Семейные хроники Лесного царя. Том 2 (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗

Глава 7. Томил

Молодой рыцарь, которого Светозар героически спас от компании разбойников, оказался славным парнем. Больше того, за один лишь вечер Тишка и его новый знакомый сошлись, как будто друг друга всю жизнь знали. Чему, правда, немало поспособствовал бурдюк с вином, нашедшийся в багаже у оруженосца — это именно его защищал бравый слуга всеми силами от напавших, а вовсе не своего хозяина. Но ради спасителей оруженосец, скрипя зубами, согласился поделиться своим достоянием. Вина было много, из закуски нашлись только пережаренная рыба и подмоченный хлеб, поэтому очень скоро на полянке, где путники расположились на ночлег, зазвучал громкий смех, стали произноситься клятвы в вечной дружбе, естественным образом перешедшие в жалобы на сложности бытия странствующих искателей подвигов.

Когда угас огонь заката, а огонь костра разгорелся в полную силу, равно как пламя взаимной симпатии, вспыхнувшее и не собиравшееся тухнуть, от слов перешли к музыке, к этому откровенному разговору распахнутых душ. Светозар достал лютню, молодой рыцарь и так не расставался со своей средних размеров виолой, таская ее за спиной на ремне через плечо. Пристроив инструмент на колене стоймя, трепетно обхватив гриф рукой, точно это была женская шейка, он повел по струнам смычком, заведя меланхоличную мелодию неразделенной любви. Тишка прислушивался с минуту — и подладился согласным перебором струн, ведь ему тоже было что рассказать о трагичности амурной страсти.

Оруженосец к тому времени уполз дрыхнуть в сторонку, дабы своим неблагозвучным храпом не мешать легкому полету муз. Полкан, оголодав на хлебе, отправился на охоту — и спустя короткое время вернулся к кисло чахнущей Груше с жирным тетеревом в зубах, которого та от нечего делать взялась ощипывать для похлебки на завтрак. Сам же конь отужинал прямо в лесочке зайцем, экономно проглотив оного вместе со шкурой и костями, и по возвращении последовал примеру оруженосца — залег спать. Тоскливые мелодии двух менестрелей вполне годились вместо колыбельных.

Рыцарь назвался именем Эжен Флорантен. Имя это было не настоящее, разумеется, он сам себе его придумал. Истинное, данное при крещении, звучало гораздо менее вычурно и куда более тривиально — Жан-Жак. Рожденный пятым сыном у своих почтенных родителей, он не мог рассчитывать на наследство, поэтому отправился скитаться по свету в поисках собственной судьбы, едва научившись держать меч в руке — не дожидаясь, когда отец или старший брат благословят пинком под зад за дармоедство. Однако рыцарь получился из Эжена неважный. Поэтому, чтобы не пропасть с голоду, он освоил ремесло менестреля, что получалось у него куда лучше и приносило несравненно больше выгоды для него самого и пользы для общества.

— Моему оруженосцу и то больше повезло с именем — Хьюго Мартэн! — кивнул на храпящего слугу рыцарь. — Мне пришлось напрячь воображение, чтобы переплюнуть его в звучности.

— Имя для странствующего героя — это важная штука! — покивал Светозар с пониманием. — Родители совершенно не заботятся о будущем, нарекая сыновьям имена! Ну вот как можно с такими именами совершать геройства? Как попасть на страницы летописей? Стыдоба!

За это выпили — прямо из горлышка знатно опустошенного бурдюка, передав друг другу по-братски.

Другим немаловажным обстоятельством, из-за коего Светозар ощутил к рыцарю безграничную симпатию, была его безнадежная и безответная любовь к прекрасной принцессе — во всех отношениях высокомерной особе.

— Ах, Клер-Элиан-Жеральдин-Беранжер!.. — благоговейно выдохнул Эжен без запинки имя возлюбленной, вызвав в Светозаре новый прилив восхищения. За это снова выпили.

Это была та самая принцесса, которую держал пленницей в высокой башне огнедышащий дракон. Впрочем, на слове «пленница» Эжен неблагозвучно хрюкнул:

— Скажу тебе по секрету, сэр Светозар, никто ее в башне не держит насильно, — шепотом признался рыцарь, наклонившись к охотно подставленному уху собеседника. — Клер сбежала из королевского дворца из-за притеснений своего отчима, занявшего трон путем интриг и козней.

