Семейные хроники Лесного царя (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Ксаарз вздрогнул, ощутив, как морозный воздух заледенил кончики острых ушей. Он рассмеялся и решил, что в его плохом настроении виновны холод и одиночество. Голода он не чувствовал, так как Лес во время долгого сна позаботился о его теле, доставляя по вживленным корешкам всё необходимое. Теперь ему следует поскорее привести себя в порядок — и выяснить наконец-то причину беспокойства Леса. А весной он обязательно вырастит себе замок. Сделает свою обитель еще больше и лучше, чем у его отца. Он тоже скроет замок колдовством, но не под видом холма, а оградив непроходимой чащей от незваных гостей. Будет у него жилище, не придется впадать, словно зверю, в спячку. Он сможет всю зиму напролет веселиться со своим «двором»: не позволит лешим застыть до весны, прикинувшись корягами, не даст русалкам уйти в ил омутов. К лешим пустые мысли! Он здесь не одинок. И ему не грустно! Это просто зима, поэтому рядом с ним никого нет. Летом всё станет по-другому.
Летом и он сам будет другим: волосы сделаются не белые, как сейчас, словно иней, но ярко-зеленые, в цвет листвы и трав. И глаза — не блекло-серебристые, а изумрудные. Какое разнообразие! Раньше-то он в любой сезон ходил банально золотоволосым с синими глазами. Нынче золото касается его локонов только ненадолго по осенней поре, и тогда золотятся лишь некоторые пряди, остальные кудряшки расцветают в тон пестреющего леса: ярким багрянцем, рыжиной, блекнущей зеленью сквозь желтизну, а у висков темный тон вечно зеленой хвои. В свою первую осень царем Ксаарз даже испугался: не заболел ли, не подхватил ли от лишайников лишай или что похуже.
Однако стоять столбом, размышлять о пустяках и ловить ленивые снежинки губами было недосуг. Сонное оцепенение, навеянное зимой и спящими деревьями, нужно учиться преодолевать, иначе в итоге станешь не лесным повелителем, а очередным трухлявым пеньком, что сидит в торфяном болоте и в спокойствии созерцает сквозь кружево крон бегущие по небу облака.
Ксаарз энергично потер ладони одну о другую — и, мысленно призвав порыв снежной метели, провел руками по воздуху перед собой, превращая снежинки в тончайшее стеклышко зеркала. Он внимательно рассмотрел свое отражение. Так и думал: бледные щеки перепачканы землей, длинные волосы посерели и потеряли блеск, на одежде пятна и прилипшие соринки. Покрутившись перед зеркалом, покачал головой, упрекая самого себя за неряшливость. Не дело! Штаны и длинная туника из мягкой козьей шерсти у него единственные — подарены старухой ведьмой, с которой он успел подружиться еще до своей «коронации». Мягкие сапожки сделаны тоже ею, сшиты из шкурок дичи, которую в обилии таскали ласковые рыси, его любимицы. Внучка ведьмы, бойкая малявка, чей возраст можно посчитать по пальцам одной руки, сплела ему шнурок для пояса, украсила деревянными бусинами и кисточками. Они обе приняли его, иноземца, нелюдя, истрепавшегося в нелегком пути странника, без лишних расспросов и подозрений. Видимо, почувствовали, что он такой же одиночка, как они сами — без поддержки, без друзей и родни.
Ксаарз вновь вызвал густую метель, отдался ее порывам, позволяя очистить себя до кончиков волос, разрешив снежным хлопьям забраться даже под одежду. Не идти же купаться в ледяную прорубь, если можно и таким способом избавиться от грязи, недостойной лесного владыки. От подобного «умывания» колючими снежинками у него щеки порозовели румянцем, глаза заблестели, сбросив пелену сонливости. Вот разберется с непонятным чужаком — и обязательно сходит навестить старую ведьму с мелюзгой. Наверняка им не помешает помощь, дров нарубить или починить что-то. Ксаарз мысленно предупредил рысей, и те отозвались радостным урчанием, в ответ послали волну нежности, он словно бы наяву почувствовал, как старшая из кошек трется пушистой мордой о его щеку. Он попросил поймать для гостинца несколько лишних зайцев, и рыси с удовольствием отправились на незапланированную охоту — уж чего, а зайцев во владениях царя было этой зимой предостаточно!
