову выше матери, так слово ей поперек не скажи. Я теперь в собственном доме не хозяйка, дочка всегда всё знает лучше!
— У тебя в ее годы тоже был нрав не сахарный, — пожал плечами Яр. Не преминул уколоть: — Конечно, тебе тяжело одной с ними справляться. Но я ведь предлагал, чтобы дети жили здесь. А ты мне только Мышонка отдала, и то со скандалом.
— Будто у тебя Милка стала бы шелковой! Еще больше бы ее разбаловал! — вспыхнула Лукерья, не стесняясь притихшего застолья. Впрочем, кого ей стесняться? Все свои, все друг друга сто лет знают. Разве только дриады пришлые, смутились с непривычки. Но раз и эти собираются тут жить, то пускай привыкают к здешним открытым манерам. — У тебя во дворце детей растить? Чтобы они с малолетства видели, как ты с русалками и всякими кикиморами шашни водишь? Без стыда, без совести! Еще бы я тебе дочку доверила! Хватит того, что ты Евтихия… тьфу, то есть — Светозара с толку сбил! Испортил мне парня!
— Вырастил настоящим мужчиной, — спокойно возразил Яр. И оглянулся на дриад, те наперебой взялись его слова подтверждать, а одна густо-густо покраснела и отвела глаза. Что не укрылось от внимания Лукерьи, чей взор разве только молниями не искрил.
— Кстати, куда ты его отправил? — потребовала ответа ведьма.
— Я не отправлял, он сам решил уехать. Как и положено герою его возраста, захотел путешествовать, — нисколько не стушевался Яр. — Ему сейчас полезно развеяться, нечего дома сидеть. Пусть мир повидает, узнает людей и нелюдей.
— Светозар обещал разобраться с драконом! — поддакнула старшая дриада.
Яр кинул на проболтавшуюся гостью предостерегающий взгляд, но было поздно.
— С каким еще драконом? — угрожающе тихо прошипела ведьма, крепко стиснув руку мужа.
Тот поморщился. И обреченно предложил супруге сесть за стол, на ее законное место.
Дриады наперебой принялись объяснять: мол, была у них священная роща, много веков жили они там, не тужили. Ну и пусть со временем люди перестали считать рощу священной, всё равно это было самое лучшее место на свете. Но в один далеко не прекрасный день явился в их рощу дракон. Девы перепугались сперва, а потом присмотрелись: дракон оказался весьма приятным соседом и галантным мужчиной, с ним и поболтать интересно, и на комплименты он не скупился. Дриады были совершенно очарованы, по доброте душевной и девичьей наивности разрешили ему жить в своей роще. Как выяснилось позже, зря.