Принцессу собирались отдать замуж ради выгоды королевства, но против ее воли. Поэтому она уговорила первого встречного дракона разыграть похищение. Похоже, дракон в свою очередь рассчитывал на хорошие откупные от родителей похищенной красавицы. Однако венценосный отчим плюнул на своенравную падчерицу, за драконом погоню не послал, выкуп не объявил. Вместо этого король с чистой совестью отдал выгодному жениху младшую принцессу, свою родную покладистую дочку. Высокомерная Клер осталась жить в высокой башне дракона, что стояла посреди рощи дриад.

Поначалу к похищенной принцессе слетались со всех концов земли рыцари и принцы, желающие сразить дракона и получить руку красавицы. Однако дракон оказался слишком ловким, успешно отбивался от воинственных женихов. А принцесса оказалась слишком разборчива: указывала своему стражу, кого из претендентов выкинуть из рощи немедленно, а кого можно пустить ночевать. Но утром их ждала та же участь, что и менее удачливых кавалеров.

Со временем женихов становилось всё меньше. Весть о том, что принцесса в башне привередливая капризница, разнеслась с большей быстротой, чем собственно новость о похищении. Да и фрейлин у принцессы поубавилось: заскучав в одинокой башне, девушки одна за другой разъехались по странам и королевствам — на белых конях в объятиях раздосадованных принцев, согласных на подобное утешение. В итоге куковать в башне осталась сама принцесса, ее старая нянька, которой всё равно, где доживать свой век, и молодая горничная. Эту последнюю, к слову сказать, обхаживает оруженосец Эжена, иначе оба тоже не задержались бы.

Сам Эжен Флорантен поклялся никогда не покидать своего поста у подножия твердыни. Он готов был состариться, распевая баллады в честь своей возлюбленной, лишь бы та продолжала взирать на него с балкона под самой крышей, пусть даже делала это от невыносимой скуки. Ведь Эжен обязан принцессе спасением чести, что для рыцаря равняется спасению жизни.

На этом месте рассказа Светозар заинтересовался еще больше. Дабы поощрить собеседника, Тишка предложил выпить за красоту принцессы Клер-Элиан-как-ее-там-дальше. Эжен не мог отказаться. Раскрасневшись, смущаясь и заикаясь, молодой рыцарь поведал, как так получилось. Странствия занесли его в поместье барона, уже известного Светозару своими прихотливыми вкусами и любовью к музыке и красивым менестрелям. В поместье с Эженом случилось в точности то же самое, что произошло недавно с Тишкой: барон набросился с лобзаниями и заверениями в страсти, совокупно с обещаниями показать небесные блаженства и осыпать золотом. Эжен уступал Светозару как в телесной мощи, так и в твердости характера, он обмер под натиском барона, точно птичка в клетке под гипнотическим взглядом гадюки. И неминуемо ожидало бы его бесчестие, позор, и утром — кинжал в сердце от осознания собственного падения, кабы не подоспевшая вовремя помощь.

Оказалось, в это же самое время принцесса Клер от скуки ненадолго покинула свою башню и пожелала навестить соседа-барона с дружеским визитом. Однако визит мгновенно перестал быть дружеским, стоило ей войти в каминный зал и узреть прямо на ковре перед камином полураздетого и полузадушенного менестреля, над которым нависал растлитель жирной тучей воплощения похоти. Что говорить, с тех пор, испытав на себе праведный гнев принцессы, барон невзлюбил камины и завел привычку заикаться от одного вида кочерги. Он прекратил нападать на своих жертв в парадных залах — стал предусмотрительно уводить их в спальню, как недавно самого Светозара.

— Я обязан ей всем! Моя жизнь принадлежит только ей! — пылко заверил Эжен в окончании исповеди.

Светозар покивал, соглашаясь. Вспомнив собственный печальный опыт, приложился к бурдюку.

— Но брать тебя в мужья она всё равно не хочет? — подытожил Светозар.

Эжен сокрушенно помотал головой.

— Даже дракон на меня не обращает внимания, словно я муха какая-то, — всхлипнул рыцарь. — Он громогласно ржет, как жеребец, когда я заикаюсь о вызове на поединок. Клер терпит меня от скуки. Если бы она не была столь упряма, то давно бы сама уехала отсюда… Но если она покинет башню, у меня не останется ни единого шанса заслужить ее благосклонность — что я против принцев и рыцарей всего мира? Это здесь у нее никого нет, кроме меня и дракона. А в огромном мире ее бриллиантовая красота несомненно не останется без внимания более достойных поклонников.