Кружившая вокруг него вьюга улеглась, словно собака свернулась возле ног. Ксаарз окинул себя взглядом в зеркале и увиденным остался вполне доволен. Конечно, это не те роскошные, тонкого мастерства одеяния, в которые он наряжался раньше, полагая их скучными в надоевшей повседневности. Зато и не жалкие лохмотья, какие также довелось носить некоторое время назад. Ксаарз решил, что должен бережнее относиться к подаркам, сделанным от чистого сердца.
Прежде чем покинуть поляну, он сотворил себе плащ из листвы и тонких побегов. По его воле в мерзлой земле пробудились растения: стрелами пробились сквозь снег, дотянулись до его плеч, опутали, оплели, соткали ткань из густых крепких стебельков, упавшую широкими складками до самых пят, и утеплили по всей длине пышной листвой. Правда, стоило побегам разорвать связь с землей, (не станет же лесной царь стоять на одном месте, как привязанный!) и сочная изумрудная листва моментально почернела, обожженная морозом. Зато по кайме каждый листочек покрылся белой полосой инея. Ксаарз пожал плечами, заставив плащ сухо зашелестеть. Хотя бы защищает от ветра, уже хорошо, да и выглядит неплохо. Нужно будет на досуге поиграть с вьюнками, придумать особый сорт, чтобы листья, даже засыхая, оставались мягкими и плотными наподобие животной кожи.
— О, надо же! Дракон? — воскликнул Ксаарз, бесшумно проникнув в бывшую берлогу, теперь больше похожую на пещеру. Пахло сырой землей, копотью, неровные стены были опалены огнем. На черноте особенно ярко выделялись змеящиеся зеленые побеги и длинные белесые корни, тянущиеся к незваному гостю, чтобы оплести покрепче и по возможности удушить.
Дракон оказался не слишком крупный, примерно с корову размером, если, конечно, не считать длинного тонкого хвоста, «лебединой» шеи и не учитывать размах изящных перепончатых крыльев. Попутно огрызаясь на ожившую шуструю зелень, ему удалось разрыть нору, увеличив логово под себя. Хозяин Леса еще на подходе подивился, что снег почернел от выброшенной свежей земли, кучками, комьями и вроссыпь разбросанной вокруг лаза в берлогу.
— О, надо же! Эльф? — в тон ему пророкотал гость. Правда, вместе с чистосердечным удивлением в голосе крылатой ящерицы звучало куда больше раздражения и усталости. Похоже, он пытался устроиться здесь на ночлег или даже на зимовку, но решительно воспротивившиеся этому колючки и зеленые плети ужасно мешали улечься и отдохнуть.
— Я полагал, драконы вымерли, — пояснил своё удивление Ксаарз.
Он бесстрашно прошел дальше, приблизился к дракону на опасное расстояние, так что даже растениям стал ясен риск. Корешки и плети потянулись к хозяину Леса, словно собирались его удержать от безрассудного дружелюбия, а желательно и вытолкать наружу, на холод. Однако Ксаарз не обратил внимания на такие «уговоры» и не дал утянуть себя за одежду. Вместо этого сбросил с плеч мешающий плащ и завесил им выход, чтобы закрыть от ветра и начавшегося снегопада. Плащ моментально «прижился» на новом месте, выбросил во все стороны побеги, вцепился в земляные стены, пол и потолок, выпустил новую зеленую листву, от которой приятно запахло свежестью и весной.
— А я полагал, что эльфы предпочитают теплые края, и в этих кошмарных северных землях ни один ушастый дурак не поселится по доброй воле, — парировал дракон с небольшим запозданием, ибо несколько мгновений был сильно занят: его длинный острый нос вместе с клыкастой нижней челюстью ненадолго стянула очередная назойливая плеть, которую пришлось порвать и перегрызть. По тому, как морда скривилась от брызнувшего сока, Ксаарз сделал вывод, что дракон не из тех зверей, что любят пощипать молодую травку.
— Что же привело тебя в эти кошмарные северные земли, о дракон? — поинтересовался хозяин Леса.
Ксаарз резко выбросил руку вбок, тем самым заставив дракона вздрогнуть в напряжении, но оказалось, что он лишь хотел поймать сидевшего на земляной стене жука. На раскрытой ладони лесного владыки жук, подчиняясь непроизнесенному колдовству, в считанные секунды вырос до небывалого размера, сделавшись больше кулака. Он оказался светляком: мягкое бирюзовое сияние от его брюшка пятном прорезало темноту в норе. Ксаарз вновь посадил жука на стену, на сплетение корней и побегов. Впрочем, как сам хозяин Леса, так, похоже, и дракон, имели достаточно острое зрение, чтобы прекрасно видеть друг друга без такого скудного светильника, и всё же при свете в берлоге стало уютнее.
